Арьяны
Шрифт:
– Да, точно, бессмыслица, – отстранённо бормочет брат, и его лицо вновь превращается в равнодушную маску. Это всё. Он точно больше не откроется. Но на сей раз мне не хочется пытаться угадать его мысли. Наверняка, это лишь очередная попытка ввести меня в заблуждение, чтобы затем эффектно указать на мою наивность и неопытность. Чёрта с два, братец. Довольно спектаклей.
С тихим вздохом поднимаюсь из-за стола и, прихватив пузырёк с таблетками, ухожу на веранду, чтобы собрать вещи. Находиться под одной крышей с циником и манипулятором попросту невыносимо. Вылетая сюда, я надеялась найти родную душу, с которой мы вместе разделим горечь
Глава 5
Женьку я замечаю сразу, едва выйдя из вагона, а рядом с ним, к своему глубокому изумлению, нашу общую подругу Лику. Они синхронно вскидывают руки в приветственном жесте. С небольшим опозданием отвечаю им тем же. Женька бросается вперёд и джентльменски выхватывает у меня сумку. Пока мы обнимаемся, Лика неловко топчется рядом. Закончив с ним, притягиваю девушку к себе, давая понять, что не возражаю против её присутствия. Она заметно расслабляется.
– Тебе идёт блонд, – подмечаю, кивнув в сторону её золотистых локонов и, повернувшись к Женьке, добавляю: «Вы теперь как близнецы».
Лика сдавленно смеётся и бросает странный взгляд на Женьку. Он небрежно мотает головой на мой безмолвный вопрос: мол, не бери в голову. Что ж, я так и делаю. Хватило мне скровских головоломок.
Пока идём до машины, расспрашиваю Лику о бывших сокурсниках. Она с удовольствием расписывает в красках, кто куда устроился, кто на ком женился и кто в какую историю вляпался. Её любовь к сплетням только на руку – хоть отвлекусь от проблем насущных.
Но от непринуждённости Лики не остаётся и следа, когда я устраиваюсь на переднем сидении. Друзья обмениваются многозначительными взглядами, после чего Лика понуро устраивается сзади, а Женька, вопреки своей аккуратности, слишком громко хлопает дверью.
– Всё в порядке?
Женька навешивает искусственную улыбку и заверяет меня, что ничего не произошло.
– Просто вспомнил сложного пациента.
– Ему ты тоже таблетки от горла подсунул вместо успокоительного? – язвительно спрашиваю я.
Парень тушуется. Глушит едва заведённую машину и пристыженно смотрит мне в глаза.
– Я ведь хотел, как лучше…
– Знаю. Именно так мой сверхумный братец и сказал. Что пусть ты и проявил неуважение, поступив подобным образом, но сделал это из любви ко мне. – На последних словах Женька резко разрывает зрительный контакт. Лика, заметив это, отзывается раздражённым вздохом. – Да что с вами двумя происходит? Ведёте себя странно! Будто… боитесь меня.
Подруга стыдливо прячется за водительским сиденьем, а Женька понуро опускает голову.
– Я хотел тебе сказать, но… – оправдывается он, и дальше мне уже нет смысла слушать. Всё итак очевидно.
Ревность тупым лезвием проходится по сердцу. Хочется закатить истерику, выскочить из машины, чтобы заставить бывшего бежать следом, распинаясь в извинениях. Но какой в этом смысл? Прошло восемь месяцев. И это я бросила его. Лику оттолкнула и того раньше. Винить в случившемся некого. А то, что произошло между мной и Женькой неделю назад… Что ж, к моей совести это не имеет никакого отношения.
– Ясно. Можешь не объяснять. Просто отвези меня домой, ладно? – прерываю его сбивчивую речь и демонстративно отворачиваюсь к окну.
Женька упрямо плетётся за мной в квартиру, якобы помогая донести сумку. Лика порывалась пойти с нами, но парень грубо её
– Я не хотел, чтобы ты узнала так.
Вижу, что ему паршиво, но вес запас милосердия, увы, бездарно потрачен на брата.
– А как ты рассчитывал это сделать?
– Ань…
– Только честно, у вас закрутилось, когда ещё мы были вместе?
Женька дёргается, будто ему только что залепили пощёчину.
– Даже не смей думать, – тяжело дыша, шипит он.
– Отчего же? Четыре дня назад тебя наличие девушки не остановило.
Парень болезненно морщится.
– Ты другое.
– Да ну?
– Ань, я люблю тебя, и это не новость, – в синих глазах столько муки, что раздражение попросту улетучивается, сменяясь сожалением. За недавние слова. Поступки. За жестокое расставание. – Но с Анжеликой… Мы смотрим с ней в одну сторону. У нас одинаковые цели, мы оба знаем, чего хотим, а ты…
– А я бросаюсь из крайности в крайность, – тихо заканчиваю за него.
– Да. Прости, но это факт.
Створки символично разъезжаются – верный знак к прощанию. Я пытаюсь забрать свои вещи, но Женька не позволяет и тоже выходит на площадку.
– Донесу до квартиры.
– Как хочешь.
– Ань, я бы всё бросил, если бы тебе это было нужно. – Женька неловко раскачивается, остановившись на пороге, терзая мне душу взглядом побитого щенка. – Но тебе не нужно. Такие, как ты, не прекращают поиск. Тебе всегда будет мало. А я уже всё нашёл, понимаешь? То, что мы продержались столь долго вместе – уже подвиг. Я лишь надеюсь, что однажды мы снова сможем стать друзьями, как это было в самом начале.
Мне нечего ответить. Он совершенно прав. Мы расстались задолго до официального разрыва. Задолго до того, как я чуть не задушила его во сне под действием транквилизаторов. Хоть это и стало спусковым крючком, заставившим меня отказаться от него впоследствии, но на самом деле наши пути разошлись уже давно. Гибель родителей изменила меня. Вырвала из линейного течения жизни, в котором и родились когда-то наши отношения. Ещё тогда, при первой встрече, Женька демонстрировал чёткое представление о своём будущем. Будучи студенткой первого курса, я тоже отчётливо его видела. Но чем дальше мы двигались, тем шире простирался передо мной мир, и тихая семейная гавань, о которой всё это время мечтал Женька, постепенно превратилась для меня в худшую из перспектив. Так что уход мамы и папы лишь отсрочил неизбежное.
– Я тоже на это надеюсь, – отвечаю после затянувшейся паузы и, приобняв его на прощание, закрываю дверь.
***
За сорок минут бесполезной медитации перед монитором дальше заголовка и лида продвинуться мне так и не удалось. От удушливой духоты не спасают ни открытые окна, ни старенький кондиционер. На моей памяти конец августа впервые настолько жаркий. В такую погоду бы отмокать в прохладном бассейне, попивая безалкогольный мохито со льдом, а не дежурить в редакции, битый час мучая объёмную расшифровку суда над маньяком-таксистом, державшем в страхе всё Подмосковье. Обычно с подобными материалами проблем не возникает. Но последние недели голова забита чем угодно, кроме работы. Да ещё эта жара… Сосредоточиться на текущей задаче невероятно трудно. Будто вся энергия уходит на поддержание приемлемой температуры тела, и на умственную деятельность уже ничего не остаётся.