Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века
Шрифт:
Практика применения вышеназванных слов в XVIII в. определялась размытой семантической границей или смысловой близостью слов. В записке «Предложение о размножении фабрик» от 2 мая 1745 г. В. Н. Татищев пишет о вопросах развития ремесла, комментируя с сожалением: «токмо Мануфактур–коллегия, в то вступя, у меня руки отняла» 530 . Это и понятно, ведь Татищев предлагал изъять ремесленников из ведомства Мануфактур–коллегии и передать их в ведение магистрата, т. е. вернуть им статус, данный Петром I. при учреждении цехов в 1721–1722 гг. Новаторство Татищева заключалось в его предложении, ввести четкое разделение между фабриками и заводами, с одной стороны, и ремесленными мастерскими, с другой. Для этого он дает понятие фабрики, как предприятия, заключающего «в себе всякие ремесла», и ремесленной мастерской, в которой занимаются лишь одним видом ремесла: «Хотя фабрика французское слово есть весьма пространного разумения, заключаюсчее в себе всякие ремесла, однако ж мнитца, что его императорского величества высокое определение касается токмо до одних тех фабрик, которые во множественном числе людей и работ состоят, как то суконные, шелковые, полотняные и тому подобные великие заводы, а не все единственные ремесла» 531 .
530
Экономические
531
Там же, с. 407–409.
Это не мешает Татищеву в записке «Например представление о купечестве и ремеслах» от 12 мая 1748 г. поставить фабрики, заводы и ремесленников в один ряд, упоминая среди заслуг царя Алексея Михайловича, что тот «междо многими его знатными и вечной славы достойными делами не менше он о рукоделиах, ремеслах и купечестве его труда показал», устроив «медные и железные заводы, яко же и оружейные […], [заведя] холсчевые и шелковые фабрики, […] [призвав множество] ремесленников иностранных» 532 .
532
Там же, с. 414.
Подводя итог, можно сказать, что в период протоиндустриализации, когда уровень смешения понятий и форм производства был еще высок, под производством, представляющим ремесленную мастерскую, могла скрываться мануфактура, фабрика или завод, и наоборот. С развитием индустриализации во второй половине XIX в. фабрика и завод начинают однозначно идентифицироваться с крупными промышленными предприятиями, хотя и состоящими зачастую из ряда расширенных «мастерских» или «фабрик», позже – «цехов». Претерпевала модернизацию и ремесленная мастерская, внедряя «миниатюрную» технику в виде электромоторов, бензинового, дизельного и газового моторов.
Глава III. Формирование института цехового ремесла 1712–1785 г
3.1. Предыстория появления цехов
Несколько слов о предыстории введения цехов в России. «Труднейшим разделом истории русского ремеcла» назвал Б. А. Рыбаков «вопрос о ремесленных корпорациях» 533 . Исследователю принадлежит заслуга более дифференцированного подхода, заключающегося в возможности сравнительного анализа объединений ремесленников Древней Руси с цехами Западной Европы, который не обязательно должен вести к утверждению об их полной идентичности. Поэтому он ставит под вопрос правильность утверждений В. Н. Лешкова 534 , считавшего несомненным существование цеховых организаций в Древней Руси; как и справедливость мнения, вступивших с последним в полемику, Н. Степанова, Н. Д. Рычкова, И. И. Дитятина и др., высказывавших мысль об искусственности цехов, которые «никогда не были потребностью русского народа» 535 .
533
Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси… С. 729.
534
Лешков В. Н. Очерк древних русских законов о ремесленной и заводской промышленности // Москвитянин. 1852. № 23, декабрь, кн. 1, отд. III. С. 7; См. также: Дементьев E. M. Цехи в России… С. 131– 134.
535
Рычков И. И. О цехах в России и Западной Европе… С. 789–822; Степанов Н. Сравнительно–исторический очерк… С. 1; Дитятин И. И. Устройство и управление городов России… Т. 1. С. 248.
Б. А. Рыбаков, сделавший наиболее подробный анализ древнерусского городского ремесла на предмет наличия в нем корпоративных организаций цехового типа, вынужден был признать тот факт, что «прямых указаний источников на существование в русских городах XIV – XV вв. ремесленных корпораций с оформленными уставами в нашем распоряжении нет» 536 . Если же говорить о предыдущем периоде, то ученый по этому поводу ограничивается общим выводом о том, что «с X до начала XIII в. русское ремесло неуклонно шло вперед, развивалось и совершенствовалось», а разрушение русских городов в XIII – XIV вв. имело своим результатом почти полное уничтожение городского ремесла: «Все сложные производства исчезли; возрождение их началось только спустя 150–200 лет» 537 . Что же касается братчин, т. е. совместных пиров, и патронажных церквей новгородских кузнецов, приведенных как пример существования элементов корпоративности среди ремесленников, то они могут быть лишь доказательством существования неких корпоративных начал, которые нельзя поставить в один ряд с цехами в Западной Европе 538 .
536
Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси… С. 775.
537
Там же, с. 779–781.
538
См. к историографии вопроса об образовании городов в Древней Руси: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города–государства Древней Руси. Л., 1988. С. 22– 40.
Особо нужно сказать о Новгородской (1136–1478) и Псковской (1348–1510) землях, представляющих наибольший интерес в прояснении вопроса о возможном существовании городских корпораций ремесленников. Изначальная ориентация Новгорода как центра новой государственности Северо–Западной Руси уже на раннем этапе своего существования на Западную Европу была обусловлена его геополитическим положением, о чем говорит и новгородская денежно–весовая система, ориентированная на готскую марку, и дворы европейских купцов 539 . Отмечая демократический характер политических установлений Новгорода на протяжении различных периодов его истории в XII – XV вв., В. Л. Янин отмечал, что «во всех упомянутых случаях речь шла
539
См.: Рыбина А. Е. Новгород и Ганза. М., 2009; Одно время оплата аренды Готского двора со стороны ганзейских купцов происходила в рейнских гульденах (Там же, с. 119– 121).
540
Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М., 2008. С. 11.
541
Тихомиров М. Н. Древнерусские города… С. 141–147.
Катализатором наличия у ремесленного слоя корпоративного сознания может послужить уровень социальной активности его социальных акторов, т. е. степень их участия в делах города. Примерно с середины XIV в. в Новгороде наблюдается существенное расхождение интересов боярской верхушки, посадников, с одной стороны, и «черных людей» с другой: «главным объектом защиты […] становится отнюдь не вечевой строй, а та система феодальных богатств, которая сосредоточилась в руках верхушки населения города» 542 . По мнению В. Л. Янина, после 1418 г. по сути ликвидируется вечевой строй и устанавливается олигархия «Совета господ», что приводит к обострению борьбы черных людей против боярской верхушки и «формировани[ю] антибоярского самосознания черного люда Новгорода» 543 . А вот выражение о том, что присоединение Новгорода к Москве явилось «актом, в котором реализовалось социальное недовольство низов новгородского населения» 544 , необходимо пояснить, о каких низах, занимавших принципиально разное социальное положение, идет речь. Во–первых, это зависимые смерды, традиционно предоставляемые Новгородской землей наместникам, посаженным великим князем, для их материального обеспечения. Смерды не были заинтересованы платить двойной налог Новгороду и великому князю и «тянули» к последнему. Во–вторых, это свободные черные люди, а значит и ремесленный люд, боровшиеся за автономию Новгорода, где и смерды, и бояре, и Иван III оказались против них.
542
Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода… С. 12.
543
Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода… С. 13.
544
Там же.
Великий князь Московский воспользовался недовольством смердов, разногласиями по поводу последнего избранного епископа Новгородского Феофила. Сыграли свою роль и многолетние попытки пролитовской партии, вопреки договору между Москвой и Краковом, пригласить на новгородское княжение польского короля и великого князя литовского Казимира IV, послужившие поводом для захвата Новгорода в 1470 г., а затем его присоединения в 1478 г., и распространения на него порядков Русского государства 545 . Черным людям нечего было противопоставить воле великого князя. Но именно они оказали на заключительном этапе существования Новгородской земли наиболее активное сопротивление попыткам Московского государства лишить ее автономии.
545
Там же, с. 322.
Социальная борьба новгородских группировок за власть не может быть сведена под стилизованную мнимую борьбу социальных низов и верхов подобно схеме так называемого классового антагонизма «угнетателей» и «угнетенных», проблематичного в применении ко времени русского средневековья 546 . В. Л. Янин справедливо указывает: «В поражении Новгорода не последнюю очередь сыграло нежелание изверившихся в боярской власти новгородцев воевать против великого князя» 547 . Но здесь, как и в Пскове, присутствовала сложная архитектура конфликта, с которой Янин, безусловно, как один из крупнейших специалистов по истории Великого Новгорода, прекрасно знаком. В шелонской битве в июле 1571 г. черные люди действительно отказались участвовать в знак протеста против боярской «неправды», которую они возводили не только против них, но и… против великого князя. Но значило ли это, что они безоговорочно тянули к Москве или в каких–то случаях только пытались использовать авторитет великого князя в борьбе за власть внутри Великого Новгорода? Согласно Никоновской летописи, «[…] новгородские посадници все и тысяцкие, спроста рещи, плотници и гончары и прочии, которой и родився на лошади не бывал, и на мысли котором того не бывало, что руки подняти противу великого князя, всех тех изменники они силою выгнали» 548 .
546
См.: Аракчеев В. А. Средневековый Псков… С. 7–8.
547
Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода… С. 323.
548
ПСРЛ. Т. 12. Издание 1–е. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. СПб., 1901. С. 135.
Известно, что летописи использовались представителями московской элиты как действенное идеологическое оружие, что можно сказать и обо всех остальных политических агентах того времени, для обоснования своей экспансионистской политики. Редактором–составителем летописного свода, известного под названием Никоновской летописи и составленного между 1526 и 1530 годами, являлся московский митрополит Даниил. Во 2–й половине 1550–х годов этот летописный свод был соединен с материалами официальной московской историографии. Согласно данной летописи, «притесняемый» «простой люд»: плотники, гончары и прочие жители города, полностью поддерживал великого князя, что не должно вызывать никаких сомнений. Посмотрим, так ли было все однозначно.