Аспект дьявола
Шрифт:
Когда пара подошла ближе, до Смолака донеслись обрывки их беседы. В голосе мужчины звучали нотки то ли грусти, то ли беспокойства. Женщина, казалось, пыталась его утешить.
В ответ на сигнал Смолака «прага альфа» вывернула из-за угла, и утонувшая в густом тумане улица осветилась фарами. Мужчина и женщина на мгновение замерли. Смолак узнал подозреваемого – это точно был он. На лице маленького смуглого человека отразился сильный испуг, и это было странно. Паршивец, как известно, не боялся полиции.
– Тобар! – окрикнул подозреваемого капитан. Когда «альфа» остановилась рядом с парой, он вышел из арки и крепко схватил мужчину чуть выше локтя.
Ничего такого особенного, обычное задержание, но реакция Тобара озадачила: мужчина закричал, и это был вопль ужаса. Дикие невидящие глаза были широко распахнуты. Он исхитрился выдернуть руку и оттолкнуть Смолака. Капитан был гораздо выше и сильнее, но от неожиданности пошатнулся и ударился спиной о стену.
Воспользовавшись преимуществом, Тобар повернулся и побежал прочь. Пока Смолак приходил в себя, один из полицейских бросился вслед за мужчиной, но ему не повезло – спутница подозреваемого ударила офицера по ногам, и тот упал на грязный тротуар.
– Вы! – крикнул Смолак другому полицейскому, устремляясь за Тобаром. – Держите ее. Остальные – со мной!
Смолак был человеком крупным и бежать ему было тяжело. Добравшись до угла, сквозь туман он увидел силуэт, удаляющийся в сторону пересечения трех улиц. Как и бо льшая часть Старого города, этот район был настоящим лабиринтом – если он потеряет Тобара из виду, его уже не найти.
Младший офицер бежал быстрее Смолака и практически настиг мужчину. Они оба повернули за угол и растворились в сумраке. Когда Смолак и старший офицер добежали до угла, они увидели, что их коллега прижался спиной к стене, обхватив ладонями лицо. Между пальцами сочилась кровь.
– Ублюдок порезал меня, – простонал он. – У него нож.
Смолак осмотрелся – Тобара было не видать.
– Да я, вообще-то, в порядке, – сказал раненый полицейский. – Успел увернуться, а то бы без глаз остался.
Старший офицер вытащил из кармана платок и протянул напарнику. Тот прижал сложенную в несколько раз ткань к лицу и кивком указал в ту сторону, куда направился Тобар.
– У него только два пути, и оба ведут в тупики. Если он не спрячется в одном из домов, мы его достанем, – проговорил он и выпрямился, готовый продолжать погоню.
– Оставайтесь здесь, – распорядился Смолак. – Мы сами справимся.
Вдвоем со старшим офицером они бежали по улице, проверяя каждый темный угол. В конце улицы углом стоял дом, деливший ее на два рукава. Смолак кивком указал направление офицеру.
– Будь осторожен, – сказал он. – На этот раз он ни перед чем не остановится.
Пистолеты оба держали наготове.
– Лучше бы взять его живым, если это возможно.
Офицер молча кивнул.
Они разделились. Смолак пошел в правый рукав. В переулке было очень темно. Под ногами блестели мокрые булыжники, кое-где покрытые жирными пятнами моторного масла. На одном из пятен он поскользнулся и тяжело приземлился на мостовую.
От падения перехватило дыхание, и потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Поднявшись, Смолак ругнулся. Выяснилось, что он повредил колено, не сказать чтоб сильно, но достаточно для того, чтобы лишить его возможности бежать. Туман усилился, и пространство вокруг сузилось до пузыря радиусом не более трех-четырех метров, в котором хоть что-то было видно. Все за пределами этого пузыря казалось нереальным, а этот чертов Тобар – недосягаемым.
Смолак надеялся, что беглец выбрал другое направление, и старший офицер уже загнал его в угол. Но ничего похожего на полицейский свисток не было слышно.
«Всё, – подумал Смолак, – этот ублюдок сбежал».
Вдруг краем глаза он заметил, как смутная тень в нише слева от него слегка шевельнулась и снова погрузилась в темноту. Он напрягся и заставил себя не смотреть в ту сторону. Шестое чувство подсказало ему, что произошло: Тобар укрылся в темноте, пережидая, пока его преследователь пробежит мимо, чтобы сразу после этого броситься в обратную сторону и выбраться из тупика. Если бы он, Смолак, не упал, он бы точно упустил преступника.
Наклонившись, Смолак стал ощупывать колено, нарочито громко ругаясь. Потом молниеносно выпрямился, в два прыжка достиг ниши и включил фонарик.
Ослепленный лучом маленький мужчина стоял в дверях. В вытянутой руке в свете фонарика блеснуло лезвие.
– Та-а-ак, Тобар… – Смолак сделал еще два шага к нише, продолжая слепить глаза бандита фонариком. – Выходи давай!
Мужчина, щурясь, попытался прикрыть глаза одной рукой, а другой сделал пару взмахов ножом в воздухе.
– Стой! Не подходи, зарежу!
– Не делай глупостей, Тобар, – устало проговорил Смолак. – Я вооружен. Брось нож сейчас же. Ну же!
– Никуда я не пойду. Он послал тебя, не так ли? Ну нет, меня он не получит! Я лучше умру! Я убью тебя!
– Ты про кого говоришь?
– Ты знаешь, про кого. Черт подери, ты это прекрасно знаешь!
– У меня нет времени, Тобар, не пудри мне мозги, – сказал Смолак, делая еще один шаг вперед.
Маленький мужчина снова издал высокий, пронзительный крик и, все еще ослепленный фонариком, сделал выпад в сторону Смолака, яростно рассекая ножом воздух.
Грузный детектив едва успел увернуться от удара, лезвие прорезало ткань пальто, не задев плоти. В ту же секунду, имея преимущество в росте, он ударил бандита рукояткой пистолета в висок. Оглушенный ударом, Тобар свалился на мостовую, и Смолак резко наступил ботинком на руку, все еще сжимавшую нож. Затем он трижды свистнул в свой свисток. В ответ раздался ответный свист полицейских и стук тяжелых сапог по булыжникам. Из-за угла вывернула полицейская «прага альфа».
Смолак посмотрел на человечка, лежавшего у его ног: Тобар дрожал, почти теряя сознание.
Что же так напугало этого мелкого жулика. Кого он так боялся?
Кто должен был прийти за ним?
Профессор Ондрей Романек ждал их в своем кабинете. Романек был приятным на вид мужчиной лет пятидесяти. Среднего роста, крепко сложенный. Аккуратная бородка, редкие светло-русые волосы, слегка потемневшие от геля, зачесаны назад. Лицо светилось умом и добротой. По типажу Романек напоминал деревенского доктора, которому доверяют инстинктивно, и можно было предположить, что это дает ему бесспорное преимущество при разговорах с пациентами. У Виктора такого преимущества не было. Он был молод и красив, и когда знакомился с пациентами, казалось, они боялись его.