Ассасины
Шрифт:
— Ну а как насчет Саймона Виргиния? Кто он такой? Кем был и когда? Вы что же, считаете Бейдел-Фаулера полным идиотом?
— Нет, просто очень легковерным человеком, сестра. Он был легковерен, а потому всегда находил только то, что хотел найти. Довольно характерная черта для многих историков. Или журналистов, они из того же племени. Что же касается Саймона... я скажу о нем следующее. Никакого вашего Саймона не существовало, он был мифическим героем, эдаким Робин Гудом времен Второй мировой в Париже. Он имел с дюжину обличий, ему приписывались сотни деяний, обычный нормальный человек не способен совершить и десятой их части. Это был не один человек, а несколько. Некоторые из них были настоящими храбрецами, другие — преступниками, и все они оставались анонимны, и все совершали вполне обычные для
— Да, конечно, были, — заметила она. — Ну а ассасины? Они что, тоже миф?
— Они были, но так давно, что теперь это вряд ли имеет значение. — И кардинал благожелательно улыбнулся ей.
Элизабет прикусила нижнюю губу, сложила руки на коленях.
— Но ведь жертвы этих убийц появляются сейчас, — запальчиво возразила она и вдруг решила махнуть рукой на осторожность. Второго шанса ей может и не представиться, надо высказать все. — Они-то никакой не миф. Если, подчеркиваю, если бы вся эта версия об ассасинах была неправдой, наверное, и этих убийств не было бы, верно? — Она увидела, как Санданато отвернулся, скосил глаза и принялся изучать столбик пепла на кончике своей сигары, как бы давая тем самым понять, что не имеет ничего общего с этой скандальной теорией. — Разве не совпадает она с версией, что убийства в Принстоне и Нью-Йорке совершены неким священником? Человеком из Церкви?
— Да, да, — сердито буркнул Д'Амбрицци. И маска толерантности с него тут же слетела. — Но если это действительно исходит из Церкви, тут должны быть задействованы люди на самом верху... Нет, не могу поверить, сестра.
— А что, если они члены некой отколовшейся от Церкви группы? Основали свою банду по образу и подобию старых ассасинов? Своего рода раскольники, фанатики? На тот случай, когда кому-то, склонному решать вопросы насилием, понадобится устранить того или иного человека, нужны люди, готовые убивать.
— Но где, сестра? — воскликнул Санданато. — Где, скажите на милость, искать этих людей? И кому это надо, убивать? С какой стати должны исполнять они чьи-то приказы? Нет, лично мне кажется это просто невероятным. Плодом воспаленного воображения...
— Но насильственная смерть восьми человек — это вовсе не плод моего воображения, — холодно парировала Элизабет. — Кто-то ведь убил их. По крайней мере трое из них убиты человеком в сутане священника.
— Ну, хорошо. Допустим, Бейдел-Фаулера действительно убили из-за этой его книги о наемниках, — сказал Санданато. Глаза его остановились на ней, смотрели сквозь пелену табачного дыма. Они почти прикасались к ней, эти глаза. — Ну а остальные четверо из списка? Они ведь никак не были связаны с assassini. Так почему же, за что убили их? — Он нахмурился, облизал губы. — Вы придумали некий невероятный заговор. И я хочу спросить: стоит ли того дело? При чем здесь мифический Саймон Виргиний и банда убийц сорокалетней давности? С чего бы это они вдруг активизировались, как вы настаиваете?
Она украдкой покосилась на кардинала.
— Как знать... — Затем она все же решила рискнуть. — Возможно, повлияли выборы нового Папы...
За столом воцарилась мертвая тишина. Черт, все же она, пожалуй, слишком далеко зашла! Не стоило говорить об этом в присутствии Д'Амбрицци, ведущего претендента на папский престол. Как строго он смотрит на нее, не сводит глаз...
И тут лицо кардинала расплылось в характерной лукавой улыбке.
— Ну, просто копия Вэл, — сказал он. — Вы у нас настоящий мыслитель, сестра, просто Макиавелли. Кстати, это комплимент, не поймите превратно. Теперь я понимаю, почему сестра Валентина так ценила вашу дружбу.
