Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
Поздно ночью (в 1–2 часа ночи [357] ) Дутов, Караулов и Аникеев отправились к Керенскому, который принял их в присутствии управляющего Военным министерством Б.В. Савинкова и потребовал от казаков письменного отказа от насильственной реализации постановления Совета по Корнилову. Кроме того, министр-председатель потребовал от членов Совета в случае продолжения движения корпуса Крымова на Петроград призвать казачество встать на сторону правительства, но получил по всем вопросам отказ. «Керенский был взволнован. На вопросы отвечал довольно сдержанно. Савинков был откровеннее» [358] .
357
Лукомский А.[С.] Из воспоминаний // Архив русской революции. Т. 5. Берлин, 1922. С. 122.
358
ГА РФ. Ф. 1780. Оп. 1. Д. 10. Л. 142; опубл. в: Дело генерала Л.Г. Корнилова… Т. 2. С. 32.
Казаки просили у Керенского разрешения отправиться в Ставку, чтобы примирить обе стороны. Керенский сказал, что примирение уже невозможно и нужно убедить Корнилова подчиниться. Он дал разрешение на поездку и попросил Савинкова подготовить пропуска. Однако, когда члены Совета пришли на следующее утро (28 августа) за пропусками, Савинков, показав им уже готовые документы, ответил, что Керенский запретил им ехать в Ставку под предлогом того, что их посредничество уже запоздало. По другой версии, имела место встреча не с Савинковым, а с начальником политического управления Военного министерства поручиком Ф.А. Степуном [359] ,
359
ГА РФ. Ф. 1780. Оп. 1. Д. 10. Л. 143; опубл. в: Дело генерала Л.Г. Корнилова… Т. 2. С. 33.
В этот же день Корнилов принял решение об открытом выступлении против Временного правительства, ведшего страну к гибели. 28 августа датировано его воззвание к казакам: «Казаки, дорогие станичники! Не на костях ли ваших предков расширялись и росли пределы Государства Российского. Не вашей ли могучей доблестью, не вашими ли подвигами, жертвами и геройством была сильна Великая Россия. Вы — вольные, свободные сыны тихого Дона, красавицы Кубани, буйного Терека, залётные, могучие орлы уральских, оренбургских, астраханских, семиреченских и сибирских степей и гор и далёких Забайкалья, Амура и Уссури, всегда стояли на страже чести и славы ваших знамён, и русская земля полна сказаниями о подвигах ваших отцов и дедов. Ныне настал час, когда вы должны прийти на помощь Родине. Я обвиняю Временное правительство в нерешительности действий, в неумении и неспособности управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанью внутри нашей страны, о чём свидетельствует взрыв в Казани, где взорвалось около миллиона снарядов и погибло 12 тысяч пулемётов; более того, я обвиняю некоторых членов правительства в прямом предательстве Родины и тому привожу доказательство: когда я был на заседании Временного правительства в Зимнем дворце 3 августа, министр Керенский и Савинков сказали мне, что нельзя всего говорить, так как среди министров есть люди неверные. Ясно, что такое правительство ведёт страну к гибели, что такому правительству верить нельзя, и вместе с ним не может быть спасенья несчастной России. Поэтому, когда вчера Временное правительство в угоду врагов потребовало от меня оставления должности Верховного главнокомандующего, я, как казак, по долгу совести и чести, вынужден был отказаться от исполнения этого требования, предпочитая смерть на поле брани — позору и предательству Родины. Казаки, рыцари Земли Русской! Вы обещали встать вместе со мной на спасенье Родины, когда я найду это нужным. Час пробил, Родина — накануне смерти. Я не подчиняюсь распоряжениям ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА и ради спасенья Свободной России иду против него и против тех безответственных советников его, которые продают Родину. Поддержите, казаки, честь и славу беспримерно доблестного казачества, и этим вы спасёте Родину и Свободу, завоёванную Революцией. Слушайтесь же и исполняйте мои приказания. Идите же за мной. Верховный главнокомандующий, генерал Корнилов 28-го августа 1917 года» [360] .
360
ГА РФ. Ф. 1780. Оп. 1. Д. 58. Л. 1—1об.; опубл. в: Дело генерала Л.Г. Корнилова… Т. 2. С. 494.
Информация о том, что Дутов 28 августа якобы был в Ставке и вечером уехал с письмом Корнилова в Оренбург [361] , совершенно не соответствует действительности. Адъютант Корнилова Р.-Б. Хаджиев в своих мемуарах отметил, что, «кажется, с 27 августа Верховный начал посылать людей во все стороны для подготовки народа к предстоящей совместной работе. Одним из первых уехал [В.С.] Завойко и Александр Ильич Дутов, причём первый уехал на Дон [362] , а второй в Оренбург для подготовления казаков. Верховный приказал мне дать двух джигитов для сопровождения их до Гомеля, так как они ехали туда в автомобиле» [363] . Разумеется, в Оренбург Дутов не уезжал. Известно, что с 27 августа он точно находился в Петрограде, таким образом, побывать в Ставке будущий атаман мог лишь до этого — с учётом дороги из Ставки до Петрограда его встреча с Корниловым могла состояться не позже 25 августа. К сожалению, более детальных свидетельств о пребывании Дутова в Ставке обнаружить не удалось.
361
Басханов М.К. Указ. соч. С. 459.
362
Можно предположить, что речь идёт о событиях 23 августа, когда ординарец Корнилова В.С. Завойко в связи с приездом Б.В. Савинкова был, согласно его собственных показаний, отправлен из Ставки на два дня в одно из имений в окрестностях Могилева — Дело генерала Л.Г. Корнилова… Т. 2. С. 98.
363
Хан Хаджиев. Великий Бояр. Белград, 1929. С. 115.
Впрочем, сам Дутов позднее вспоминал в беседе с журналистом, что встречался с Корниловым в Ставке после московского совещания. «Здесь (в Ставке. — А.Г.) мне была поручена работа, — говорил он, — по подготовке к этому выступлению (Корнилова. — А.Г.) войск в Петрограде, и после начала выступления я уже не виделся с Корниловым» [364] .
Любопытное свидетельство привёл П.Н. Милюков в своей «Истории второй русской революции». Оно было получено от небезызвестного В.Н. Львова, «рассказавшего ему (Милюкову. — А.Г.) в мае 1921 г. в Париже о следующем своём разговоре с казацким полковником Дутовым. «В январе 1918 г., — говорил В.Н. Львов, — я был при защите Оренбурга от большевиков. Между прочим, я был у Дутова в сопровождении председателя оренбургского комитета к[онституционно]-д[емократической] партии Городецкого. Я спросил Дутова: что должно было случиться 28-го августа 1917 года? Дутов ответил мне буквально следующее: между 28 августа и 2 сентября под видом большевиков должен был выступить я»… [365] Дутов продолжал: «Но я бегал в экономический клуб [366] звать выйти на улицу, да за мною никто не пошёл (выделено в тексте. — А.Г.)»…» [367] . Здесь же Милюков рассуждал об офицерском заговоре и о том, был ли в него посвящён Корнилов. На мой взгляд, В.Н. Львов давал такие показания, чтобы снять с себя ответственность за собственные бездумные действия в августе 1917 г. и пытаясь утверждать, что заговор Корнилова и офицеров — не плод воображения перепуганного Львовым Керенского, а исторический факт. Позднее и сам Керенский пытался утверждать, что такой заговор правых, в том числе при участии Совета Союза казачьих войск, существовал на самом деле, и, более того, о нём было известно начиная с середины июля [368] . Небезынтересно, что за это свидетельство в 1930-х гг. ухватилась и советская пропаганда [369] . Керенский, в частности, заявлял, что Корнилов был связан с Дутовым гораздо раньше, чем с Калединым [370] . Дутов принимал участие в собрании представителей петроградских правых организаций в ресторане «Малый Ярославец», произошедшем по трём различным свидетельствам в период 26–28 августа [371] . Также присутствовали А.И. Путилов, генерал Иванов, Генштаба полковники Л.П. Дюсиметьер («Республиканский центр») и В.И. Сидорин, полковник Гейман, подполковник Бантыш, штабс-капитан Алькимович, поручик Березовский, Ф.А. Липский и Л.Л. Рума. Всего не более 15 человек. Дутов был навеселе, остальные серьёзно обсуждали назревшие вопросы. В связи с приближением корпуса Крымова и не ожидавшимся в ближайшее время выступлением большевиков было якобы принято решение об организации в городе погромов с целью
364
Л. Т-ов. Воспоминания атамана А.И. Дутова о генерале Л.Г. Корнилове // Русская армия (Омск). 1919. № 84. 26.04. С. 2.
365
Записано под диктовку В.Н. Львова 25 мая 1921 г., в редакции «Последних Новостей» (прим. П.Н. Милюкова. — А.Г.).
366
Известная правая организация под председательством члена Государственной Думы П.Н. Крупенского (прим. П.Н. Милюкова. — А.Г.).
367
Милюков П.Н. Указ. соч. С. 337, 407.
368
Вакар Н.[П.] Заговор Корнилова (беседа с А.Ф. Керенским) // Последние Новости (Париж). 1937. № 5812. 21.02. С. 2; Катков Г.М. Указ. соч. С. 165.
369
История гражданской войны в СССР. Т. 1. Подготовка великой пролетарской революции. М., 1935. С. 199.
370
Вакар Н.[П.] Заговор Корнилова (беседа с А.Ф. Керенским) // Последние Новости. 1937. № 5811. 20.02. С. 2.
371
Сидорин В.[И.], ген. Заговор Корнилова (письмо в редакцию) // Последние Новости. 1937. № 5817. 26.02. С. 3; Дюсиметьер [Л.П.], полк. Заговор Корнилова (письмо в редакцию) // Последние Новости. 1937. № 5907. 28.05. С. 3.
372
Вакар Н.[П.] Генерал Л.Г. Корнилов и А.Ф. Керенский. Беседа с П.Н. Финисовым // Последние Новости. 1937. № 5825. 06.03. С. 3.
Генерального штаба капитан С.Н. Ряснянский, являвшийся членом Главного комитета Союза офицеров армии и флота, отмечал, что Сидорин «очень энергичный и мужественный, когда он того хотел… временами впадал в полное безделие и совершенно ничего не хотел делать» [373] . Именно на Сидорина, по свидетельству Ряснянского, была возложена задача наладить связь с Союзом казачьих войск для подготовки совместного выступления в Петрограде. Разумеется, Ряснянский отмечает, что казаки были настроены «не всегда так, как бы это нужно было» [374] . Однако и сам Сидорин, как выяснилось, вплоть до 26 августа почти ничего не сделал для налаживания взаимодействия с организацией Дутова. Связь между двумя союзами существовала на уровне Сидорин — Хрещатицкий (помощник Дутова). В итоге Дутов смог лишь постфактум заявлять о своей важной роли в тех событиях. Тогда же он, по всей видимости, был не вполне осведомлён о той работе, которую вели некоторые члены Союза офицеров армии и флота. Не был о ней осведомлён и генерал Корнилов (иначе, учитывая его контакты с Дутовым и наличие единой организации, будущий атаман, скорее всего, был бы в курсе всех организационных вопросов и взаимодействовал бы с Союзом офицеров непосредственно). Что касается заговора, если он и существовал в действительности, то формировался в основном вокруг руководства Союза офицеров армии и флота, причём речь шла не о заговоре против Временного правительства, а о ликвидации Петроградского Совета, которая бы положила начало ликвидации системы Советов по всей стране.
373
ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 604. Л. 50–51.
374
Там же. Л. 60.
Известный эмигрантский публицист И.Л. Солоневич, являвшийся на момент выступления Корнилова начальником одного из отделений студенческой милиции Васильевского острова и состоявший в качестве представителя спортивного студенчества при Дутове, отмечал, что Дутов должен был выступить в Петрограде не «под видом большевиков», а непосредственно поддержать движение Корнилова. «Мы умоляли Дутова дать нам винтовки. Дутов был чрезвычайно оптимистичен: «Ничего вы, штатские, не понимаете. У меня есть свои казачки, я прикажу — и всё будет сделано. Нечего вам и соваться». Атаман Дутов приказал. А казачки сели на борзые на поезда и катнули на тихий на Дон. Дутов бросил на прощание несколько невразумительных фраз, вот вроде тех сводок о заранее укреплённых позициях, на которые обязательно отступает всякий разбитый генерал. Я только потом понял, что атаман Дутов был просто глуп той честной строевой глупостью, которая за пределами своей шеренги не видит ни уха ни рыла. Очень может быть, что из нашей студенческой затеи, если бы мы и получили винтовки, не вышло бы всё равно ничего. Ну а вдруг? Мало ли какой камушек в решающий момент может перевесить весы истории? Наш камушек, камушек студенческой молодёжи, людей смелых, тренированных, как звери, и знающих, чего они хотят, был презрительно выброшен в помойную яму истории» [375] .
375
Солоневич И.Л. Пути, ошибки и итоги // Солоневич И.Л. Белая империя. М., 1997. С. 288.
Сложно оценить степень достоверности этого свидетельства. Тем более, что Солоневич известен своим резко отрицательным отношением к руководителям Белого движения. По меньшей мере странным выглядит обращение Солоневича к Дутову с просьбой о выдаче оружия. Можно подумать, что возглавляемый Дутовым Совет Союза казачьих войск был военизированной организацией с собственными запасами вооружения! Очевидно, что Дутов если и мог как-то содействовать Корнилову, то только посредством своего авторитета и связей в казачьих частях и петроградских штабах.
Разумеется, нельзя говорить о роли Дутова в те дни однозначно, однако нет никаких весомых доказательств того, что он должен был поднять восстание в Петрограде. Его отказ Солоневичу это доказывает. Если бы Дутов был действительно намерен выступить, он бы, конечно, с радостью воспользовался помощью любых сил. Собственные же (и приписываемые ему) признания Дутова, учитывая известную склонность атамана к бахвальству, нуждаются в самом критическом анализе. В годы Гражданской войны указания на нейтралитет Дутова в корниловские дни едва ли могли положительно восприниматься в Белом лагере, соответственно Дутову приходилось изворачиваться в объяснениях, чтобы не терять популярность.
Кроме того, в дальнейшем (осенью 1917 г.) Дутов тесно сотрудничал с Временным правительством и даже был произведён в следующий чин, что было бы невозможно, будь он причастен к какому бы то ни было заговору (вопрос о наличии заговора весьма интересовал Керенского, получавшего информацию об этом непосредственно из Чрезвычайной следственной комиссии по делу Корнилова). Совет Союза казачьих войск организационно не участвовал в движении Корнилова. Более того, вся деятельность Дутова и Совета Союза казачьих войск в период выступления Корнилова говорит об их нейтралитете, правда в большей степени благожелательном по отношению к Корнилову, чем к Керенскому. Как позднее свидетельствовал последний, руководители Совета «принадлежали к той группе лиц, как и Милюков, которые были убеждены, что победа будет на стороне Корнилова, а не на стороне революции» [376] . Тем не менее позиция Дутова не устраивала ни правых, ни левых. В частности, известный монархист В.М. Пуришкевич в письме Каледину от 4 ноября 1917 г. назвал политику Дутова (правда, скорее всего, в отношении всего периода до ноября 1917 г.) странной, указав, что из-за этого казаки оказались распропагандированы, и обвинил будущего оренбургского атамана в том, что тот упустил благоприятный для решительных действий момент [377] . Но, как уже говорилось, Дутов не собирался предпринимать такого рода действия. Думаю, не будет ошибкой сказать, что Дутов занял очень осторожную и выжидательную позицию.
376
Дело генерала Л.Г. Корнилова. Т. 2. С. 161.
377
Тоболин Ив. Заговор монархической организации В.М. Пуришкевича // Красный архив. Исторический журнал (М.—Л.). 1928. № 1 (26). С. 171; Филипп Миронов. Тихий Дон в 1917–1921 гг. М., 1997. С. 30.