Арторикс
Шрифт:
– А мне что, слезать? – послышался сверху вопль Баллини.
Майлс покрутил пальцем у виска: «Вот идиот-то!»
– Шеф, ему слезать?
– Да, пусть, пожалуй, слезает, – кивнул я.
Преступник тем временем вытер лицо с помощью клетчатой нечистой тряпки («Платок,» – догадался я), выжал тряпку в кулаке и приложил к синяку.
– Так, – сказал я ему. – Документы.
Майлс живо запустил руки в карманы задержанного и на свет появилось подмокшее удостоверение личности на имя Джимса Нэсли, а также тощий ободранный бумажник с тридцатью долларами мелочью и чеком еще на семьдесят, выписанным на предъявителя
– Ну, а где… гм… объект?
Майлс непонимающе вытаращился на меня.
– Ну… кого он насиловал-то? Где – это?
В дверях появился Баллини. Майлс повелительно указал ему на преступника, взял меня под локоть и повел к квартире 1-с. Могучим пальцем вдавил в стену кнопку звонка.
После некоторого промедления открылась дверь и из-за нее появилось пол-лица какой-то крашеной девицы.
– Мисс, – кашлянув, сказал ей Майлс. – Я вас снова побеспокою. Прибыл господин инспектор и хочет снять с вас показания.
Дверь закрылась, звякнула цепочка, и хозяйка предстала перед нами в полном объеме. Это было существо среднего роста и, верно, приятной наружности, если бы не подло яркий свет лампы дневного света и не дикой расцветки коротенький халатец.
– Да? – спросила она носовым голосом, моргнула и запахнула халат плотнее. – Вы же уже снимали эти… показания. И, это, беспокоили.
Майлс снова кашлянул и покосился на меня.
– Расскажите, как это было, – попросил я.
– Что? – спросила девица. И посмотрела на сержанта.
– Ну… это… изнасилование, – уточнил тот.
– Ах, это… – Девица моргнула еще раз. – Так я же уже рассказывала?.. Ну, сижу я и смотрю телевизор, а вдруг звонок (она зевнула)… и я пошла открывать, а за дверью этот… тип.
– Так, – прервал я ее. – Майлс, предъявите преступника… Этот?
– Этот, – без особой уверенности в голосе подтвердила девица.
– Продолжайте.
– Ну а чего продолжать… Он говорит, что телеграмма. Ну я дверь приоткрыла, а он как схватит меня, как заорет: «Где у тебя спальня?!» – а глаза такие бешеные-бешеные… Поволок в спальню. Бросил на кровать и говорит: «Раздевайся, тетка, сейчас я тебя насиловать буду». И стал штаны расстегивать. Ну ладно, думаю. Сняла я халат…
– Этот? – уточнил я, ткнув пальцем в халат.
– Этот.
– Продолжайте.
– Ну а чего продолжать-то… Сняла я, значит, халат, лежу, а он, значит, стоит, смотрит, даже расстегиваться перестал. Постоял-постоял, а потом говорит: «Нет, я так не могу…». Ну и все. А я полицию вызвала.
– Так, – задумчиво констатировал я. – Значит, до дела у вас так и не дошло?
– Не дошло, – как-то даже огорченно подтвердила девица и почему-то опять посмотрела на сержанта Майлса.
– Следственный эксперимент все подтвердил, – поспешно добавил Майлс.
– Ладно. – Начиная закипать, я повернулся к преступнику. – Теперь ты. Отвечай, хотел ее изнасиловать?
Тот как-то расплывчато кивнул.
– Ну, так в чем же дело, а? Может, еще разок попробуешь, раз уж мы все сюда притащились неизвестно зачем? А мы ее подержим.
– Да что вы! – завыл он, трепеща в объятиях Баллини. – Да я больше никогда… Да чтоб мне!.. Да чтоб у меня!..
– Ну да, ну да, – закивал я. – Обязательно. Даже два раза. Так. Этому, – я указал на преступника, – придать могучий жизненный импульс.
Сержант Майлс с готовностью дернулся, но я продолжал:
– Поручается Баллини. Этой, – указал я на девицу, – выписать штраф в пятьдесят долларов за введение полиции в заблуждение. Поручается сержанту Майлсу. Если будет возражать, – добавил я, видя, что девица уже зашевелила губами, – ознакомить ее с уголовным кодексом города Тумпстауна и ок(рестностей). В полном объеме. Принудительно. Все. Я вас покидаю, господа.
Захлопнув дверцу машины, я некоторое время сидел, впустую сжимая руками руль и думая, куда бы направиться теперь, раз эти идиоты все равно уже вытащили меня из дома. Дождь исходил последними в этом году каплями, и в просветах между облаками уже виднелось слабое солнце.
Из подъезда дома, где чуть не случилось страшное изнасилование с применением средств устрашения, молча и даже как-то охотно вылетел, держась за зад, несостоявшийся преступник, описал красивую дугу и смачно, по всем правилам, врезался в мусорный бак дома напротив. Резво вскочил и, не оглядываясь, рванул прочь по улице со все возрастающей скоростью.
Ну и славно.
Не забыть бы про пиво, вот что!
Пиво не забыть.
Забыть про пиво?!
Да вы что!..
Абсурд.
Никогда.
Кстати, мне так и не показали очень большой нож.
Да был ли нож, собственно?
А, какая теперь разнице!
Тьфу!
Наконец, я завел мотор, включил для порядка сирену и поехал куда-то вперед по улице Вермонта, а когда сворачивал на улицу Первого Варварского Нашествия, уже твердо знал, что направляюсь к шерифу, господину Аллену Дику Дройту.
2
Господин шериф живет на площади дю Плесси в обширном двухэтажном особняке – этакое сооружение в духе старых построек Нового Орлеана. Ну или что-то вроде того. Между нами, я в Новом Орлеане никогда не был, да и черт-то с ним, но мне кажется, что должно быть похоже. Короче: решетка, высокая такая решетка, кованая и вся в разных финтифлюшках (а по верху – колючая проволока), за ней – довольно приличный, умело запущенный сад, иногда смахивающий на парк, и вот, среди зелени деревьев и кустов – дом. С колоннами. А на крыше дома всегда стоит небольшой, готовый воспарить вертолет, в который склонный к смелым экспериментам инженерный ум г. Дройта внес массу полезных усовершенствований. Вертолет – это очень полезно и иногда неистово кстати. Господин шериф регулярно летает на этом самом вертолете.
Дом, на котором имеет обыкновение стоять вертолет, также спроектирован при непосредственном участии г. Дройта и потому полон трагических для непосвященных загадок. Господин шериф очень внимательно относится к тем местам, где ему случается проживать, полагая, что каждый винтик или там карниз должны быть исполнены сугубо утилитарного смысла. Что тоже, я считаю, правильно.
Без приглашения к г. шерифу лучше не приходить. Это первое, что следует запомнить. Собственно, это главное. О посещении следует предупредить заранее, лучше – за пару дней, а при передвижении в самом доме руководствуются указаниями немого садовника Джереми, знающего дом, как свои девять пальцев (десятый Джереми утерял, заботясь о розах господина шерифа. Так бывает).