Ашборнский пастор
Шрифт:
Но едва она спустилась на те несколько ступенек, на которые я только что поднялся, как то ли ко мне вернулось свойственное мне мужество, то ли меня толкало любопытство, еще более сильное, нежели мой страх, то ли, наконец, меня увлекла какая-то необоримая сила следовать за призраком, но, так или иначе, и я в свою очередь сошел вниз по лестнице.
Но меня напугало то, что мои шаги по стопам дамы в сером были столь же беззвучны, как и ее поступь.
С последним полночным ударом колокола призрак достиг низа лестницы.
Затем дама в сером направилась к саду.
Ей не требовалось ни малейшего движения, чтобы проложить себе путь.
Двери сами перед ней открывались.
Ничто не ускоряло, ничто не замедляло ее шага. И извилистая лестница, по которой она сошла вниз, и единственная в саду лужайка представляли для нее одинаково гладкий склон, по которому, как я говорил, она скорее не шагала, а скользила.
Хотя луна была закрыта облаками, я, как только дошел до сада, стал видеть более четко фантастическое существо, с каким мне пришлось иметь дело.
Дама в сером направилась к эбеновому дереву, ни на секунду не отклоняясь
Я следовал за ней машинально до той минуты, когда почувствовал, что идти дальше не могу.
Находился я примерно в пятнадцати шагах от эбенового дерева.
Тут я остановился как вкопанный, словно передо мной разверзлась бездна. Тогда дама в сером села на гранитную скамью, опустив руки, и так оставалась недвижимой, как человек, погрузившийся в раздумья.
В эту минуту облака разошлись, луч луны упал на землю и сквозь ветви эбенового дерева осветил лицо призрака.
То было лицо женщины тридцати пяти – сорока лет, на котором от былой красоты осталось только то, что позволило сохранить глубокое страдание.
Но, пока я благодаря лунному лучу пристально всматривался в это лицо, оно стало мало-помалу стираться у меня на глазах; черты его смешались; само тело утратило очертания; дама в сером встала, вытянулась, словно стремясь покинуть землю, покачнулась на мгновение и словно пар исчезла!..
Таким образом все обстоятельства роковой легенды претворились в явь. Жена уэстонского пастора родила двух близнецов; дама в сером появилась, как обычно, в ночь с 28 на 29 сентября, освятив своим появлением рождение двух детей и свое страшное право на их жизни.
Когда минут дни, когда наступит роковой час, ей останется только одно – появиться во второй раз, чтобы возвестить братоубийство…
Эта чудовищная мысль вернула мне мужество.
Сделав над собой огромное усилие, я оторвал ноги от земли, к которой на несколько минут они словно приросли, и, если можно так сказать, одолев колдовство, влекшее меня по стопам дамы в сером, бегом возвратился в дом.
На этот раз я не встретил никого – ни в коридоре, ни на лестнице.
Бледный, испуганный, задыхающийся, я рывком открыл дверь комнаты. Дженни еще не ложилась, она ждала меня за шитьем различных одежек, которых пока не доставало в ее двойном младенческом приданом.
– Дети! Дети! – восклицал я. – Где дети?
Дженни, ничуть не изменившись в лице и сохраняя свое неколебимое спокойствие, указала мне на обоих близнецов, спавших в одной колыбели.
Руки их сплелись, лица касались друг друга, один впивал дыхание другого.
– О! – вырвалось у меня. – Кто бы мог подумать, что однажды одного из этих ангелочков назовут Каином!
И я в беспамятстве упал на кресло прямо в руки побледневшей от ужаса Дженни.
Эпилог. История двух историй
I. Клермонт
А теперь важно (во всяком случае, я так думаю), чтобы я рассказал, каким образом попала в мои руки рукопись предложенной читателю книги и каким образом я оказался причастен к продолжению этой истории.
Однако, не желая воспроизводить анекдот о Бугенвиле [550] и славном кюре, которого знаменитый мореплаватель вынудил совершить кругосветное путешествие почти раздетым, в одной рубашке и чулках, я хочу, чтобы читатель, дабы он не поссорился в дороге со мной, добросовестно собрал вещи в свой чемодан, захватил с собой удобную дорожную шкатулку и попрощался со своей семьей перед отъездом, поскольку предупреждаю его, что мы совершим довольно длительную поездку по Англии.
550
Бугенвиль, Луи Антуан де (1729–1811) – французский мореплаватель, математик, член Лондонского Королевского общества и Парижской академии, дипломат; в 1766–1768 гг. совершил кругосветное путешествие, подробно описанное им в книге «Кругосветное путешествие на королевском фрегате „Будёз“ и флейте „Этуаль“ в 1766–1767, 1768 и 1769 годах» («Voyage au tour du monde par le fregate du roi le Boudeuse et le flute l'Etoile en 1766–1767, 1768 et 1769»; Paris, 1771). По поводу упомянутого анекдота см. очерк Дюма «Кюре из Булони» («Le Cure de Boulogne»; 1857) из сборника «Всякая всячина» («Bric-a-Brac»): по дороге в Версаль Бугенвиль встречает своего старого друга и соученика по коллежу, кюре Реми из селения Булонь близ Парижа, едет вместе с ним к королю, а затем, заманив ничего не подозревающего священника на борт своего корабля «Будёз», принуждает его отправиться вместе с ним в трехгодичное кругосветное путешествие.
Что же заставляет меня, вполне разделяющего мнение Портоса и Крешинтини, [551] об Англии и англичанах [552] отправляться в Англию?
