Артур Артузов
Шрифт:
По возвращении Харнака в Германию его изучение было продолжено. 15 июля 1935 года Артур Артузов, работавший уже в военной разведке, дал указание: «Подготовку к вербовке Харнака считать целесообразной».
8 августа того же года Александр Гиршфельд после трехчасовой беседы с Харнаком задание Артузова выполнил. Харнаку был присвоен псевдоним Балтиец, однако в историю советской разведки и Второй мировой войны он вошел под своим вторым псевдонимом Корсиканец. Милдред стала его верной помощницей, ей дали псевдоним Японка.
Харнаку была передана установка: в целях конспирации и успешной борьбы с гитлеровским режимом ему следует пресечь все контакты с коммунистами и
Между тем, поразмыслив, Артузов пришел к выводу, что Харнака, человека сугубо штатского, работающего в общегерманском ведомстве, связанном со всей экономической жизнью страны, целесообразнее использовать по линии политической, а не военной разведки. Поэтому руководство Балтийцем было передано преемнику Артузова по ИНО Слуцкому (впрочем, ИНО теперь именовался 7–м отделом Главного управления государственной безопасности Наркомата внутренних дел СССР).
В том же 1935 году в Берлин в качестве резидента внешней разведки прибыл Борис Гордон (оперативный псевдоним Рудольф) и установил с Харнаком личную связь.
В 1937 году Харнак вступил в НСДАП. В министерстве он ведал отделом, занимавшимся торговыми и экономическими отношениями Германии с США («Америкареферат»), благодаря этому был вхож в посольство США. Харнак получил доступ к абсолютно секретным документам своего министерства и даже участвовал в составлении закрытых докладов министра руководству рейха. Его приняли в элитный «Геррен–клуб». Здесь собирались видные промышленники, банкиры, владельцы роскошных магазинов и ресторанов, ответственные чиновники министерств, генералы и старшие офицеры всех трех родов войск и прочие «большие шишки».
Милдред Харнак тоже нашла свою информационную «лагуну». Обладая двойным гражданством, она стала руководящей деятельницей Союза американских женщин. Активисткой союза была дочь посла США в Германии Вильяма Додда известная журналистка Марта Додд. Его высокопревосходительство амбассадор Додд, вероятно, утратил бы дар речи, если бы узнал, что его довольно взбалмошная дочь является… агентом советской внешней разведки, где проходит под псевдонимом Лиза.
Благодаря своим связям, а также знакомствам жены с супругами американских дипломатов Балтиец передавал в ре–зидентуру абсолютно секретные данные о валютном хозяйстве Германии, финансировании спецслужб рейха и военной промышленности, номенклатуре товаров, тайно ввозимых в страну, и пр.
Харнак стал основателем первой подпольной группы берлинских антифашистов, сотрудничавших с советской разведкой, которая теперь известна всему миру под названием «Красная капелла».
В группу Балтийца, в частности, входили высокопоставленный сотрудник технического отдела ОКБ (верховного главнокомандования вермахта) барон Вольцоген–Нойхаус (Грек), главный бухгалтер химического гиганта «ИГ Фар–бен» Ганс Рупп (Турок), промышленник, бывший царский офицер и писатель, обладающий огромными связями в ОКБ, Хайнц Тициенс (Албанец), племянник Харнака, офицер военно–морской разведки Вольфганг Хавеман (Итальянец), сотрудник проектно–конструкторского отдела гиганта тяжелого машиностроения АЕГ Карл Беренс (Лучистый) и многие другие немецкие патриоты.
Вторую группу возглавил друг Харнака, известный писатель и драматург
Начавшаяся индустриализация страны, составление первого, а затем и второго пятилетнего плана, освоение новых, ранее в России не существовавших производств – радиотехники, авиационного моторостроения, современной электропромышленности и т. д. – значительно увеличили потребность страны в научной, технической и промышленной информации, а также в образцах новейших изделий для последующего тиражирования их на отечественных заводах. Получить их в нужном количестве легальным путем оказалось затруднительно, в ряде случаев – невозможно. Некоторые новинки или технологические описания нам не хотели продавать на Западе ни за какие деньги, особенно если они имели прямое или косвенное отношение к вооружениям.
Потому еще в 1929 году в ИНО было образовано вначале малочисленное отделение, занимавшееся научной, технической и промышленной разведкой. Естественно, потребовались сотрудники совсем особого рода – первоклассные специалисты в различных областях, имеющие высшее образование, с широким кругозором и обладающие, кроме того, специфическими навыками оперативной работы.
Центром научно–технической и промышленной разведки в Европе стало громадное здание советского торгпредства на Линденштрассе в Берлине. В те годы его деятельность направлял торговый советник Лев Фельдбин. У этого человека было множество фамилий: Никольский, Николаев, Берг… В историю разведки он вошел под именем Александра Орлова (оперативный псевдоним Швед). В Германии он занимался проведением тайных операций по торговле военными, в нынешней терминологии – стратегическими – материалами. Его помощником некоторое время был полномочный представитель военного ведомства Павел Аллилуев, шурин Сталина. Именно Павел привез из Берлина и подарил сестре Надежде крохотный, так называемый дамский пистолетик «вальтер». Тот самый, из которого она застрелилась в ноябрьскую ночь 1932 года.
СССР закупал на Западе не только отдельные станки, машины, виды оборудования, но и целые заводы. Расплачиваться приходилось зерном, золотом, картинами Эрмитажа и драгоценными пасхальными яйцами работы великого ювелира Фаберже. На все денег не хватало. Восполнить их дефицит своими методами и предстояло Иностранному отделу. Нужно было помочь и Наркомвнешторгу. Агентура сообщала, что, как правило, при заключении контрактов с советскими торговыми организациями западные фирмы завышали расценки на 50—70 процентов против реальных рыночных. Разведчикам приходилось выявлять крайнюю цену, на которую пойдет партнер по сделке, его платежеспособность (если тот выступал в качестве покупателя), добросовестность при выполнении заказов и т. п.
Когда Артузов получил назначение в ИНО, Мессинг охотно поручил ему как инженеру курировать это отделение. В высшем звене ОГПУ он был единственным, имеющим диплом об окончании технического высшего учебного заведения, причем весьма престижного. Специалисты с таким образованием имелись в ОГПУ только в отделах шифров и кодов, средств радиосвязи, оперативной техники. Теперь их стали искать и для привлечения к оперативной работе, причем не только в Центре, но и за рубежом.
Одним из таких новых людей в ИНО стал инженер–химик Гайк Овакимян. Свой диплом он получил не в сомнительном «заводе–втузе» за два года без отрыва от производства, а в Московском высшем техническом училище им. Н. Э. Баумана. К тому же он учился два года в адъюнктуре