Атаман. Гексалогия
Шрифт:
Утром спал долго, проснувшись от вкусных запахов из кухни. Пахло пирогами, по-моему – с рыбой. Умывшись и одевшись в домашнюю рубашку, вышел. На кухне довольные, раскрасневшиеся женщины хлопотали у печи.
– Ой, хозяин проснулся, сейчас снедать будем.
На столе лежала горка ватрушек, привлекали взгляд расстегаи, в печи что-то булькало, по-моему – мясное.
Поели неплохо, в дороге ведь домашнего нет – сухари, вяленое мясо, да вечером, когда судёнышко у берега – костерок с неизменной кашей. Не то, что дома.
Но пора и делами заниматься. Я переоделся,
– Ба, атаман! Какими судьбами? Давно тебя не видел, думал – забыл.
– Нет, Сергей, не забыл. Если помнишь наши приключения с князем Курбским, то должен знать, что я вынужден был убраться из Москвы. В Новгороде отсиживался, только вчера вернулся – и сразу к тебе.
– А что, дело есть?
– Есть небольшое, тайное.
– Никак опять с Адашевым связался?
– Упаси, Господь, сыт боярскими забавами. У тебя лошади целы ли?
– А как же, в порядке держу, да только застоялись.
– Ну вот, давай-ка завтра разомнём их.
– Далеко ли?
Я уклонился от ответа.
– Лопату к седлу приторочь, только в глаза чтоб не бросалась, в холстину заверни.
– Будет исполнено, атаман. Скучно без тебя было. Да, знаешь новую напасть царь Иван Васильевич учинил – опричников набрал, бояр да дворян грабят, живота лишают, даже детей не щадят. Как думаешь – всерьёз?
– Да, Сергей, всерьёз и надолго. Если есть возможность – уехать бы куда, на два-три годика.
Сергей сокрушенно покачал головой: – А семья? Дом куда девать?
Я пожал плечами. С тем и расстались.
Поездка вышла удачной. Мы вместе доехали почти до места, где я спрятал клад. Правда, не до самого конца, последнюю версту я проехал один. Быстро нашёл место, раскопал, пощупал мешочки – монеты в этом. Развязал – золото, сгодится. Второй мешочек – серебряные деньги, в основном – псковской чеканки. Тоже пригодятся. Остальное даже не смотрел – надо торопиться до вечера вернуться, да и ни к чему иметь при себе большие ценности.
Спокойно вернулись в Москву, я щедро отсыпал серебра Сергею – всё-таки он сохранил лошадей – а их кормить полгода надо было, опять же – семья.
Вернулся домой пешком, лишь кафтан подозрительно оттопыривался. Оба мешочка спрятал под стреху в баню, ни к чему девчонкам о них знать, соблазн велик будет, слаба женщина.
Дома плотно поужинал, с вином. Дарья после любовных утех быстро уснула, а я лежал и думал – что делать дальше. Мне-то было известно по книгам, фильмам о тёмных временах опричнины. Много голов попало на плаху, даже весьма полезных для Руси. Кто о моей голове плакать будет, кроме моих девчонок? Не стоит затевать дело в Москве, надо продавать дом и сваливать, в тот же Новгород. Знакомых полно, Авдей на первых порах поможет. Опричнина и там оставит свой кровавый след, но не так, как в Москве. Здесь, под оком Ивана, отца родного для опричнины, эти ублюдки творили, выражаясь по-современному, полный беспредел. Никаких законов, судов, Правды, – только алчность, кровожадность, жестокость тупых бультерьеров, исполняющих хозяйскую
Чем больше я размышлял, тем сильнее крепла уверенность – надо из Москвы убираться. Не торопясь, не бросая за бесценок – дома пока в цене. Продать, взять только самое необходимое. Нанять небольшое судно – и в Новгород. Не нравится Новгород – есть Псков, Рязань, Тула и куча других городов. Новгород Ивану всё-таки не нравился своей свободолюбивостью и зажиточностью, самостоятельностью. Поэтому самодержец постоянно гнобил вольный город.
Я перебирал в памяти города, вспоминал историю – вот ведь дурак, плохо я её учил в школе – прикидывал, где наши катаклизмы произойдут, и всё-таки решил остановить свой выбор на Новгороде.
За тяжкими раздумьями пролетела бессонная ночь, за слюдяными оконцами забрезжило утро. Поднялся я с кровати разбитым, как с похмелья.
После завтрака, глядя на моё хмурое лицо, Дарья встревожилась: – Случилось чего?
– Пока не случилось, но надо готовиться к переезду.
– Куда, зачем?
– Дом продавай; не торопись, найди покупателя посолидней – кто цену даст, отбери ценные вещи. Как продадим – всё, вместе с Варварой в Новгород будем перебираться.
Видя, что Дарья колеблется, я приврал:
– Ночью видение мне было, пожар страшный в городе случится зимой, почти всё сгорит. Если языком своим не растреплешься о сём, то дом выгодно продать можно. В Новгороде знакомые есть, да и деньжат немного припас – дом купим, дело заведём, лучше прежнего жить станем.
Дарья немного успокоилась.
– Всё же страшновато без дома остаться, в чужой город уезжать.
Я обнял Дарью; конечно – с бухты-барахты, неожиданно, в другой город, не на время, может быть – навсегда. Любому будет не по себе, слишком резко нарушается привычный уклад.
– Покупателя я быстро найду, ходил тут недавно купец один, спрашивал – дом-то, считай, полгода нежилой стоял. Лавку я его на торгу знаю. Схожу сегодня, поговорю.
– И правильно, пока тепло – на корабле отплывём, и вещей взять больше можно.
Дарья сходила на торг, и этим же вечером пришёл купец. Ба, армянин. Он мог бы назвать любое имя, но нос и акцент выдавали его с головой. Облазив весь дом, от крыши до подвала, остался доволен; долго торговался, но в цене сошлись и ударили по рукам. В залог купец дал задаток, а я поставил условие – мы освободим дом через неделю. Надо же и вещи собрать, куда спешить? Немудрёная мебель оставалась в доме, надо было только собрать мягкую рухлядь.
Обойдя причалы, нашли новгородский ушкуй. Через несколько дней он отплывал назад, в Новгород. К моему удивлению, купец меня узнал:
– О! Так это ты, берсерк, что Авдея из плена освободил, а потом норманнов побил?
– Я, – не пристало скромничать, когда узнают.
– Тогда я и охрану нанимать в обратную дорогу не буду, а с тебя вполовину возьму.
Куда ж деваться, коли узнали; я согласился. И надо же приключиться такой гадости. Буквально за день до отъезда, когда уже часть вещей была на ушкуе, в дом пожаловал гонец от Адашева. Подойдя ко мне, гонец молвил: