Assassin's Creed. Черный флаг
Шрифт:
А теперь Кэролайн уехала. Уехала, поскольку я не хотел довольствоваться своей участью и жаждал приключений. Скука здешней жизни сделалась настолько невыносимой, что уже и эль не помогал.
Она спрашивала, почему я не могу быть счастлив с ней. Но я действительно был счастлив с нею.
Она спрашивала, почему я не могу довольствоваться своей жизнью. Но я действительно не мог.
Я отправился в дом на Хокинс-лейн, чтобы убедить Кэролайн изменить решение. Она по-прежнему оставалась моей женой, а я – ее мужем. Все, что я делал, делалось для блага нашей семьи, для блага нас обоих, а не только меня.
(Думаю, я тогда сам себя дурачил, убеждая, будто это правда. Возможно, но лишь отчасти. Я знал, да и Кэролайн, думаю, тоже знала: помимо желания разбогатеть и создать ей обеспеченную жизнь, мной двигало еще и желание повидать мир за пределами Бристоля.)
Разговора у нас не получилось. Кэролайн тревожило то, что меня могут ранить и даже убить. Я обещал ей беречь себя, говорил, что обязательно вернусь с большими деньгами или пошлю за ней. Я просил ее верить в меня, верить мне, но она будто бы ничего не слышала.
Вернувшись домой после бесплодного разговора с Кэролайн, я собрал свои нехитрые пожитки, взвалил их на лошадь и сам забрался в седло. Глаза отца и матери были полны укора. Они буравили мне спину… нет, пожалуй, впивались в нее, как стрелы. Весь путь до Бристоля я не мог освободиться от тяжести на сердце.
В гавани меня ждал новый сюрприз. Со слов Уоллеса я знал: «Император» должен отплыть поздно вечером. Но вместо судна, готового в отплытию, я увидел опустевшую палубу, рядом с которой шестеро матросов, сидя на бочках, резались в кости, не забывая глотать ром из кожаных фляжек.
«Император» строился как торговое судно. Затем его приспособили под нужды каперов, и теперь он бороздил воды далеких морей. Но сейчас фонари не горели, и только луна освещала палубные полы и перила. Я залюбовался внушительными пропорциями спящего великана. Здесь мне предстояло нести вахту. Спать в гамаке в одной из кают. Я осматривал свой новый дом.
В то время как один из матросов внимательно осматривал меня самого.
– Эй, парень, тебе чем-нибудь помочь? – спросил он.
Я проглотил комок слюны, чувствуя себя неопытным мальчишкой. А вдруг то, что обо мне говорили отец Кэролайн, посетители таверны и сама Кэролайн, – правда? Вдруг я и впрямь не гожусь для жизни в море?
– Я ваш новый матрос. Меня сюда определил Дилан Уоллес.
Четверо матросов усмехнулись и посмотрели на меня с еще большим интересом.
– Дилан Уоллес? Этот вербовщик? Он уже поставлял нам людей. А что ты умеешь, парень?
– Мистер Уоллес посчитал меня годным к матросскому ремеслу, – ответил я, надеясь, что в моем голосе слышится больше уверенности, чем было у меня внутри.
– А как у тебя со зрением? – спросил кто-то.
– Все в порядке.
– Головка не кружится на высоте?
Их пальцы указывали на самую высокую мачту «Императора», где в «вороньем гнезде» обычно сидел впередсмотрящий.
– Мистер Уоллес говорил, что мне в основном придется исполнять обязанности палубного матроса.
О том, что вербовщик видел во мне будущего капитана, я умолчал. Я был молод и горяч. Но никак не глуп.
– А шить ты умеешь, парень? – Они явно насмехались надо мной.
– Какое отношение шитье имеет к каперству? – спросил я с долей своей привычной наглости, хотя и сознавал опрометчивость такого поведения.
– Самое прямое: палубный матрос должен уметь шить, – ответил мне другой игрок в кости.
Как и у остальных, его волосы были заплетены в просмоленную косицу. Шею и руки покрывала татуировка.
– И узлы надо уметь вязать, – добавил он. – С узлами-то у тебя как?
– Всему этому я могу научиться.
Я смотрел на свернутые паруса «Императора», на замершие петли снастей, на остов с медными стволами пушек, торчащими из оружейной палубы. Я видел себя одним из матросов, сидевших сейчас на опрокинутых бочках. Вскоре и мое лицо станет обветренным и просоленным. А глаза заблестят от опасностей и приключений, ждущих впереди. Словом, я видел себя в числе тех, от кого зависела судьба корабля.
– Матрос должен быть мастером на все руки, – вступил в разговор третий. – Тебе придется и остов от ракушек очищать, и шлюпки смолить.
– И к качке, сынок, тебе тоже нужно будет привыкнуть, – сказал мне четвертый. – Чтобы кишки не выворачивало, когда палуба ходуном ходит. Бывает, волны через нее так и хлещут. И ураган ревет, не чета здешним ветрам. Не струсишь?
– Думаю, что нет. – Их расспросы с издевкой начинали меня злить. – Иначе мистер Уоллес не предложил бы мне поступить в каперы.
Они переглянулись. Атмосфера слегка накалилась.
– Да ну? – усмехнулся тот, кто сидел ко мне ближе всех, болтая ногами. Его парусиновые штаны давно не видели воды и мыла. – И с чего это вербовщик решил, что из тебя получится хороший матрос?
– Он видел меня в деле и подумал, что и в сражении я буду действовать не хуже.
– Значит, боец, – заключил матрос и встал.
– Так и есть.
– Ну, по части драк тебе будет где развернуться. Начинай хоть завтра. Может, я тебе компанию составлю.
– Что значит «завтра»?
Матрос снова сел, готовый возобновить игру.
– Завтра, когда снимемся с якоря.
– Мне говорили, что мы отплываем сегодня.
– Завтра значит завтра, парень. Капитана еще нет на борту. Как появится, мы тут же поднимем паруса.
Возможно, своим дерзким поведением я нажил на корабле первых врагов. Но пока у меня было время, я собирался исправить хоть одно из тех зол, что успел натворить. Я развернул свою лошадь и поскакал домой.