Атаман Платов
Шрифт:
— Да я что? Я просто так.
— И я тоже просто так.
Кайсарову Платов объявил:
— Твоя задача, Паисий, идти впереди всех и расчищать для нашего корпуса дорогу. Действуй с таким расчетом, чтобы к Молодечно мы вышли вровень с головой французской колонны, что пойдет правей нас по главной дороге. Ежели сумеешь обогнать, то это будет лучше. — Матвей Иванович говорил с полковником не приказным тоном, а с той доверительностью, какая воспринимается сильней приказа. Платов был уверен, что
— Там моста нет, — неосторожно вставил полковник и понял, что поспешил.
— Березину пройдешь у Борисова, — повторил Матвей Иванович, давая понять, что командир на месте сам все должен решать. — Далее действуй с казачьей дерзостью и лихостью. И держи со мной связь, обо всем немедленно доноси.
— Будет исполнено, — лихо козырнул Кайсаров.
Кайсаров действовал безупречно. Уже на следующий день его отряд был в Борисове.
В тот же день в Борисов примчался и Платов. Здесь он встретил Ермолова. Большой, плечистый, с потемневшим от мороза и ветра лицом, в лохматой шапке и тулупе, Алексей Петрович походил на огромного медведя.
— Здравствуй, Матвей Иванович, — пророкотал он густым басом и заключил Платова в объятия. Они давнишние друзья, еще по горькой костромской ссылке. — Поздравляю с графством, от души рад!
— И ты, Алексей Петрович, прими от меня сердечность, — он откинул тулуп с плеча Ермолова, глянул на погон. — В самый раз легла звезда. Пообедаем или чаю откушаем.
— Чаю бы с удовольствием! Промерз до костей! Прибыл ненадолго, согласовать, как дальше нам действовать. Карту! — не оборачиваясь, потребовал у адъютанта.
Карту разложили на столе, и над ней склонились два генерала.
— Никак не могу успокоиться, что на Березине у нас промашка вышла, — вздохнул Матвей Иванович. — Сплошал, знать, главнокомандующий, сплошал.
— Кутузов ни при чем, — отверг упрек Ермолов. — Вся эта затея исходила из Петербурга. Угодники готовили Александру лавры полководца, а заодно намеревались отодвинуть в тень Михаила Илларионовича. Да вот не получилось. Воевать — дело не простое, особенно против Наполеона. Нет-нет, Михаил Илларионович тут ни при чем.
— А ведь я-то грешным делом, вину взвалил на него.
Беседу прервал прискакавший от Кутейникова казак с донесением. Матвей Иванович развернул вчетверо сложенный лист. Генерал сообщал, что у деревни Начи два казачьих полка атаковали французскую колонну, четыре сотни захватили в плен и столько же положили на поле боя: не хотели сдаваться.
— Ты, — обратился Матвей Иванович к казаку, — скачи сейчас же назад и передай генералу, чтоб без задержки шел с полками сюда. Там есть кому сражаться,
Казак ускакал, поднялся и Ермолов.
— Так вы в Борисове недолго будете?
— Как можно, Алексей Петрович! Все согласовано и обговорено. Теперь за дело!
А вскоре в комнату ворвался незнакомый офицер.
— Я — командир партизанского отряда Сеславин. Александр Никитович Сеславин. Прибыл заявить решительный протест.
— Сеславин? — переспросил Платов. — Слышал о вас. Так в чем дело, голубчик? Нужна моя помощь?
У Сеславина, как и в других партизанских отрядах — Давыдова, Фигнера, Кульнева, — сражалось немало донских сотен.
— Никак нет, ваше превосходительство! — Красивое лицо капитана пылало. — Я прибыл заявить решительный протест.
— Протест? Да вы садитесь, господин капитан, — указал Матвей Иванович на табурет и сам присел. Капитан оставался стоять. — Ну, сказывайте свой протест.
— Ваше превосходительство…
— Ваше сиятельство, — поправил капитана Шперберг. — Матвей Иванович — уже граф. Или не слышали?
— Откуда же мне слышать? — озадаченно произнес Сеславин. — Виноват, ваше сиятельство.
— А вы не винитесь, беды нет… Так выкладывайте этот самый протест.
— Дело в том, ваше сиятельство…
— Да бросьте вы это сиятельство!
— Дело в том, что в Борисов первым ворвался мой отряд, партизаны, а не Кайсаров, как все считают…
— Ну и молодец, мой сударь! Хвалю за отвагу! Отряд-то ваш ведь не велик…
— Совершенно верно! И в связи с этим честь захвата в городе пленных и имущества принадлежит не казачьим частям, как о том мне стало известно, а моему отряду.
— А как же вы, государь мой, через Березину переправлялись? — сощурил глаз Платов. — Ведь моста не было, а лед тонок…
— Именно так. От свай торчали обгорелые пеньки. Мы на них уложили доски, закрепили костылями да веревками, даже шарфами, и перешли.
— А Кайсаров?
— Кайсаров прошел позже.
— Ай, мошенники, аи, ловкачи! — воскликнул Матвей Иванович. — А мы-то, сударь, донесли Михаилу Ларионовичу со слов начальника авангарда.
— Я написал в главную квартиру протест. Объяснил, как все было в действительности, указал, что первым вошел в город отряд партизан…
— И стало быть, трофеи и пленные принадлежат вам. Не так ли?
— Точно так.
— Правильно сделал, капитан, что написал. Согласен признать вашу победу. А что касается пленных, то забирайте их всех. Сколько там взято?
— Пять тысяч, — ответил Шперберг.
— Вот всех и забирай! — махнул рукой Платов. — Пусть на счет вашего отряда их зачисляют. А у нас и так полно французишек. Мне их не жалко.