Арвендейл
Шрифт:
Подъехав к городским воротам, Беневьер стал свидетелем презабавной сцены. Двое дюжих горшечников наседали на пьяного вдрызг стражника, требуя от того открыть и вторую половину ворот, потому как в одну-де их воз никак не проходит. А стражник тупо пялился на них бессмысленными глазами и громко икал.
Беневьер слегка поморщился, спрыгнул с лошади и, ведя ее в поводу, обошел воз и протиснулся в полуоткрытые ворота.
Эстогон был грязен. Беневьеру казалось, с каждым его приездом он становится все грязнее. Возможно, так оно и было. Если какой-то город, герцогство или государство дурно управляется, то первым признаком этого является то, что и в жилищах людей, и на улицах становится грязно. А Леконсур, как это всем уже давно было известно, управлялся
Проехав по центральной улице, Беневьер выехал на рыночную площадь. Да-а-а, упадок чувствовался и здесь. Рыночная площадь Эстогона была заполнена едва наполовину. Да и, судя по убогому виду торговцев, особого товара здесь не предлагалось. Прилегающие к торговой площади лавки также были частью закрыты, а некоторые, судя по заколоченным ставням, вообще уже давно прекратили торговлю. Беневьер свернул в знакомый переулок и остановил коня у таверны. Судя по потемневшей до черноты коновязи, этот трактир не страдал от наплыва посетителей. Да-а, похоже, за те два года, что он не был в Эстогоне, дела тут пришли в полный упадок…
Слава богам, старина Рауль оказался на месте. Завидев Беневьера, хозяин трактира отлип от стойки, к которой привалился плечом, и слабо качнул головой.
— Привет, старина, вижу, дела не очень…
— Какой там… — старина Рауль тяжело вздохнул, — совсем никуда. За день если наберется десяток посетителей — и то хорошо. А налог новый граф требует как встарь. Половина трактиров в городе уже давно заколочена, а остальные вот-вот закроются.
Беневьер понимающе кивнул. Хотя основные доходы старина Рауль получал отнюдь не от таверны, а от скупки краденого, общее состояние хозяйства влияет на любой бизнес, включай теневой.
— А как вообще?
— Ай… — трактирщик махнул рукой, — клиентуры совсем никакой. Все приличные люди уже давно покинули Эстогон, а теперь бегут и остальные.
Беневьер сочувственно молчал. А что тут скажешь? Если в городе практически не осталось тех, кого можно грабить, о какой прибыли может идти речь?
— А ты какими судьбами?
— Да так, разыскиваю одного человека. Он должен был не так давно прибыть в Эстогон, возможно, уже и уехал.
Трактирщик заинтересованно встрепенулся, и это тоже было признаком развала. В старые времена старина Рауль лишь пренебрежительно кивнул бы в сторону стола, где бражничали нищие: мол, сам договаривайся, а сейчас вон как вскинулся.
— Кого?
— У меня, собственно, есть только его описание… — И Беневьер в нескольких словах изложил трактирщику приметы башмачника.
— Поспрошаем… да, забыл тебе сказать, твоя «тетушка» преставилась.
У Беневьера екнуло под ложечкой.
— Когда?
— Да неделю назад. Я думал послать тебе весточку, да не знал, где ты нынче обретаешься.
Беневьер кивнул. Он тщательно скрывал место своей «постоянной» работы.
— Так вот, — продолжал трактирщик, — поскольку тебя не разыскали, то есть наследника имущества не обнаружилось, дом продали с молотка. Вернее, это так называлось… Так что там сейчас живет один из этих жиреющих графских свиней. Из замковой стражи. И… похоже, он нашел твою заначку…
Глава 7
Дорога судьбы
Младший глашатай скинул ноги со стола и, привстав со стула, с хрустом развел руки в стороны. Ну что за скукотища?! И какому идиоту пришло в голову так буквально следовать императорскому уложению о Большом императорском турнире? Ну откуда в тупой башке простолюдина может появиться мысль бросить вызов герцогам и графам, являющимся сильнейшими магами и лучшими бойцами империи? А если так, то на кой ляд ставить палатку для простолюдинов? Обошлись бы двумя обычными. Младший глашатай вздохнул. Кто-кто, а уж он-то знал имя этого «идиота», поскольку тот был его, так сказать, прямым начальником. Граф Лагар, первый министр императора и глава Высшего геральдического совета. Именно его император назначил старшим глашатаем этого турнира и именно он был ответствен за то, чтобы вся подготовка к Большому императорскому турниру велась в строгом соответствии с императорским уложением. А поскольку главным призом Большого императорского турнира был объявлено Право владения, то это был один из крайне редких случаев, когда обычный простолюдин имел возможность претендовать (и, теоретически, получить) титул и дворянское достоинство. Но не будет же простолюдин заявлять о том, что хочет участвовать в турнире ВМЕСТЕ с дворянами?
