Аскольд и Дир
Шрифт:
Они остановились на краю берега с необъятными заднепровскими просторами. Дир тоже почувствовал в себе перемену. Вот ведь какие чудеса бывают! Прошёлся с девушкой немного, и она стала казаться совсем другой, милой и привлекательной. Она притягивала его своей молодостью и непорочностью, и ему стало казаться, что рядом с ней и сам он становится чище и светлей душой, приобретает для себя что-то новое, неожиданное, которое изменит его жизнь.
– А взяла бы в свой полет меня?
– спросил он, наклоняясь к её щеке.
Она чуточку подумала, ответила тихо:
– У меня бы сердце разорвалось
Тогда он повернул её к себе, обнял за плечи, заставил поднять голову и прикоснулся губами к её рту. Она подчинилась ему, на мгновенье забылась в его объятиях, но потом вдруг обеими руками оттолкнула от себя и проговорила поспешно:
– Не надо! Проводи меня, я домой хочу!
Она пошла впереди, шагая торопливо и неровно. Всю дорогу не произнесла ни слова. Не прощаясь, скрылась за дверью.
Дир постоял немного под окнами боярского терема, надеясь, что она выглянет, но ни одна занавеска не шелохнулась, и он неторопливо зашагал обратно. Мысли невольно возвращались к Есене. Несомненно, он ей понравился, хотя, наверно, слишком рано полез с поцелуями. Просто развращён доступными женщинами и не сумел верно повести себя с молоденькой девушкой. В следующий раз будет действовать осторожно и осмотрительно. Если будет этот следующий раз…
Тут его мысли перенеслись на Аскольда, названого брата. Конечно, неловко получилось, что он пытается завести шашни с его девушкой. Но ничего особенного не произошло. Так, невинный поцелуй чик, ничего больше. Стоит ли на это обращать внимание! К тому же Аскольд никогда ничего не узнает. Кто ему скажет об этом? Он, Дир, умрёт, но не проговорится. А Есене тем более не с руки признаваться. Так что можно быть спокойным и понапрасну не волноваться!
События следующих дней заслонили все личные вопросы. Внезапно в пределы Руси вторглась ватага древлян. Часто бывает, что какой-то дерзкий и находчивый воин выходит из подчинения вождя племени, собирает вокруг себя отчаянных парней и идёт грабить соседние земли. Особенно часто происходит это перед свадьбой, когда считается чуть ли не геройством, если жених нападает на чужое племя и приводит в подарок невесте стадо овец или другую живность. Вот, видно, такой случай произошёл и на этот раз. Надо во что бы то ни стало перекрыть все пути отступления этого зарвавшегося молодого человека и крепко наказать, чтобы неповадно было разбойным делом заниматься другим.
Дир по тревоге поднял свою дружину и поскакал по дороге на Искоростень, столицу древлян. Он намеренно дальше вторгся в пределы соседнего племени, а потом разделил дружинников на отряды и устроил засады на всех известных тропинках. Скоро пришло известие, что перехвачена первая группа грабителей. Скот отнят, часть древлян зарублена, некоторым удалось скрыться в лесу. Подобная расправа произошла и на другой тропинке.
– Одной свадьбой на древлянской земле будет меньше, - со злорадством проговорил Дир, когда дружинники возвращались обратно. А про себя подумал, что наступит время, и он расправится с этим разбойничьим лесным племенем. Веками враждовали древляне и поляне, веками древляне, защищённые чащобами и болотами, совершали набеги на полян, живших в степях, «примучивали» их и безнаказанно скрывались в лесах. Со временем
Когда усталый конь не спеша вёз его по улице Киева, увидел перед собой знакомую тоненькую фигурку и сразу почувствовал теплоту в груди. Да, это была Есеня. Маленькие ножки деловито топали по бревенчатому настилу, тоненькая косичка моталась по узенькой спине. Диру мучительно захотелось переброситься с ней несколькими словами, но он боялся неожиданным появлением напугать её. Он слез с коня, взял его под уздцы, догнал и тихо окликнул по имени.
Она повернулась и, увидев его, испуганно шарахнулась в сторону, а потом остановилась и, прижав руки к груди, молча наблюдала за его приближением. Расширенные глаза её немигаюче следили за каждым его движением.
Он остановился на некотором расстоянии, улыбнулся несмело и проговорил:
– Я с дружиной ездил на древлянскую границу, надо было чуть-чуть припугнуть зашалившихся парней. А ты, наверно, на Подол идёшь, что-нибудь купить на рынке?
Его смиренный вид, спокойный голос и то, что он даже не пытается приблизиться к ней, успокоили её. Она кивнула головой, но продолжала стоять.
– Так пойдём вместе. Мне как раз по пути до княжеского двора.
Она нерешительно тронулась с места, опасливо поглядывая на него. Он хорошо знал подходы к девушкам. Надо было не пугать, а успокаивать, убаюкивать, отвлекать, усыплять недоверие. Поэтому стал говорить о посторонних вещах, вроде того, что по пути встретили оленёнка, глупенький такой, со страху сиганул в мелколесье.
– А потом внезапно выехал он на целую поляну белых грибов, никогда такого изобилия не видел…
Она успокоилась, стала смотреть на него с мягкой улыбкой. Когда подошли к княжескому дворцу, проговорил:
– Ну вот я и дома. Отосплюсь после бессонной ночи. А тебе удачных покупок.
Он передал коня выскочившему навстречу гридю, а сам неторопливо стал подниматься по ступеням высокого крыльца.
Укладываясь в постель, Дир решил, что постарается не скоро встретиться с ней. Пусть поразмышляет, может, поскучает. А потом будет видно…
Дир был преданным и верным в дружбе, надёжным соратником в бою, смелым и храбрым в сражениях. Но когда дело доходило до женщин, у него мутилось в голове, и он поступал вопреки всем правилам и обычаям. Он не мог отказаться ни от одной понравившейся ему женщины, не мог представить себе, чтобы кому-то уступить хоть одну из них. Так он был настроен и на этот раз. «Что мне Аскольд?
– думал он.
– Она его не любит, и он не имеет на неё никаких прав. Невелика потеря. Потоскует и забудет. Он ещё молодой, найдёт другую. Что, на свете мало красивых женщин?»
А Есеня отправилась к своей соседке, купчихе Живане. Та была старше её лет на десять, у неё рос семилетний сынишка. Муж объездил со своими товарами полсвета, но внезапно заболел, второй год не вставал с постели, и ей приходилось вместо него заниматься торговыми делами. Живана всегда тепло относилась к девушке, участливо воспринимала все её радости и беды, и Есеня решила попросить у неё совета.
Купчиха выходила из комнаты, где лежал больной муж. На немой вопрос Есени ответила, вздохнув: