Асканио(изд.1979)
Шрифт:
– Ваш двор изумительно хорош, – ответил Карл V, – и я завидую вам, брат! Вы были при моем дворе и знаете, что он суров и мрачен; угрюмое сборище государственных мужей и генералов, таких, как Ланнуа, [104] Пескер, Антонио де Лейра; а у вас, кроме воинов и купцов, кроме Монморанси и Дюбелле, [105] кроме ученых – Бюде, [106] Дюшателя, [107] Ласкари, [108] есть также великие поэты и художники: Маро, Жан Гужон, [109] Приматиччо, Бенвенуто Челлини, и, главное, ваш двор украшают прелестные дамы – Диана де Пуатье, Маргарита Наваррская, Екатерина Медичи и множество других. И, право, брат, я начинаю думать, что охотно променял бы свои золотые прииски на ваши усеянные цветами поля.
104
Ланнуа Шарль (1487–1527) – полководец на испанской службе, был вице-королем Неаполя; именно он разбил и взял в плен при Павии Франциска I.
105
Дюбелле Гильом (1491–1553) – один из лучших военачальников Франциска I и искусный дипломат.
106
Бюде Гильом (1468–1540) – ученый-гуманист, знаток греческого языка, занимавший ряд должностей при дворе Франциска I; заведовал королевской библиотекой, боролся с церковью и добился открытия Французского коллежа.
107
Дюшатель Пьер (1480–1552) – придворный чтец Франциска I, прославленный своей ученостью. Шестнадцати лет уже хорошо знал латинский и греческий языки. Один из организаторов Французского коллежа.
108
Ласкари Жан (ум. в 1535 году) – грек по происхождению, ученый-эллинист; жил при дворе герцогов Медичи во Флоренции, а с 1494 года – во Франции. Вместе с Бюде приводил в порядок библиотеку Франциска I.
109
Гужон Жан (1510–1566) – виднейший французский скульптор эпохи Возрождения.
– О! Вы еще не видели прелестнейшего нашего цветка! – наивно воскликнул Франциск, позабыв, что говорит с братом Элеоноры.
– В самом деле? Горю нетерпением полюбоваться этой жемчужиной, – отозвался император, поняв, что Франциск I намекает на госпожу д'Этамп. – Но уже теперь могу сказать: да, правы люди, утверждающие, что вам принадлежит лучшее в мире королевство.
– А вам лучшее в мире графство – Фландрия и лучшее герцогство – Миланское.
– От первого из этих сокровищ вы сами отказались месяц назад, – с улыбкой возразил император, – и я глубоко вам за это признателен; а второе из них вы страстно желаете получить. Не так ли? – спросил он, вздыхая.
– Не будем говорить сегодня о серьезных вещах, любезный брат! – взмолился Франциск I. – Признаюсь, не люблю я омрачать пиры и бранные потехи.
– По правде говоря… – продолжал Карл V с гримасой скряги, сознающего необходимость уплатить долг, – по правде говоря, Миланское герцогство мне бесконечно дорого, и просто сердце кровью обливается, как подумаю, что придется отдать его.
– Скажем лучше – вернуть, брат; это будет гораздо правильнее, и, быть может, мысль о справедливом поступке облегчит хоть немного вашу печаль. К тому же сейчас вовсе не время думать о Милане. Давайте веселиться, а о делах поговорим потом.
– Не все ли равно – подарить или вернуть, – возразил император. – Главное, брат, вы будете владеть лучшим в мире герцогством! Но это решено, и, поверьте, я не менее свято выполняю свои обязательства, чем вы.
– О боже! – воскликнул Франциск, начинавший терять терпение от этого нескончаемого разговора. – Да и о чем вам жалеть, любезный брат? Вам, королю Испании, германскому императору, графу фландрскому, вам, подчинившему себе силой или влиянием всю Италию от Альп до Калабрии!
– Но у вас зато вся Франция! – вздохнул Карл.
– А вы владеете Индией со всеми ее сокровищами! У вас Перу с его рудниками!
– А у вас Франция!
– Ваша империя так обширна, что в ней никогда не заходит солнце.
– А Франция-то все-таки ваша… И что сказало бы ваше величество, если бы я так же пылко мечтал об этой жемчужине среди королевств, как вы о герцогстве Миланском?
– Послушайте, брат, – сурово произнес Франциск I, – во всех важных делах я руководствуюсь скорее чувством, нежели разумом; но, как говорят у вас в Испании: «Особа королевы неприкосновенна», так и я скажу вам: «Земля Франции неприкосновенна!»
– Бог мой! Да разве мы не братья, не союзники? – воскликнул Карл V.
– Ну разумеется! – подхватил Франциск I. – И я надеюсь, ничто не нарушит отныне ни нашего родства, ни союза.
– Я тоже надеюсь на это, – сказал император. – Но можно ли поручиться за будущее? – продолжал он со свойственной ему горделивой улыбкой и неискренним взглядом. – Могу ли я, например, помешать ссоре своего сына Филиппа с вашим Генрихом?
– Ну, если Августу наследует Тиберий, [110] нам эта ссора не будет опасна.
110
В 30 году до н. э. Октазиан, окончательно разгромив аристократическо-республиканские учреждения Древнего Рима, стал во главе государства и под именем Августа («Божественного») фактически стал первым римским императором. Если Август был крупным государственным деятелем, то его преемник и пасынок Тиберий (правил с 37 по 14 год до н. э.) использовал власть только в личных целях, отличался крайней подозрительностью и жестокостью и возбудил к себе ненависть в народе. Говоря о Тиберии, Франциск I намекает на наследника Карла V, будущего короля Филиппа II.
– При чем тут правитель! – продолжал Карл V, горячась. – Империя всегда останется империей; Рим великих цезарей был всегда Римом, даже тогда, когда все величие цезарей заключалось в одном их имени.
– Верно! Однако империи Карла Пятого далеко до империи Октавиана, любезный брат! – возразил Франциск I, задетый за живое. – А битва при Павии хоть и великолепна, ее нельзя сравнить с битвой при Акциуме. [111] Кроме того, Октавиан был богат, а у вас, говорят, несмотря на все сокровища Индии и Перуанские рудники, не очень-то густо с деньгами, ни один банк не хочет больше давать вам взаймы ни из расчета тринадцати, ни четырнадцати процентов. Ваши войска не получают жалованья, и солдаты, чтобы как-нибудь прокормиться, вынуждены были грабить Рим; а теперь, когда он разграблен и тащить больше нечего, они бунтуют.
111
Битва при Акциуме (31 год до н. э.) – решающее морское сражение, в котором Октавиан разбил своего противника Антония, поддерживаемого египетской царицей Клеопатрой.
– А вы, любезный брат, – воскликнул Карл V, – кажется, продали королевские земли и всячески обхаживаете Лютера, [112] чтобы раздобыть денег у германских князей!
– Кроме того, – продолжал Франциск I, – ваши кортесы отнюдь не так сговорчивы, как сенат. Я же могу похвастаться, что навсегда сделал королей независимыми.
– Берегитесь, как бы в один прекрасный день ваш хваленый парламент не учредил над вами опеку! – отпарировал Карл V.
Собеседники распалялись все больше и больше, спор с каждой секундой становился ожесточенней, старинная вражда оживала. Франциск I чуть не забыл о гостеприимстве, а Карл V – о благоразумии. Первым опомнился французский король.
112
Лютер Мартин (1483–1546) – немецкий монах и богослов, основатель религиозного движения протестантизма, враждебного католической церкви.
– Клянусь честью, любезный брат, – воскликнул он со смехом, – еще немного – и мы поссоримся! Я же вас предупреждал, что не стоит говорить о важных делах, предоставим их нашим министрам и будем просто друзьями. Договоримся раз навсегда, что вы можете считать своим весь мир, за исключением Франции, и не станем больше к этому возвращаться.
– И за исключением герцогства Миланского, брат, – добавил Карл, поняв свою оплошность и спеша исправить ее, – ибо герцогство Миланское – ваше; я вам его обещал и подтверждаю свое обещание.
Но этот обмен любезностями был неожиданно прерван: дверь открылась, и в галерею вошла госпожа д'Этамп. Король поспешил ей навстречу и за руку подвел к своему венценосному брату.
Император видел фаворитку впервые и, зная о разговоре герцогини с господином де Медина, испытующе смотрел на нее.
– Видите вы эту прекрасную даму, брат мой? – спросил Франциск.
– Я не только вижу – я любуюсь ею!
– Отлично! А знаете ли вы, чего она от вас хочет?
– Быть может, одну из моих испанских провинций? Охотно отдам.