Асгард — город богов
Шрифт:
Бура, пура (с. 235). Здесь впервые востоковед чувствует, что звонкие звуки ассирийцев переходят в приглушённые или глухие звуки ванов. Перевод: много. Другой перевод с предшествующей идеограммой «племя»: «многочисленное племя». Вполне отвечает смыслу русское слово «сбор». Тот же корень, то же звучание.
Ди. Окончание, означающее движение куда-то (с. 236). Изменён лишь порядок. У ванов: Этиуни-ди означает «в страну Этиуни». У русов и их потомков, то же самое выражается так: до страны Этиуни (переход «ди» — «до»).
Зади. Перевод: строитель (с. 236). Снова востоковед переводит не с восточного»,
Кар. Перевод: покорять (с. 236). Та же, знакомая нам история с английским и ванским. Точный перевод с ванского: карать. Русское «кара» совпадает полностью с ванским словом.
Лид. Перевод: покрывать (с. 236). Это неточно. В Лаврентьевской летописи «луда» — верхняя одежда, что совпадает по смыслу с ванским словом.
Луту. Перевод этого слова даётся с дополнительной идеограммой: женщина (с. 237). А без идеограммы? Востоковедам этого слова ни за что не узнать. Между тем это русское «люди», чуть приглушённое. Ну а идеограмма уточняет, что это именно женщина.
Матхи. Перевод: женщина, женщины (с. 237). Опять женщина, но чем она отличается от предыдущей женщины, востоковедам отгадать трудно, ибо им неизвестно русское слово «мать», «мати». Раньше оно, как видим, звучало нежно, с придыханием перед окончанием.
Мешини. Перевод: второй, другой (с. 237). Звучало с кратким «и» на конце. Мешинь. Межинь. Хорошо известно русское «межень» — середина, половина, другая половина.
Нулу. Перевод: ничто (с. 238). М. Фасмер в своём этимологическом словаре, естественно, возводит русское «нуль» к немецкому слову. Истина в том, что ванам-вендам «ничто» — «нуль» было известно ещё во времена великой Ассирии.
Пулуси. Перевод: стела (с. 238). Если русское слово «полоса» перевести на английский, несколько переосмыслить его, то, вероятно, можно получить «стелу». Пулуси, пулусь — это полоса! Конечно, слово могло быть потом переосмыслено в указанном духе.
Си. Перевод: сидеть (с. 239). В этом русском слове (ср. «сидя», «сев» и другие формы) изменилось оформление, корень тот же.
Суини. Перевод: небесный (с. 239). Перевод точен. Русское слово «синий» и, стало быть, выражение «небесно-синий» произошли от этого ванского прилагательного, которое несколько неуклюже записано с помощью ассирийской клинописи («ю» не было! Звучало же: сюни). Отметим аналогию с «ясным месяцем» — устойчивое сочетание содержит в себе перевод с ванского на русский (но и само ванское слово вошло в русский словарь).
Суишини. Перевод: величайший (с. 239). Это эпитет бога Халда. По звучанию близко к русскому слову «всевышний», особенно если учесть, что «у» переходит в «в». «Всевышний» — искусственное образование, подгонка под древние созвучия.
Ерила. Перевод: царь (с. 156). Это тот самый славянский Ярило, который отождествлялся с царём богов Аладо (Халди) ещё А. С. Фаминцыным и отождествлялся, как видим, правильно!
Шери. Перевод: ряд, строка (с. 241). Перевод снова в стороне от истины. Хорошо известны русские слова «шеренга», «ширинга», «ширь». Правда, В. Даль в словаре делает попытку указать итальянский прообраз слова (IV, с. 629), хотя и со знаком вопроса. Но зато там же он указывает на возможность заимствования из польского. Это ближе к истине, с той только разницей, что в польский и русский языки слово могло попасть из языка венедов.
Многие слова из языка ванов-урартийцев сохранились в диалектах и местных говорах живого русского языка. Возьмём, к примеру, указательное местоимение «этот». Оно употребляется довольно часто, а раньше звучало так: ини (ini, с. 233). В словаре Даля найдём употребление одной из форм этого слова: оно (II, с. 674). Его значение: «об этом», «то самое». Другая форма; онсий. Значение: он самый, этот. Нам остались на память и другие формы с этим древним урартским корнем.
Удуль, удули (uduli, с. 234) — вино. Заглянем в словарь Даля (I, с. 503): «Кто много пьёт, особенно воду, квас, надувается питьём». Пример Даля неуклюж. В народе чаще говорят: дуть вино, воду, квас. И это выражение особенно часто распространено именно у вятичей, в их землях. Только язык ванов-урартов даёт возможность понять, почему глагол «дуть», относящийся к ветру, оказался связанным (через «удуль»!) с питьём кваса, воды и вина.
Другое древнее слово — пили, пиль (pili, с. 238), означающее «водопровод». Русские глаголы «поить», «пить», существительное «поилка» того же рода. В последнем случае добавлено лишь оформление на конце слова.
Ти (ti, с. 240) — «присвоить». Но в выражении «присвоить себе» звучит так: «тивли». Обычные правила перехода «в» — «б» и «л» — «р», хорошо известные лингвистам, дают русский глагол «тибрить» в значении «воровать». Фасмер отмечает: «тёмное слово» (IV, с. 55), отрицая родство с готским «тивс» — «вор». Напрасно! Этот древний корень вошёл как в язык готов, так и в язык ванов. Недаром же у готов засвидетельствован культ асов (Иордан), а ваны обменивались с асами заложниками!
Бар (bar, с. 235) — сказывать. В словаре Даля найдём «тарыбары» — беседы, разговоры, россказни. Хорошо известна народная форма «тарыбары-растабары». Здесь корень «бар» удваивается, что подчёркивает длительность, большую продолжительность «беседы». Нельзя пройти мимо этой черты нашего языка: вместо множественного числа употребляется часто повтор. Мы говорим «годы и годы» вместо «много лет», «учиться и учиться» вместо «долго учиться» и так далее. Точно так же говорили ваны из Урарту. И точно так же писали, правда, клинописью, удваивая число клиньев вместо множественного числа!
Ещё раз вспомним урартский корень «мас» в слове «масинь» — великий. Слова «мощь», «мощный» Фасмер объясняет ссылкой на «мощи, останки святого» (II, с. 668). Но чудодейственное и недавнее рождение церковнославянского слова в этом случае и многих других — под пером людей, для которых история русского языка начинается с эпохи христианства — ничего не объясняет, а лишь ставит вопросы, которых иные толкователи даже не замечают. Ибо «мас» ванов и формы, подобные «масинь», с учётом перехода «с» в шипящий согласный (вспомним немецкое «шнее» и русский «снег»), и дают впервые возможность объяснить не только происхождение русских слов «мощь», «мощный», но и церковнославянских «мощей»! «Останки святого», так и не осмысленные Фасмером, означают всего-навсего «великие».