Ассортир
Шрифт:
– Им никогда не понять, почему Будда, будучи ещё совершенно один и в полной нищете уже заявлял, что он – император всего мира! Боюсь, что ему придется снова явится в мир и разъяснить им, что такое подлинная власть, – усмехнулся Зевс. – И то, для чего она только и необходима.
– Так, а для чего она тогда необходима? – не поняла Оливия.
– Вовсе не для того чтобы держать всё в своих руках. А для того, чтобы ни что не вываливалось у вас из рук. Служа Ничто. И разъяснить это всем другим бесам в актуальных для них образах и понятиях. Полностью изменив их отношение к самим себе. – пояснил Зевс. – И я всего лишь продолжаю
– Путь богов? – растерялась она.
– Ни стоит идеализировать богов, – улыбнулся Зевс. – Пророк – это проводник всеобщего в мир, его, так сказать, голос. А так называемый бог – это живое воплощение всеобщего в этом мире. Как ставшесть.
– То есть – философ? – растерялась она.
– Так сказать, до мозга костей, – с усмешкой над Зевсом подтвердил Ганимед.
– Так что бросай своё слепое поклонение вещам, открывай глаза по шире и давай за мной!
– За сверх-бесом?
– За сверх-обывателем, – усмехнулся Зевс.
– Так ты что, до сих пор не читал Ницше? – усмехнулась над ним Козлова.
– Читал. Но он лишь терзал меня «тупыми стрелами» 8 своих измышлений, которых и сам так боялся. Не в силах затронуть моё сердце. Он хотя и понимал уже, что нужно стремиться к власти, но так и не понял, что прежде всего – к власти над самим собой. А потому и презирал Шопенгауэра и Шеллинга. Толком-то не понимая, о чём это они ему с детства, там, толкуют.
– И повсюду лез к ним со своей толкушкой, – усмехнулся Ганимед, вспоминая его афоризмы.
8
Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра».
– А после того, как я обнаружил его заявление о том, что у Диогена, который преобразился после Пробуждения и жил в бочке, философия собаки, я проанализировал всё его творчество и понял, что у самого Ницше философия собаки, сорвавшейся с цепи!
– Поэтому-то он и вдохновил Гитлера! – усмехнулась Козлова.
– Вообще-то, его всегда вдохновлял Вагнер. На самом деле Гитлер был большой эстет и фанатичный поклонник его творчества, по нескольку часов выстаивая в очередях за билетами на его концерты.
– Для себя и для вовлекавшей его во всё это невестки Вагнера, – подтвердил Ганимед.
– Разумеется, по указанию её отца, идеи которого Гитлер и изложил в своём опусе, пока сидел в тюрьме. На бумаге, которую та ему активно и поставляла. Поняв от отца, что тот не выйдет на свободу, пока не окончит труд.
– Раньше срока?
– Для чего его туда англичане, на самом-то деле, и поместили. Чтобы он закончил уже свою «политическую возню» и приступил к исполнению внушаемой ему её отцом «исторической миссии германского народа». А Ницше лишь дал ему богатую пищу для размышлений о разлагающем влиянии торгашеского духа на общество. С ним-то Гитлер и начал столь активно бороться. Вначале – в пределах своей страны. А затем, замечая это разлагающее воздействие «свободного рынка» и на другие окружающие его страны – чуть ли не со всей Европой! Обещая им вернуть их самим себе. И те, тут же поняв, о чём он столь красноречиво говорит им, охотно ему сдавались. Как в своё время – Наполеону.
– Считая его «новым Гением»! – усмехнулась Козлова.
– Избрав в качестве «мальчиков для битья» масонов. По наводке Ницше. Мол, это всё они, торгаши проклятые, которые убили горячо любимого всеми планетарного Творца Монте-Кристо именно из-за того, что Он мешал им торговать в храмах. Чтобы на этом «законном основании» отбирать у масонов все их деньги и честно нажитое непосильным трудом имущество. Подстрекая к этому официально признанному им разбою всех, кто его слушал.
– Вся власть Наполеона и Гитлера и их так называемая «гениальность» держалась исключительно на жажде грабежа, – подтвердил Ганимед.
– О котором все, столь жадно ему внимавшие, только и мечтали! – усмехнулась Козлова.
– Даже усомниться в которой означало – перестать грабить.
– И признать себя в этом виновным, – подтвердил Ганимед.
– Поэтому-то все и были ему столь фанатично преданны, – поняла Оливия.
– И крича каждый день друг другу «Хайль Гитлер!», тут же сваливали на Гитлера всю вину за ежедневно творимые ими преступления. Во имя!… Третьего рейха. А потому всерьёз и считали Гитлера новым аватаром Господа. Организовав для этого службу «Аненербе», которая по всему миру собирала материалы чтобы это подтвердить. И как можно полнее себя же обелить и оправдать. Обезличивая себя во имя светлой идеи.
– Внушенной им извне! – усмехнулся Ганимед.
– И ты думаешь, что Гитлер был так влюблён в себя, что так и не понял, что им кукловодят?
– Конечно понял! – усмехнулся Зевс. – Иначе не стал бы нападать на Англию в тридцать девятом, разгромив почти весь их торговый флот созданным на деньги Америки подводным флотом, фактически лишив Англию всех её колоний. После того, как понял, что Англия после долгой победы над Испанией, Португалией, а затем и Голландией по всем морям и океанам наконец-то почувствовала себя морской сверхдержавой! Один из ярчайших представителей которой и сумел внушить эту идею Вагнеру, проложив под ней сугубо немецкий контекст Гёте. А через него – и его другу Ницше. Которые, сами того не подозревая, выступили для него лишь переводчиками, распространявшими его идеи на немецком языке.
– Поэтому-то Ницше и изложил их не в форме научного трактата, а в форме туманного мифа о Заратустре, – усмехнулся Ганимед, – так как и сам толком-то не понимал, о чём это он там поёт. На свой лад подпевая Вагнеру и его «Битве богов».
– И лишь когда Гитлер понял не только это, но и то, на чьи деньги Троцкому удалось произвести переворот в России, перехватив власть у одних торгашей, сформировавших Временное Правительство, в пользу других – заокеанских, решил для себя, что и Россия не сможет оказать ему достойного сопротивления. И после того как во всей Европе уже некого стало грабить, Гитлер стал агитировать все сплочённые в едином порыве жажды грабежа европейские народы бороться с «жидокоммунизмом» русских. Пошел на Русь и…
– И? – не поняла Козлова.
– И глубоко ошибся! – усмехнулся Ганимед.
– И – в чём же?
– Да в том, что Сталин, мобилизованный остатками царской военной элиты против Троцкого, к тому времени уже успел выбить из русского народа и торгашеский дух с их Нэпом и самих троцкистов. А потому и стал для обывателей прообразом нового царя.
– Царя нового типа! – усмехнулся Ганимед. – На новом витке исторического развития.
– Во имя которого они и не щадили живота своего? – усмехнулась Козлова.