Санданато разлил по крохотным чашкам свежие порции крепкого черного кофе. Пламя свечей плясало в сквозняке, которым тянуло из открытых окон. Элизабет поняла: разговор не получился, она упустила момент. Она не знала, как расценить реакцию собеседников. Очевидно одно: они скептически отнеслись к самой возможности существования заговора внутри Церкви. Но до какой степени ей удалось подогреть их интерес к теме? Беседа меж тем продолжилась, а она осматривала обстановку
Напряжение понемногу спало, кардинал пустился в рассуждения об исторической подоплеке всех этих легенд. Да, история Церкви знала немало жестоких и кровавых моментов, но люди, как правило, склонны к преувеличениям. Элизабет слушала его и думала, что он был прав, говоря о двуличии Церкви. Вот уж действительно, одной ногой в грязи, а взгляд обращен к звездам. Двуликий Янус, так называла Вэл римскую Церковь.
Д'Амбрицци говорил о Цезаре Борджиа и о том, как тот однажды использовал наемных убийц. А потом — еще раз, и тогда мужа Лукреции задушили в собственной постели в конце лета 1500 года. Рассказывал он все это так, словно сам побывал там, точно был вхож в дом Борджиа. Убийство было политическим и имело одну цель: освободить Лукрецию от брачных уз с тем, чтобы она могла заключить новый выгодный брак с Альфонсо д'Эсте, наследником герцогского дома Феррары. Союз оказался весьма успешным во всех отношениях, и в 1501 году, в ночь Хэллоуина, Лукреция устроила весьма неординарный бал в честь своего дорогого брата Цезаря.
— О, это было нечто, — говорил кардинал, полузакрыв глаза, точно вспоминая те давние события. — В зале танцевали пятьдесят совершенно голых куртизанок. Затем их заставили подбирать с пола каштаны, зубами, и пока они занимались этим, мужчины ими овладевали. Короче, план удался как нельзя лучше. И все было замечательно, если не считать того, что первый муж был убит. При поддержке нового союзника Цезарь присоединил к своим владениям земли Колонны, посадил семейство Орсини в темницу. — Он медленно открыл глаза. — С таким человеком приходилось считаться.
Сестра Элизабет слушала его и думала о голых куртизанках и каштанах. И вдруг, услышав последнюю фразу, вздрогнула. С таким человеком приходилось считаться...
— Священник, который убил Вэл и пытался убить Бена Дрискила... — забыв о правилах приличия, перебила она кардинала. — Мужчина с серебристыми волосами и в очках...
Д'Амбрицци обернулся к ней, окинул снисходительным взглядом.
— Да, сестра?
— Он был как раз того возраста... подходил по возрасту. Хоть и старый, но очень крепкий и быстрый. Он был одним из них... Всегда был! Я уверена, я чувствую это. Записи Бейдела-Фаулера, ассисины времен войны... Разве вы не видите? Все сходится. Это и есть тот самый Саймон Виргиний, их лидер, о котором писал Бейдел-Фаулер. Это наш седовласый священник! Он Саймон! И это еще не все. Помните упоминание о заговоре Пия? Вы только вдумайтесь, что за человек был этот Пий, отъявленный негодяй и мошенник, сотрудничал с немцами во время войны. Да, именно Пий использовал наемных убийц во время войны. Возможно, помогал нацистам в том грязном деле, о котором вы говорили, ваше преосвященство. Помогал в махинациях с ценными произведениями искусства! Все сходится! Об этом стоит призадуматься, как вы считаете?
Она смотрела на них и торжествующе улыбалась. Она была счастлива своим открытием, и ничто на свете больше ее не волновало. Впрочем, длилось это всего минуту или две. Д'Амбрицци и Санданато смотрели на нее, потом растерянно переглянулись. Она поставила их в тупик.
Вэл чертовски бы ею гордилась!
Каллистий очнулся от беспокойного сна далеко за полночь. И неподвижно лежал на влажных простынях, все тело было покрыто испариной, голова немного болела, но в целом, слава Создателю, он чувствовал себя волне сносно. Он смотрел на луну, повисшую в окне прямо перед ним, и вдруг понял, что именно ее холодная белизна, полная отстраненность заставляют его думать о смерти. Впрочем, в последние дни и в таком положении трудно не думать о смерти. Но и до болезни смерть всегда присутствовала в его мыслях, наверное, потому, что он был священником. Сколько он себя помнил, вечно приходилось посещать чьи-то похороны. То было частью его работы.