Вот потому-то и приходилось младшему глашатаю париться в этой палатке уже целую неделю. Ибо среди простолюдинов пока не нашлось идиотов, которые рискнули бы воспользоваться своим правом на… верную смерть, по большому счету. Ибо, в отличие от остальных турниров, на этом практически не было запретов на использование магии. И бойцы выходили друг против друга вооруженные не только холодной сталью, но и всеми возможными заклинаниями и могущественными амулетами, какие только могли создать (или купить за золото). И нужно быть совершеннейшим безумцем, чтобы думать, будто кто-то, не обладающий ни правом крови, ни, тем более, достаточной силой и умением — а его можно приобрести лишь в школах, куда имеют доступ одни дворяне, отважится выйти на ристалище. Хотя, с другой стороны, все остальные герольды сейчас носятся не чуя под собой ног, а он сидит себе да поплевывает в потолок. Так что пусть, можно и поскучать. Тем более что скучать осталось недолго. Всего один день. Младший глашатай разинул рот в сладчайшем зевке, и в этот момент полог палатки рывком распахнулся и ввалилась целая компания крайне примечательных типов. То есть то, что это примечательные типы, младший глашатай обнаружил чуть позже, а пока он был занят тем, что выпутывался из скатерти, сползшей на него, когда, падая на спину, он попытался ухватиться за стол. А что вы хотите? Человек сладко зевает, а тут вдруг вваливаются какие-то типы!
— Ну, кого там еще темные боги принесли? — сердито рявкнул глашатай, выпутавшись наконец из скатерти и поднимаясь на ноги, и… осекся. Ибо принесли боги (уж неясно, темные или нет) действительно компанию странную. Впереди всех возвышался еще совсем молодой, но явно могучий парень в обычной куртке наемника с сержантским шевроном. Рядом с ним и чуть правее торчала фигура приблизительно вполовину меньше его ростом и едва ли не настолько же шире в плечах, в которой любой мог бы опознать гнома. Кроме того, здесь наличествовали еще три наемника, а за их спинами отчего-то маячили идшские пейсы. Младший глашатай окинул взглядом всю картину и решил, что качать права не стоит. Наемники по определению люди суровые и, чего доброго, можно нарваться на хорошую взбучку.
— Мнэ-э, чем могу служить?
— Здесь записывают на турнир? — угрюмо спросил молодой наемник, стоявший впереди. Гном громко фыркнул и отвернулся. Один из наемников, из-за спины которого торчали рукояти мечей-кунаков, протянул руку и прикоснулся к плечу парня.
— А может, все-таки не надо, десятник?
Молодой наемник скрипнул зубами и тихо произнес:
— Я решил, Арил, а всё, что вы можете мне сказать по этому поводу, вы уже сказали.
Гном, сверкнув глазами на идша, зло прорычал:
— Если бы не этот пейсастый… ну надо ж было так задурить голову парню!
Похоже, вот-вот должен был начаться (а вернее, возобновиться) какой-то давний, но незаконченный спор, во всяком случае, идш вызывающе вскинул подбородок и уже разинул рот, собираясь ДОСТОЙНО ответить гному, но дюжий наемник не дал ему заговорить.
— Так здесь записывают на турнир?
— Д-да, — кивнул младший глашатай. — Желаете заявить вызов?
— Желаю.
Младший глашатай шагнул в сторону и, важно, даже торжественно раскрыв сундучок с письменными принадлежностями, выудил оттуда свиток пергамента, чернильницу, пару еще неделю назад наточенных перьев и песочницу с тонко просеянным речным песком. Разложив все это на столе, он поставил как надо упавший табурет, уселся и, обмакнув перо в чернильницу, важно спросил: