Аста ла виста, беби!
Шрифт:
Я позвонила Артему и попросила уточнить сведения о возможном пристрастии убитой Гавриловой к наркотикам, знать не зная, зачем мне это надо. «То, что Тимур оказался замешанным в убийстве, это случайность или все-таки спланированная акция?» — думала я, шагая к машине. Алла права, в этом деле действительно много несуразностей, если, конечно, отмести версию о том, что Тимур действительно убил девушку в пьяном угаре. Как-то мне довелось присутствовать при вспышке его гнева. До убийства не дошло, но впечатление осталось незабываемое. Он был раздражен, очень возможно, больше чем просто раздражен, и
Я с тоской пнула колесо своей машины. Может, Тимур поэтому и не хотел моего вмешательства в расследование, чтобы не открылась эта неприглядная истина? Довольно глупо. Нет, я не хочу видеть его убийцей. Очень не хочу. Допустим, это все-таки чей-то хитрый ход… иди идиотский, как выразилась Алла. Впрочем, почему идиотский, раз Тагаев в тюрьме? Возможно, это и было целью. И то, что выглядит это преступление столь дурацки, только на руку заказчику.
— Может быть, откроешь машину? — услышала я. Я открыла. Стас плюхнулся на сиденье и заботливо спросил:
— Тебя огорчили ее слова?
— Что? А, нет. Ты же сам сказал, ждать моногамии от мафиози довольно глупо.
— Я рад.
— Чему?
— Твое отношение к этому говорит о том, что он тебе, в сущности, безразличен.
— Просто я не ревнива.
— Глупости. Когда любишь по-настоящему, ревнуешь даже к солнечным лучам.
— Это как? — удивилась я.
— Они, а не мои руки касаются твоего лица, — улыбнулся Стас. — Как видишь, я романтик.
— Идиот ты, прости господи, — покачала я головой и наконец-то тронулась с места. На «идиота» он совершенно не обиделся и тут же принялся трещать:
— Знаешь, в работе следователя, безусловно, есть свои плюсы. Постоянно узнаешь что-то новое…
— Ага. С людьми общаешься, часто бываешь на воздухе.
Он засмеялся и спросил:
— Где ты этому научилась?
— Чему?
— Ну… задавать вопросы и вообще… У тебя это получается, как у заправского сыщика.
— Ты мне льстишь.
— Нет, серьезно. Какое у тебя образование?
— Ниже среднего.
— Я серьезно. Что, так трудно ответить?
— Юридическое.
— Тогда понятно. А в милиции работала?
— Год.
— А потом стала пресс-секретарем?
— Да, выдвинули из рядов за ум и смекалку.
Я притормозила возле супермаркета. Стас поинтересовался:
— Куда мы?
— Вот сюда. У Сашки кончились консервы.
— Если здесь найдется фасоль, я приготовлю такое блюдо, пальчики оближешь.
— Ты еще и готовишь? — усмехнулась я.
— Я живу один с семнадцати лет, поневоле научишься. А почему ты не спросишь, где я учился?
— Мне неинтересно. Если ты хороший человек, так какая разница, что ты там закончил, а если жулик, правды все равно не скажешь. А вранье чего слушать?
— Ты меня подозреваешь? — вроде бы обиделся он.
— А ты как думал?
— Я думал, тебе прекрасно известно, какие чувства движут мною. По-твоему, если мужчина хочет помочь женщине, попавшей в беду…
— В беду попал ты. Это тебя ребята обещали на куски разрезать. Я-то при чем?
— Не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.
— Я слышала, что поляки страшные бабники, но чтоб дураки…
— Я литовец.
— Тоже не очень хорошо.
Стас засмеялся и ткнул пальцем в длинный ряд банок:
— А вот и фасоль. Берем?
Поход за продуктами занял довольно много времени. Сашка забрался в тележку и весело поглядывал оттуда, вызывая улыбки у покупателей.
— Карточки принимают? — спросил Стас, поравнявшись с кассой. Он продолжал разыгрывать джентльмена и непременно хотел расплатиться сам. Я взяла Сашку на поводок и прошла к выходу, народу возле касс столпилось много, и я решила выйти на улицу, чтобы не мешать людям. Сашка семенил к машине, и тут откуда-то сбоку возникли двое молодых людей и решительно подхватили меня под руки. А я с печалью подумала, что если ждешь от кого-то ответных действий, то расслабляться не стоит.
Конечно, можно было попытаться оказать сопротивление. К примеру, тому, что справа, задвинуть ногой в известное место, однако тому, что слева, ничто не мешает задвинуть мне сразу во множество мест. Опять же, насколько я знала, такие типы обожают тренироваться в стрельбе, используя в качестве мишеней не в меру прытких противников. Сашка, сообразив, что происходит нечто необычное, заливисто залаял, попытался ухватить одного из моих обидчиков за ногу, тот хотел его пнуть, а я завопила:
— Не трогай мою собаку. — Это было последнее, что я успела сделать. Под нос мне сунули носовой платок, запахло эфиром, и я тихо-мирно обвисла в руках моих врагов.
Мое возвращение в сознание было не из самых приятных. На самом деле делать этого не хотелось, потому что было ясно: ничего хорошего мне не светит, а плохое я не люблю. Однако мысль о Сашке беспокоила меня, и я поспешно открыла глаза.
Я лежала на диване в довольно просторной комнате без окон. Вскоре выяснилось, что окна были, просто их закрыли ставнями. Горел ночник, освещая часть дивана и круглый стол, на котором стоял стакан с водой.
— Пес, ты здесь? — позвала я. Никто не откликнулся, а я загрустила. Супермаркет довольно далеко от моего дома, что, если Сашка потерялся? — Ерунда, — сказала я вслух, успокаивая саму себя, такая гениальная собака найдет дорогу. К тому же в магазине остался Стас… И то, и другое звучало не очень убедительно. Дорогу он найдет, и что дальше, если в квартире никого нет? А со Стасом вовсе ничего не ясно. Его могли забрать со мной за компанию, или он был за компанию с моими похитителями с самого начала.
На самом деле было еще стыдно, в основном за собственную глупость. Я пошевелилась, голова раскалывалась от боли, и тут дверь открылась, и я увидела одного из своих похитителей.
— Очухалась? — спросил он.
— Где моя собака?
— Это ты называешь собакой? — сострил он.
— Ты же называешь себя человеком, и ничего.
— Слушай, ты бы вела себя поскромнее, — попытался не злиться парень. — Мы все знаем твои закидоны, но сейчас не та ситуация. Улавливаешь?
— Насчет ситуации не очень. Вы кто, и какого черта вам от меня надо?