Артуриана
Шрифт:
И все-таки он мечтал о Камелоте, думал, как однажды, сын подрастет, поедет ко двору короля Артура и станет величайшим из рыцарей, которого только видел земной мир.
Элейн не разделяла взглядов Ланселота, она хотела, чтобы сын вырос сильным, отважным и благородным, но не думала, что ему нужно ехать в Камелот, ведь в городе с мальчиком может случиться все, что угодно.
Пока же Галахад рос под сенью Броселианда, слушал наставления деда, обучался боевым искусствам у своего отца, играл с матушкой, помогал ей ухаживать за розами. И Король-рыбак, с
Ребенок счастливо рос среди камышей, прозрачных рек и озер, вдали от всех, кроме своих родных и их старых слуг, — юный Галахад не видел более ни одной живой души.
Когда же мальчику исполнилось четырнадцать и он превратился из ребенка в подростка, но еще не стал взрослым мужчиной, его мать, прекрасная леди Элейн, слегла от тяжелой болезни, которую наслала на нее фея Моргана. Ревнивая чародейка узнала, где находится ее возлюбленный сэр Ланселот, узнала, что он добровольно согласился остаться с юной Элейн, в то время как отверг любовь самой Морганы. Тут же возненавидела она дочь Короля-рыбака и поклялась извести ту со света.
Король-рыбак был сильным чародеем, но куда ему тягаться с Морганой, что была сильнее, чем любая колдунья тех времен, даже чем сама Владычица озера, которая иногда навещала сына и пыталась спасти его спутницу, однако и леди Вивиана не могла помочь. Магия Феи Морганы слишком могущественна, никто не сумел бы уберечь несчастную Элейн!
Похоронив ту, что была его спутницей долгие годы, но так и не стала законной женой, ведь в лесах Броселианда никому нет дела до брачных обрядов и официальных церемоний, Ланселот долго был безутешен, как и старик-отец. А потом решил, наконец, что время пришло, и объявил Галахаду и Королю-рыбаку свою волю.
— Я остался здесь, с Элейн, как повелел мне дух Броселианда, и не покинул ее, покуда она была жива. Но теперь должен снова быть в Камелоте, должен вернуться к моему королю, который уже отчаялся, наверное, увидеть меня. Я должен представить сына ко двору, уверен, Артур не откажет и включит Галахада в число рыцарей Круглого стола, ведь он чист душой и умеет отлично сражаться. Чувствую, исполнил я ту задачу, которую дал мне заяц, и теперь могу вернуться ко дворцу с чистой совестью и не принести несчастья в Логрес.
Король-рыбак подошел и крепко сжал его руки.
— Да, ты исполнил волю невидимого духа, — кивнул он. — Но беда все равно следует за тобой, и, вернувшись в Камелот, принесешь ты несчастья в славный город, как принес несчастье и моей бедной Элейн. Потому что такие как ты: слишком красивые, слишком благородные, слишком отважные, всегда приносят несчастья, — ведь зависть людская неотступно идет за ними.
Ланселот помолчал, пытаясь осмыслить слова мудрого старика, а потом крепко обнял Короля-рыбака и произнес:
— Раньше у меня была лишь матушка, леди Вивиана, Владычица озера. А теперь я обрел в твоем лице и отца, ибо ты, отец моей Элейн, был и мне будто родной отец. Спасибо за все, спасибо за мудрые советы. Однажды Галахад вернется к тебе, жди его. И покажи ему чашу Грааля, когда он о том попросит, потому что верю, мой сын будет достоин разгадать ее тайны. А теперь — нам нужно идти. Прощай, Король-рыбак!
— Прощай, мой сын, — сказал старик и прослезился, обнимая лучшего из рыцарей Камелота.
Сразу после сэр Ланселот и его сын Галахад, оплакав покойную Элейн, оставили замок у реки, покинули леса Броселианда и отправились прямиком в Камелот, ко двору короля Артура.
Но прав был старый Король-рыбак, ибо едва Ланселот снова оказался в Камелоте, едва вошел в залу, где собрались рыцари Круглого стола, едва растроганный и счастливый, как никогда прежде, Артур прижал его к своему сердцу, заметил рыцарь королеву Гвиневеру.
И лишь только он увидел свою возлюбленную — как будто не было всех этих лет, как будто лишь вчера отправился он на поиски Грааля, и любовь с новой силой вспыхнула в сердце Ланселота.
А королева, не в силах сдержать своего счастья, прижала руки к груди и лишилась чувств: столько лет считала она своего любимого погибшим, и однако вот он стоял перед ней, живой и невредимый, такой же прекрасный, как в тот день, когда покинул он Камелот по приказу своего господина!
И в сердце королевы любовь разгорелась еще сильнее, чем прежде, она уже не могла и не хотела ее скрывать, придворные перешептывались и осуждали Гвиневеру, король Артур хмурился и молчал, но ничто более не заботило женщину — отныне рыцарь снова был рядом! И ее сердце пело от радости.
— Остановись, Гвиневера, — сказал ей Артур, придя вечером в спальный покой жены. Та сидела на низенькой скамье и расчесывала гребнем длинные прекрасные волосы. — Еще немного и будет поздно. Несчастье сулят Камелоту твои поступки! Разве этому учит тебя твой бог? Разве не говорит он, что жена должна любить мужа? Разве не говорит, что должна быть ему верна?
— Да кто бы говорил! — воскликнула своевольная красавица, гордо вскинув подбородок, — А разве ты веришь в моего бога? И разве не говорит мой бог, что и муж должен любить жену? Разве не говорит, что должен быть верен жене?
— Но я верен тебе, — Артур развел руками.
— Прекрати! Не обманывай ни меня, ни себя! Да все в королевстве прекрасно знают, кому принадлежит твое сердце! Стыдись Артур, она же твоя родная сестра! И это моя любовь несет Камелоту несчастья?! Нет, это ты, Артур, не хочешь услышать голос совести, и потому твое прекрасное королевство придет в упадок, потому твой замок будет разрушен, а твою страну захватят саксы! Помяни мое слово, твою страну захватят саксы!
Эти слова привели Артура в настоящее бешенство: он хотел ударить жену, но не мог позволить себе бить слабую женщину, и потому лишь вскричал: