Ассирийские танки у врат Мемфиса
Шрифт:
Утром началась суета. Десяток солдат, как было велено, отправились в Темеху, чтобы укрепить ливийский гарнизон, и повели с собой верблюдов, груженных боеприпасами. Пулеметы, стоявшие на галерее, были мощными и скорострельными, но я добавил к ним еще пять и, кроме боевых расчетов, назначил людей для метания гранат. Потом осмотрел ворота, сбитые из брусьев ливанской сосны и окованные железом. Мертвая зона перед ними равнялась пятнадцати шагам, и оставлять ее без внимания не стоило. Я велел прорезать в воротах амбразуры; кроме того, изнутри на них набили доски. Теперь мы могли перекрыть огнем все пространство от дальних барханов до подступов к скалам.
Спальные нары и печь разобрали, устроив из дерева и камня заграждения перед тоннелями. Пулеметов у нас хватало и для этих баррикад. Я поставил к ним людей Мериры, а к воротам – лучших своих бойцов, Давида, Иапета, Хайло и Нахта с Пауахом. Галерею обороняли воины Пиопи, но и на них можно было положиться – хоть не молоды, но духом крепки, и у каждого к ассирам длинный счет. Такова война: чем дольше воюешь, тем больше теряешь, и кровь свою, и товарищей, пока ненависть к врагам не станет сильнее стремления выжить. Видит Амон, война калечит природу человека, делая одних червями, а других – хищным зверьем.
Пиопи послал на юг патрульных на верблюдах и отрядил людей поопытнее пошарить на площадке, поискать взрывчатку. Они протыкали песок длинными штырями, и если штырь натыкался на что-то твердое, принимались за раскопки. Полдень еще не наступил, а перед воротами было уже два десятка ям и траншей, какие по пояс, какие по горло, а какие и глубже. Собрав офицеров, я отправился осматривать находки.
Большей частью это были скелеты и черепа, обтянутые высохшей кожей. Жаркий песок мумифицировал трупы и не скрывал, что случилось с этими людьми, – в их телах виднелись отверстия от пуль, а кое-где – след от удара клинка или тяжелой дубины. Рени закрыл лицо ладонями и отвернулся. Остальные смотрели на мертвых в мрачном удивлении.
– Строители, – сказал Пианхи.
– Года три лежат или четыре, – добавил Тутанхамон.
– Скорпионы из Руки Гора потрудились или из Амон Бдит. Они помешаны на секретности, – буркнул Пиопи и выругался: – Шакалья моча на мумии их предков! Мы не знали… ходили по кладбищу, топтали тела невинно убиенных…
– Тут уж ничего не поделаешь, – произнес Левкипп. – Клянусь Афиной, нет на вас вины, Пиопи! Иначе ведь к воротам не подойти.
Из-за спины Левкиппа высунулся Хоремджет.
– Мужчины из Темеху… Это они здесь лежат, семер?
Я сурово взглянул на него.
– Где твой пост, знаменосец?
– У двери в подземелье, чезу.
– Тогда почему ты здесь?
Хоремджет исчез. Конечно, он был прав, здесь лежали мужчины Темеху, но не только они. Сколько их было в оазисе – сто, сто двадцать?.. Судя по размерам площадки, под ней было захоронено с полтысячи работников, а может, еще и больше. На миг сердце мое сжалось от ужаса: я вспомнил слова Пиопи, что таких убежищ в джунглях и пустынях возведено немало. Скажем, дюжина, и это значит, что по завершении строительства перебиты шесть тысяч человек… Шесть чезетов мужчин, павших не на поле брани, а от рук своих же соплеменников! Бывало такое в старину, убивали рабочих, дабы никто не потревожил прах фараонов и вельмож… Но не гробницу здесь строили, не пирамиду возводили, а бункер, причем не единственный! Похоже, светлый наш владыка и его приспешники из Дома Маат не боялись, что спросит с них Осирис за жестокость. А ведь спросит! Можно скрыть убийства от людей, но не от богов!
– Как в Нефере… – пробормотал Рени. – Только тут резали и стреляли свои… Чем же они отличаются от ассиров?
– Убивали, но хоть не пытали, – откликнулся Мерира. – Милость разбойника – быстро убить.
– Засыпьте ямы, – велел я солдатам, поджидавшим с лопатами. Оставив их трудиться, мы подошли к одной из траншей, прорытой у верблюжьего загона. Глубина – по грудь, длина – шагов двенадцать, и лежат в этой канаве две штуковины, похожие на бочки. Надписей нет, бочки окрашены синим, на каждой – взрыватель с подведенными к нему проводами и пара увесистых зарядов. Такие рванут, в воронке танк поместится.
– Не похоже на мины, – заметил Левкипп.
– Разумеется. Мины на такую глубину не прячут, – сказал Пианхи. Был он пехотинцем, прошел по минным полям не один сехен и знал, о чем говорит.
– Синие бочки… никогда не видал, клянусь пастью Себека… – Пиопи прищурился, разглядывая находку. – А ты, семер? Попадалось такое?
– Нет. На «Дыхание Сета» не похоже, те баллоны меньше и другого цвета. Какое-то новое оружие?..
Разные мысли блуждали в моей голове, не складываясь в цельную картину. Конечно, о новом оружии чезу знает больше знаменосца, но чезу тоже человек, и свойственна ему забывчивость. Выходит, забыл я прочно.
– Эти заряды должны разбросать грунт и вскрыть емкости, а что уж из них вытечет, известно одному Амону, – сказал я. – В подземелье есть подрывной механизм и на нем написано: опустить рубильник при закрытых дверях, ждать день и ночь, потом можно выйти. Так и сделаем. – Я кивнул солдатам. – Зарывайте! Осторожнее, чтобы не повредить проводку.
Мои подчиненные разбрелись, каждый на свой пост. У ворот, проклиная прочное дерево и обливаясь потом, трудился Хайло, вырубал топором бойницу. Попугай летал над ним, подбадривал: «Рруби, куррва, рруби! Фарраону урра! Ассирр трруп, трруп!» Давид с Иапетом расширяли клинками амбразуру в другой воротной створке, Нахт и Пауах отдыхали, играя, по своему обыкновению, в чет-нечет. Я подумал, что хоть они умелые бойцы, но пятерых для защиты ворот маловато. Подозвал Пенсебу и Софру, велел взять пулемет и идти к воротам.
В верблюжьем загоне еще оставались два мехари. Около них крутился Муссаваса, и это меня удивило – еще утром я дал ему три пиастра и велел убираться в Мешвеш. Или в Темеху, или в пустыню на восток – куда угодно, только подальше от скал и пещеры.
Я окликнул проводника.
– Что ты тут делаешь, старик? Почему не ушел?
– Когда в пустыне бродят шакалы, лучше держаться около львов. Позволь, семер, я останусь. Видит мать Исида, с вами я буду в безопасности.
– Нет. – Я покачал головой. – Бери этих верблюдов и поезжай в Темеху. Я дам тебе поручение. Выполнишь, получишь еще пиастры.
Он оживился.
– Какое поручение, мой господин?
– Ливийцами командует теп-меджет Гибли. Скажешь ему: после битвы к пещерам Ифорас нельзя приближаться день и ночь. Еще скажешь: это повеление чезу Хенеб-ка. Подожди, чтобы Гибли понял эти слова, и скажи напоследок: кто побывает у пещер прежде разрешенного, тот умрет. Ты все запомнил, Муссаваса?
– Память моя глубока как колодец, но твои слова, мой господин, плавают на самой поверхности. Что я получу?
– Два пиастра и благословение Амона, если никто не погибнет. Езжай!