Атаульф
Шрифт:
Од любит Айно и Твизо.
В нашем селе старейшин двое — дедушка Рагнарис и Хродомер. Когда дедушка собрался идти к Хродомеру, мы с Гизульфом рядом вились в надежде, что дедушка нас заметит и с собой возьмет. Он часто берет нас с собой.
И на этот раз дедушка нас не прогнал. От нас к Хродомеру почти через все село идти надо. С дедушкой очень интересно по селу ходить. Дедушка идет и все время ругается. Что ни встретит, все обругать норовит, потому что в прежние времена все куда лучше было.
Возле дома Валамира, нашего родича и
Раб этот дедушкиных лет, если не старше. Говорил нам с Гизульфом как-то этот валамиров дядька, что сколько он нашего дедушку помнит, столько дедушка недоволен.
Валамиров дядька — он тоже всем и всеми недоволен. И хозяином своим недоволен, и другом его Агигульфом, и нашим дедушкой Рагнарисом. Только он этого дедушке Рагнарису сказать не решается. А Агигульфу с Валамиром говорит.
Сегодня с дедушкой еще интереснее, чем всегда было. Все-то ему не угодили, все его расстроить норовили. И куры соседские не угодили, зачем за забором кудахчут. И Фрумо-дурковатая, дочка Агигульфа-соседа, что навстречу попалась, не угодила — зачем дурковатая такая? У аргаспова дома оскользнулся дедушка на тропинке, едва в сугроб не упал — и совсем уж собрался идти убивать Аргаспа, зачем снег не прибирает. Тут как раз и вышел из дома Аргасп. Дед орал на него, ногой топал и палкой грозил. Аргасп только улыбался деду и в дом звал на пиво. Дед закричал, что знает он, какое у Аргаспа пиво. Хотя на самом деле не знал. И не стал заходить. Он к Хродомеру торопился.
Дедушка Рагнарис не заметил, а мы с Гизульфом заметили, как Аргасп выскочил из ворот и за дедом немного по улице прошел, очень похоже его передразнивая. После нам подмигнул и назад побрел.
Аргасп воин, он в походы ходит, а зимой изнывает от скуки.
Валамир с Аргаспом так легко от деда отделались, потому что основные свои силы дедушка для Хродомера берег. Как ступил на хродомерово подворье, так все свои засадные полки в атаку бросил. Это что тут под ногами? Лошадиные яблоки? Ну ясное дело, что еще у Хродомера под ногами валяться может! (И размолол эти яблоки палкой).
После палку поднял и ругаться стал: вечно измарает палку, как к Хродомеру зайдет. Все не как у людей.
Рабы хродомеровы, кто на дворе возился, при виде дедушки нашего кто куда брызнули, только пятки сверкнули. Все же дед сумел одного изловить и длинно обругать.
Тут и Хродомер показался. Дед сразу раба отпустил и чуть не облизнулся: экое лакомство! Сам Хродомер.
Хродомер же, улыбаясь сладко, сказал, что вышел, мол, поглядеть, что же на дворе такого происходит. А то в доме все молоко скисло. Даже коза чистой простоквашей доится.
Дед на то сказал, что у него, Хродомера, и козы-то не как у людей, не говоря уж обо всем прочем. И что прочим козам от хродомеровой скотины подальше надобно держаться, чтобы не набраться всякого непотребства. Уж он-то, Рагнарис, о своих козах, во всяком случае, позаботится, чтобы они с хродомеровыми козами не встречались.
Хродомер же, хорошо нашего дедушку зная, ответствовал, что любо же дедушке блюсти благочиние у своих коз, когда домашних распустил и об их послушании совсем не радеет. Давеча вон Ильдихо ему, Хродомеру, нагрубила.
На
Хродомер отвечал, что Ильдихо, видать, много власти над Рагнарисом забрала. И то — виданое ли дело в такие лета наложницу заводить.
Дедушка сказал запальчиво, что наложница ему для того нужна, что пиво она доброе варит.
Хродомер возражал, что как изопьет пива ильдихиного, так пучит потом его, Хродомера, всю ночь. Дедушка сказал, что настоящего воина с доброго пива не пучит. Видать, отвык Хродомер от доброго пива. Пьет, небось, только из своего колодца.
Всем в селе известно, что как выкопал у себя на подворье Хродомер этот колодец, так наш дедушка Рагнарис и впал в ярость. Уже двадцать лет как ярится. Что, Хродомеру, лень к реке спуститься? Баб бы своих гонял, полон курятник у Хродомера — и старух, и девиц, и даже одна в зрелых летах, только уродливая.
Хродомер про колодец говорить не стал, а начал жаловаться на дядю Агигульфа и Ильдихо. Вчера, мол, вечером Агигульф с другом своим Валамиром, от безделья изнывая, к плетню хродомерову подошли и до самого заката солнца плевали в свинью, какая по двору возле плетня бродила. И попадали многократно. А Ильдихо нарочно пришла, чтобы посмотреть и посмеяться. Она хитростью в дом хродомеров проникла, сказав, что за закваской к бабам хродомеровым идет. И стояла с закваской и смеялась вместе с Агигульфом. А когда Хродомер ей велел уходить с глаз долой и Агигульфа с Валамиром прогнать хотел, Ильдихо ему грубо отвечала. Вот как оно было. И теперь невольно думается Хродомеру: уж не сам ли Рагнарис Ильдихо подослал, что она такая храбрая? Не-ет, чует хродомерово сердце: тын надо возводить, дабы от Рагнариса и злокозненного потомства его и домочадиц его вредоносных отгородиться. А также и от прочих врагов.
Тут дедушка Рагнарис разъярился и стал кричать, что да, слыхал от Агигульфа, младшего сына своего, как все оно было. Всему селу ведомо, что та свинья хродомерова на Агигульфа с Валамиром, которые мимо шли мирно и бездеятельно, беседуя между собою о древнем богопочитании, набросилась алчно и заесть их хотела. Ведь не кормит Хродомер свою скотину, вот та и дичает с голоду и охотиться начинает на все живое. Но хродомеровых не трогает, ибо чует в них дурную кровь. А на родню Рагнариса набрасывается, ибо в родне Рагнариса кровь добрая. И сын его, Рагнариса, Агигульф с родичем нашим Валамиром ту хищную свинью плевками по добросердечию своему отогнать пытались, дабы не чинить ей вреда, но и себя оборонить.
Мы с Гизульфом знали, что дедушка Рагнарис вчера дядю Агигульфа палкой за эту проделку учил, потому что ему Ильдихо нажаловалась. Знали мы и то, что ныне Агигульф с Валамиром месть Ильдихо замышляют. Ибо на дворе у Хродомера Ильдихо смеялась и Агигульфа подзуживала, а дома дедушке все иначе рассказала.
Что до тына, закричал на Хродомера дедушка Рагнарис, то пусть он, Хродомер, хоть какой тын-растын возводит, не поможет это Хродомеру. Ибо не знает Хродомер, как тын надлежит возводить. Ничего, кроме плетней, отроду не ставил. Неужто от врагов хочет за плетнем отсидеться? Разве что ради ничтожества хродомерова не тронут его враги, одна только надежда и есть. Тын же надлежит возводить не здесь, а за рекой, где курган…