Атака зомби
Шрифт:
– И тебе не хворать… – Стерх сфокусировал взгляд на профессоре и попытался было пожать его руку, но Павел Сташев убрал ладонь и без замаха, но довольно сильно двинул коллеге кулаком по лицу.
– Это тебе за пожар в Арзамасе, – пояснил он.
– Было дело, помню, – слизнув алую каплю с разбитой губы, осклабился Стерх. – Но ты, Пашенька, вижу, уцелел. Моя недоработка, признаю.
Гурбан и Петров выбросили его из кресла на пол, уложили животом вниз. Гурбан приставил к затылку Стерха ствол, рядовой Петров связал ученому руки и ноги веревкой из рюкзака командира. После чего пленника водрузили обратно в кресло по просьбе профессора.
Не дожидаясь приказа, рядовой Петров занял пост у входной двери, не запертой, кстати. Охраны за ней не наблюдалось, но это ничего не значило. Нужно держать ухо востро. И прочие части тела тоже. Петров обследовал дверь на наличие замков и хоть каких-то запоров и вынужден был признать, что ничего подобного на ней нет. То ли Стерх не боялся, что к нему могут ворваться недоброжелатели, то ли наоборот – опасался быть запертым.
Дан взглянул на безумного ученого, о чем-то оживленно беседовавшего со Сташевым-старшим. Батя при этом выглядел довольным и даже заметно помолодевшим: сутулые в последнее время плечи его расправились, глаза блестели. Со стороны посмотришь – прямо-таки умилительная встреча старых друзей, давно не видевшихся, и болтают они вовсе не о слизнях и армии зомбаков, разоряющей Москву, а об однокашниках – кто кого видел, с кем встречался.
Гурбан подошел к Дану:
– Голова от них распухла. Ни слова не понял, о чем говорят.
Дан кивнул, ему было знакомо ощущение полной своей никчемности, возникающее неизменно, когда батю заносило в научные дебри.
– Главное, что по делу, а там пусть хоть матерятся.
– Угу. – Гурбан остановил взгляд на шкафе. В зале, кроме стола, кресла и этого шкафа, больше мебели не было. – Знавал я одного чудака, который говорил, что он не похабные речи себе позволяет, а связывается с космосом…
– Стерх, сволочь, ты где?! Выходи, гений наш ползучий! Разговор есть, пробирка ты штопаная!
Крики – визгливые, истеричные – прозвучали из-за двери так неожиданно, что Данила вздрогнул. И не только он. «Варяги» дружно подняли автоматы, направив их на выход к лестнице, где раздавались крики и звуки ударов – кого-то били по лицу, боролись с кем-то и вообще безобразничали. Рявкнула автоматная очередь, послышался хохот, и зычным голосом спросили, что, мол, спите тут, совсем всё проспите. Похоже, на прием к Стерху сегодня хотели попасть не только московские диверсанты.
Рядовой Петров встал так, чтобы при открытии двери оказаться вне сектора обстрела, – прижался спиной к стене слева от косяка. Автомат его должен был упереться кончиком ствола в висок всякому, кто попытается войти в помещение.
И он таки уперся, когда в зал ворвался мужчина в по-штабному чистой, выглаженной униформе, на которой особо выделялись золотые погоны. Они притягивали взгляд, сами бросались в глаза. А еще – красные лампасы на голубых штанах. Неужто генерал к ученому пожаловал? На овальном, будто сплюснутом сверху и снизу лице генерала выделялись щеки, подрагивающие при каждом движении.
– Отставить! – рявкнул генерал, и Петров рефлекторно опустил оружие – сказалась муштровка в регулярных войсках.
Генерал прошествовал почти до самого кресла, и только тогда понял, что тут творится что-то не то.
– Стерх, иуда, ты почему связан?!
Ответил на его вопрос Гурбан – мощным ударом отправил генерала в нокаут. Затем генерала связали, в рот воткнули кляп. Командир еще и накинул на него зачем-то скатерку.
– Вход перекрыть. – Команда Гурбана, как всегда, была отрывиста и однозначна. – Этот гусь к нам не сам прилетел. Такие птицы в одиночку не порхают.
Рядовой Петров, Ашот и Дан кинулись исполнять приказ. Захлопнув дверь, они забаррикадировали ее, завалили креслами, стульями, пододвинули к ней стол. Ашот даже сорвал карниз вместе с портьерами… И все это за минуту, не дольше. Не ходили, а бегали сломя голову, понимая, что каждая секунда на счету. Мариша прикрывала их, а Гурбан не отрывал взгляда от ученых, которые продолжали беседовать как ни в чем не бывало.
– Где передатчик?! – Командир решил перехватить инициативу в допросе. – Говори, гнида, или…
Стерх не удостоил Гурбана даже презрительным взглядом, словно того вообще не существовало в природе. Едва сдерживая ярость, командир обратился к Сташеву-старшему:
– Профессор, времени у нас нет. В любой момент ситуация может измениться. В любой момент! Выясните все, что вам нужно, как можно скорее. И лучше бы этой гниде открыть свой рот, иначе будет очень больно.
Стерх кивком поманил профессора к себе. И тот наклонился к нему так, чтобы Стерх мог прошептать на ухо очевидно что-то важное. По крайней мере, Дан на это надеялся, ибо по лестнице наверх уже спешили враги, их топот слышался более чем отчетливо.
– Господин министр! – раздалось из-за двери. – У вас там все в порядке?
Естественно, ответа не последовало. Тогда в дверь застучали прикладами, веля немедленно открыть, а потом удары прекратились, за дверью началась какая-то возня, кто-то захрипел, после чего внезапно все стихло – как отрезало.
Палец Данилы коснулся спуска – он, как и остальные «варяги», готов был стрелять по приказу Гурбана.
Взрыв стал полной неожиданностью для Дана и его коллег. Дверь вынесло, завал раскидало, как кучку пуха, вместе со знатным куском стены. Данила повалился на пол, в глазах плясали разноцветные огни, в горле першило от едкого дыма.
Когда же он более-менее пришел в себя и поднялся, оказалось, что в зале полно вооруженных людей в ленинградской униформе и в бронежилетах. Лица бойцов были скрыты черными шапками-масками с прорезями для глаз и рта. Судя по выправке – все эти люди были профессиональными военными.
Командир ленинградцев, с лейтенантскими звездами на погонах, первым опустил АКС-74У. Затем он стянул с себя шапку-маску. Монгольские усики и бородка выдавали в нем выходца из Татарстана. На бронежилете красовался вырезанный из фольги герб Ленинградской коммуны – скрещенные серп и молот под пятиконечной звездой были приметаны белыми нитками. Точно такие же цацки блестели с броников его подчиненных.