Артур Артузов
Шрифт:
Естественно, Сталин, руководствуясь логикой, полностью доверял утверждениям Антонова–Овсеенко и Радека. Настроение ему несколько портили, а затем стали и раздражать прямо противоположные донесения начальника ИНО Артузова. Основываясь на информации Илинича, подкрепленной сообщениями от других надежных источников, Ар–тузов писал, что все миролюбивые жесты Польши в сторону СССР – лишь дымовая завеса польского правительства, что на самом деле оно ведет линию на тесное сближение с Германией.
После торжественного заседания состоялась застольная встреча руководящих работников ОГПУ со Сталиным и другими вождями. Присутствовали на банкете также представители Наркоминдела, других центральных ведомств.
У Сталина
Остановившись возле столика, за которым сидели Арту–зов, Слуцкий, еще несколько ответственных сотрудников ИНО, Сталин в общих словах разведку похвалил. А потом, глядя в глаза Артуру Христиановичу, неожиданно задал вопрос, вроде бы с иронией, но ощутимо напряженно:
– Ну а ваши источники, или как вы их там называете, не дезинформируют вас?
И, не дожидаясь ответа, перешел к следующему столу.
Настроение Артузова было мгновенно испорчено. На что намекал вождь? Вполголоса обменявшись мнениями со Слуцким, пришел к выводу: Сталин имел в виду Илинича.
Столкновение двух противоположных точек зрения разрешилось очень скоро в пользу Артузова: 26 января 1934 года Польша заключила с Германией дружественное соглашение сроком на десять лет. Разумеется, это суверенное право каждого государства заключать подобные договоры с любым из своих соседей. Формально у СССР не было ни малейших оснований выражать свое недовольство. Но, по сути дела, этот договор сводил на нет аналогичный советско–польский документ. О настоящих добрососедских отношениях с Польшей теперь и речи быть не могло. Для Польши сия недальновидность обернулась трагедией, начавшейся 1 сентября 1939 года, когда отделение немецких солдат с дружным гоготом отворило шлагбаум на германо–польской границе…
Артузов впоследствии не раз встречался со Сталиным в деловой обстановке, и ни разу вождь не упоминал о том своем иронично–зловещем вопросе. Но косвенно признал правоту Артузова тем, что отозвал в Москву бывшего полпреда Антонова–Овсеенко, проглядевшего «шашни» поляков с немцами. Отстранен от своего поста был и Радек.
Между тем от того же Илинича поступило еще одно сообщение, оказавшееся воистину пророческим. Он доносил, что в нарушение Версальского договора, позволяющего Германии иметь вооруженные силы, не превышающие 100 тысяч человек, Гитлер намерен в ближайшем будущем возродить массовую, основанную на призыве армию в составе для начала из 36 полнокровных дивизий, а также воссоздать военно–воздушные и военно–морские силы.
Так оно и произошло. 16 марта 1935 года в Германии была введена всеобщая воинская обязанность и началось формирование вермахта первоначальной численностью в 550 тысяч человек. По этому поводу как своего рода вызов западным странам была отчеканена памятная серебряная медаль.
В 1936 году Виктора Илинича арестовали. Его обвинили в измене, дезинформации (?!) советской разведки по заданию польских спецслужб, в присвоении крупных валютных сумм. Илинич признал, что мошенническим путем выкачал из кассы ОГПУ—НКВД 70 тысяч долларов, но категорически отрицал предательство, ссылаясь на достоверность доставляемой им информации. При всей своей ловкости он оказался до смешного наивным: именно поэтому ему настойчиво приписывали шпионаж в пользу поляков, иначе могли бы возникнуть сомнения в мудрости и дальновидности вождя. Сталин был одним из главных и прямых виновников поражения Красной армии в советско–польской войне 1920 года. С тех пор и возникла у него стойкая ненависть
…В декабре 1929 года Артузова, еще до предварительного уведомления о новом назначении, пригласил к себе Менжинский. Именно пригласил – председатель никого и никогда к себе не вызывал, даже если предстояло вынесение взыскания. Поручение было неожиданным и необычным.
– Я пригласил вас, Артур Христианович, для разговора в высшей степени конфиденциального, – счел нужным сразу предупредить Менжинский. – В последнее время, к сожалению, в нескольких странах у нас случились провалы. Мы с вами понимаем, конечно, что в разведке без неудач не обойтись. Риск в этом деле неизбежен. Но так, чтобы один прокол за другим… Это уже не случайность. Должна быть какая–то глубинная причина, принципиальная недоработка в чем–то.
Сейчас, когда в ИНО пришел новый руководитель, нам необходимо разобраться, в чем дело. Станислав Адамович весьма занят, только принимает дела, ему еще предстоит освоиться в Центре. Поэтому прошу вас помочь ему. Нужно изучить материалы, – Менжинский кивнул в сторону лежащих на краю стола папок, – связанные с последними провалами. Найти главную причину, отбросив в сторону версию о несчастливом стечении обстоятельств, и внести свои предложения о реорганизации закордонной работы.
– На чье имя адресовать докладную? – начиная кое о чем догадываться, спросил Артузов.
– Ни на чье. Просто – «Докладная записка». Подписывать не надо. Вручите мне лично, минуя секретаря, как только завершите.
Сразу после встречи Нового, 1930 года Артузов по внутреннему телефону доложил председателю о завершении работы. Через час он уже был в кабинете Менжинского. Кроме Вячеслава Рудольфовича здесь уже находился Мессинг.
– Позвольте, Артур Христианович, представить вам вашего нового начальника. Прошу любить и жаловать…
Артузов недоуменно вскинул брови.
– Все правильно, – улыбнулся Менжинский. – С первого января вы заместитель начальника Иностранного отдела. А теперь давайте–ка сюда вашу докладную…
В середине января Менжинский, Мессинг и Артузов были вызваны на заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Председательствовал секретарь ЦК Вячеслав Молотов. Даже на заседаниях фактически высшего органа партийной и государственной власти в стране Сталин держался несколько в тени и, в отличие от остальных вождей, большую часть времени не сидел за столом, а расхаживал по небольшому залу.
Видимо, Молотов был заранее предупрежден, кто будет докладывать вопрос от ОГПУ, потому что сразу предоставил слово Артузову. Едва Артур Христианович успел произнести несколько фраз, как Сталин характерным жестом – вытянув руку с зажатой в кулаке трубкой – остановил его:
– Мы читали вашу справку, товарищ Артузов. По ней к вам вопросов нет. Но есть другой вопрос: что нужно сделать, чтобы провал агента не приводил полицию или контрразведку в наше полпредство? Не вызывал международного скандала?
Ответ на этот вопрос, строго говоря, был в докладной уже изложен, но, видимо, Сталин хотел, чтобы Артузов повторил его устно, перед всеми членами Политбюро.
– Мы пришли к выводу, товарищ Сталин, что надо прекратить базировать наши резидентуры исключительно на полпредствах и торгпредствах. Они немногочисленны, за каждым сотрудником спецслужбы ведут плотное наблюдение и достаточно быстро выявляют разведчиков, а затем их связи.