Ашу Сирай
Шрифт:
А выходит, что и моя душа тоже…
Такая же. Как у всех людей.
— Я никогда не думала…
— Что твоя душа живёт дольше, чем привыкли думать люди? Но это так. Души живут очень долго, поэтому жизнь не заканчивается со смертью тела.
— Джастер… Я… я такая же, как и все, да?
— Что значит: как и все? — недоуменно посмотрел он на меня. — Ты о чём, ведьма?
— Ну… моя душа обычная?
Шут вздохнул и сел. Откусил травинку, сплюнул, задумчиво покрутил оставшийся тонкий хохолок в руках и бросил в темноту.
— Нет одинаковых душ, ведьма.
Я кивнула, чувствуя внутри неожиданное облегчение.
Каждая душа неповторима. Уж в этом Ашу Сирай разбирался получше многих Взывающих. Наверняка даже этому Ёзефу не уступал.
Так, стоп. Что значит: даже у людей?
— А чьи души ты ещё видел?
Джастер покосился на меня и хмыкнул.
— Неужели ты забыла, что я тебе рассказывал, Янига? После Великой Войны богов и демонов довольно скоро началась другая война. Люди начали истреблять всех, кто обладал волшебной силой. Другие народы, животных, и даже растения. Из своего страха перед магией они уничтожали всё, что казалось им странным и потому опасным.
Я молчала, подавленная его словами. Про это он рассказывал на Гнилушке, только я забыла, потому что потом было столько всего… Кроме Гнилушки, в голове крутилось какое-то смутное воспоминание, но я не могла уловить его. Оно ускользало и таяло, словно утренний туман под солнечными лучами.
Другие народы, обладающие волшебством…
— Хочешь сказать, что их души тоже остались здесь, а не ушли за Завесу?
Шут кивнул.
— Мало, но кое-где они остались. И в такие места людям лучше не соваться. Порвут заживо и душу тоже не пощадят. Такие места люди называют проклятыми.
Воспоминание о казни Сафара в Локашане так ярко встало перед моими глазами, что я вздрогнула, прижимаясь к плечу Джастера.
Зачем он опять такие ужасы ночью рассказывает…
— П-почему?
— Потому что их души всё помнят. И не простили людей за их дела.
Ой-ёй… А я-то, глупая, думала, что хуже больной нежити и нечисти, ну и демонов, конечно, никого нет…
— Джастер… А ты можешь… не уходить?
Шут немного помолчал, а потом негромко хмыкнул. Я думала, он опять скажет своё любимое про судьбу, или про «зависит», или «не бойся, ведьма, доверяй своему дару», но он сказал совсем другое.
— Это сделает тебя счастливой, ведьма?
Я закивала в ответ, а он вздохнул.
— Сейчас я рядом с тобой. Но разве ты счастлива?
Конечно!.. Я открыла рот и закрыла, потому что ответить мне было нечего. Он снова оказался прав. Но почему?! Почему сейчас я не счастлива, когда он рядом? Разве я не этого хочу?
— Люди всегда думают, что их счастье в том, чтобы что-то получить и удержать. Только обретение желаемого не делает их счастливыми. Стоит им получить богатство, как они начинают думать, как его потратить или не потерять. Дай им внешнюю красоту, и они тут же думают, как выгоднее её продать. Дай здоровье, и они тут женайдут, как его испортить обжорством, выпивкой или драками. Дай им что угодно, — люди не станут от этого счастливыми. Их счастье пройдёт быстрее, чем они успеют его ощутить.
— Так что такое счастье, по-твоему?
— А что такое любовь, Янига?
Не дожидаясь ответа, он встал и пошёл в сторону лошадей, оставляя растерянную меня сидеть на траве под звёздами.
Как бы ни хотелось мне побыть одной и поразмышлять над его словами, без тёплых объятий Шута я быстро замёрзла и поспешила в свой шатёр, который теперь делила с Бахирой.
В шатре уютно горела лампа, на жаровне тлели угли от костра, и было тепло. Значит, пока я говорила с Джастером, Бахира выходила из шатра и наверняка видела нас… Я подозрительно посмотрела на неё, но Бахира спала, укрывшись тонким покрывалом. Моя постель тоже была готова: два покрывала и подушечка ждали свою хозяйку.
Я осторожно прошла на своё место, погасила лампу и легла, закутавшись в тонкое покрывало. Угли тускло освещали шатёр, нагревая воздух, но плащ у Джастера всё равно теплее… Как бы мне хотелось спать сейчас рядом с ним…
И почему он опять оказался прав? Почему я не счастлива, хотя он рядом? Чего мне не хватает?
Его любви? Моей?
А что такое любовь? Ох, я уже столько всего передумала про это, что даже не знаю, что сказать.
Ведь я его люблю, в этом я не сомневаюсь. И Бахира его любит, и давно любит, в этом я уверена. А он по-прежнему по своей бывшей сохнет, иначе…
А что иначе?
Иначе давно нашёл бы себе другую, построил бы свой дом и был бы счастлив? Нет, не думаю… Он, конечно, мечтает о своём доме и семье, только… Только душа у него бродяжливая. Крыльев не достаёт…
Джастер не сможет долго жить на одном месте. Он не такой, как Томил или Михай.
А я… Я не такая, как Вольта.
Я — ведьма. У меня есть… будет свой дом и надел, и я буду ходить по дорогам, помогая людям, а на зиму возвращаться в Кронтуш.
Только… буду ли я счастлива от этого?
Что такое счастье для меня?
И что такое тогда это самое счастье?
Великие боги, он меня с ума сведёт своими вопросами…
— Не спится, Яния?
Я только вздохнула в ответ. Ну вот, докрутилась, разбудила… Совсем забыла, что теперь сплю в шатре не одна.
— Всё хорошо, прости, что разбудила.
Вместо ответа я услышала шелест покрывала, а затем тихие шаги.
— Я спою тебе одну песню. — Бахира села рядом. — Я всегда пела её моей Айшу, и её сны были светлы и спокойны.
Я не успела ничего сказать, как она запела:
Спи, моя радость, сладко спи,
Сны твои буду легки и нежны.
Станут песком все тревоги твои,
Звёзды расскажут сказки свои.
Рядом с тобою мама твоя,
Помни: мы вместе, а значит семья.
Слушай в ночи тихий голос мой,
Помни: всегда жду тебя домой.
Где б не ступали ножки твои,
Пусть приведут тебя в лоно семьи…
Я слушала негромкий и приятный голос Бахиры, а в душе поднималось незнакомое пронзительное и щемящее чувство, и из глаз сами собой потекли слёзы. Рядом со мною мама, и мы семья…