Сейчас я поведаю об этом, хотя в моем рассказе окажутся и факты, довольно не лестные для моего самолюбия.
Ну и пусть!
В этом отношении мне хочется быть откровеннее самого Руссо, [553] даже если я окажусь еще более постыдно schocking, [554] чем он!
551
Крешинтини, Джироламо (1762/1766-1846) – знаменитый итальянский певец, т. н. сопранист (то есть обладатель высокого голоса); гастролировал во многих странах, в том числе и в Англии; был также композитором. Высказывания Крешинтини об Англии найти не удалось.
552
В
553
Руссо, Жан Жак (1712–1778) – французский философ, писатель и композитор, сыгравший большую роль в идейной подготовке Великой французской революции. Здесь, скорее всего, имеются в виду три произведения Руссо т. н. исповедального жанра. Первое из них – книга «Исповедь» («Les Confessions»; 1766–1769), автопортрет человека, осмысливающего свое прошлое; она содержит богатый самоанализ психологических нюансов, высоко поднимает ценность душевной жизни человека, ярко изображает коллизии общественной жизни; книга противоречива: автор беспощаден к себе, обнажает свои дурные черты, нередко скользит на грани двусмысленности и порока. Не довольствуясь только «Исповедью», Руссо написал еще два дополняющие ее сочинения: «Диалоги: Руссо судит Жан Жака» («Dialogues: Rousseau juge de Jean-Jacques»; 1775–1776) и «Прогулки одинокого мечтателя» («Les Reveries du promeneur solitaire»; 1777–1778).
554
Шокирующий (англ.)
Очевидно, мне кажется, что я уже в Англии: я говорю по-английски или почти так.
Двадцать седьмого августа 1850 года я наугад развернул одну из газет, которые мой слуга только что положил мне на ночной столик, и в числе других новостей из Англии прочел следующее:
«Сегодня, 26 августа, утром, в Лондон пришло известие о смерти Луи Филиппа, [555] случившейся в его временной резиденции в Клермонте, где он находился со своей семьей.
С некоторых пор, а именно после своего отречения, изгнанный государь страдал сильным нервным расстройством, несомненно вызванным потрясениями, которые оказали на его организм политические события. В пятницу болезнь овладела им настолько, что сочтено было необходимым созвать к его постели членов его семейства; несмотря на самый заботливый уход за ним и принятые срочные меры, царственный больной быстро угасал и скончался сегодня в полдевятого утра.
Час спустя эта новость долетела до Лондона, где вызвала самые искренние соболезнования».
555
Луи Филипп – герцог Луи Филипп Орлеанский (1773–1850), представитель Орлеанской ветви дома Бурбонов, в 1830–1848 гг. король французов Луи Филипп I, старший сын Филиппа Орлеанского и Луизы де Бурбон-Пентьевр; во время Великой французской революции в составе революционных войск участвовал в сражениях против войск первой антифранцузской коалиции; в 1793 г. перешел на сторону австрийцев; был в эмиграции в ряде европейских стран и в США; женился на Марии Амелии Бурбон-Неаполитанской (1782–1866); после падения Наполеона получил свое конфискованное во время Революции имущество и стал одним из богатейших людей Франции; в период Реставрации поддерживал связи с оппозиционно настроенными кругами буржуазии; после Июльской революции 1830 года был провозглашен королем французов; его правление отмечено господствующим положением финансовой аристократии, во внешней политике – сближением с Англией и колониальной войной в Алжире; был свергнут в результате Февральской революции 1848 года и бежал в Англию. Клермонт – замок в 24 км к юго-западу от Лондона, в графстве Суррей, построенный в 1768 г.; в 1848 г. стал резиденцией Луи Филиппа и его семьи; в 1865 г. перешел в личную собственность английской королевы Виктории.
Я так и слышу, как читатель спрашивает себя: «Да что может быть общего между королем Луи Филиппом, живым или мертвым, и преподобным пастором Уильямом Бемродом, его супругой и его детьми? И какая может быть связь между королевской резиденцией в Клермонте и бедными деревушками Ашборн и Уэстон?»
Если бы мой читатель, вместо того чтобы полностью находиться в моей власти при чтении книги, сам держал бы меня в своей власти в театральном зале, если бы, вместо того чтобы иметь перед своими глазами всего лишь повествование, занимательный рассказ, выдумку, он вознамерился бы судить обо мне по какой-нибудь драме в пятнадцати картинах или хотя бы по комедии в пяти актах, я поостерегся бы вдаваться во все эти отступления и, согласно наставлениям Горация и Буало, шел бы прямо к цели; [556] хотя, по моему мнению, такая скорость движения и такая прямолинейность пути убивают особое очарование странствия, а именно его неожиданность.
556
Здесь содержится намек на строки из стихотворного письма Горация о поэтическом искусстве, получившего еще в древности название «Наука поэзии»:
Сразу он к делу спешит, бросая нас в гущу событий,Словно, мы знаем уже обо всем, что до этого было;Все, что блеска рассказу не даст, он оставит в покое.Самой прославленной работой Буало была поэма-трактат «Поэтическое искусство» («L'Art poetique»), написанная в кон. 60-нач. 70-х гг. XVII в. и опубликованная в 1674 г.; по форме она была создана в подражание «Науке поэзии» Горация; это некий сборник норм и правил стихосложения, выполнение которых должно обеспечить, по мнению автора, создание творений, исполненных вкуса и меры.