Атлант расправил плечи. Часть I. Непротивление (др. перевод)

Рэнд Айн

— А я нет. — Дагни посмотрела на восток мимо гор. — Мне сразу приходит в голову контраст со всеми прочими линиями нашей фирмы. С каждым годом становится все меньше товара, общий объем перевозок постоянно падает. Как будто бы… Хэнк, что случилось с нашей страной?

— Не знаю.

— А я все думаю о том, что нам говорили в школе о Солнце — о том, что оно теряет энергию, становясь с каждым годом все холоднее. Помню, как я размышляла тогда, каково придется людям в последние дни мира. Мне кажется, все будет как сейчас… холод вокруг, и все

останавливается.

— Я никогда не верил в это. Мне казалось, что когда Солнце погаснет, люди найдут ему замену.

— В самом деле? Забавно. Мне тоже приходила в голову подобная мысль.

Риарден указал на струйку дыма:

— Вот ваш новый восход. И он должен прокормить все остальное.

— Если только его не остановят.

— И вы считаете это возможным?

Дагни посмотрела под ноги, на рельсы, и произнесла.

— Нет.

Риарден улыбнулся. Он тоже посмотрел на рельсы, потом взгляд его переместился вдоль колеи к склонам гор, к далекому крану путеукладчика. И на мгновение в поле ее зрения не осталось ничего, кроме двух вещей: очертаний его профиля и иссиня-зеленой нитки, протянутой сквозь пространство.

— Мы сделали это, не так ли? — проговорил он.

Мгновение это стоило всех стараний, всех бессонных ночей, всех беззвучных сражений с отчаянием; она не хотела ничего другого.

— Да. Сделали.

Дагни отвернулась, заметила на ветке старый кран и решила, что тросы его износились и требуют замены: такова великая ясность мысли, дарованная выходом за пределы всякого чувства после такой награды, когда испытаешь все, что можно пережить. Наше достижение, подумала она, наше признания его — разве существует на свете большая близость? И теперь она могла возвратиться к самым простым и обыкновенным потребностям, ибо все, на что ложился теперь ее взгляд, не могло впредь не иметь смысла.

Дагни попыталась понять, почему она так уверена в том, что Риарден полностью разделяет ее чувства. Резко повернувшись, он направился к своей машине. Она последовала за ним. Они не смотрели друг на друга.

— Через час мне надо улетать на восток, — проговорил он.

Дагни указала на автомобиль:

— Где вы его взяли?

— Здесь. Это «хэммонд». Только завод Хэммонда в Колорадо еще делает хорошие машины. Я приобрел его в этой поездке.

— Прекрасная работа.

— Да, конечно.

— Поедете на нем до Нью-Йорка?

— Нет. Распоряжусь, чтобы отправили следом. Я прилетел сюда на своем самолете.

— О, в самом деле? А я ехала из Шайенна — надо было посмотреть линию — но мне необходимо быстрее попасть домой. Возьмете меня с собой? Можно я полечу с вами?

Риарден ответил не сразу. Дагни отметила это.

— Увы, — проговорил он, наконец, и Дагни подумала, не пригрезилась ли ей грубоватая нотка в его голосе. — Я лечу не в Нью-Йорк. Мой путь лежит в Миннесоту.

— Ну, ладно, тогда полечу на рейсовом, если таковой сегодня еще будет.

Она проводила взглядом его машину, исчезнувшую за крутым поворотом дороги. Час спустя она подъехала к аэропорту. Небольшое поле располагалось внутри разрыва унылой цепочки холмов. Жесткую неровную землю покрывали лоскутья снега. В одном конце поля высился столб маяка, провода от него свисали на землю; прочие столбы были повалены бурей.

Навстречу ей вышел одинокий дежурный.

— Нет, мисс Таггерт, — проговорил он полным сожаления голосом, — самолет будет только послезавтра. На этой линии компании «Трансконтинентал» самолеты летают через день, и тот, который должен был прилететь сегодня, остался в Аризоне. Как обычно, что-то с двигателем.

Он добавил:

— Как жаль, что вы опоздали. Буквально несколько минут назад мистер Риарден вылетел в Нью-Йорк на своем собственном самолете.

— Но ведь он не собирался лететь в Нью-Йорк?

— Мне он сказал так.

— Вы в этом уверены?

— Он сказал, что у него на сегодня назначена там деловая встреча.

Обратившись к востоку, Дагни поглядела на небо пустыми глазами, не понимая причин такого поступка, не умея ни осудить, ни принять его, теряя последнюю опору.

— К черту эти улицы! — проговорил Джеймс Таггерт. — Все равно опоздаем.

Дагни посмотрела вперед, поверх плеча шофера. В секторе, остававшемся в слякоти на ветровом стекле после каждого движения «дворника», она видела застывшую цепочку черных блестящих крыш старых автомобилей. Далеко впереди неподвижный красный глазок фонаря, подвешенного невысоко над землей, оповещал о земляных работах.

— На каждой улице что-нибудь, да не так, — раздраженным тоном буркнул Таггерт. — Копать здесь вздумали! Почему никто ничего не делает вовремя?

Откинувшись на сидении, Дагни поплотнее закуталась в накидку.

Она чувствовала усталость рабочего дня, который начался в ее кабинете в семь часов утра, и конец которого ей пришлось скомкать, не закончив всех дел, чтобы помчаться домой и переодеться, так как она дала согласие Джиму выступить на ужине Нью-Йоркского бизнес-совета.

— Они хотят, чтобы мы рассказали им о риарден-металле, — сказал он. — И ты сделаешь это лучше меня. Мы должны выглядеть внушительно. Ведь по поводу этого заменителя традиционной стали идет столько споров.

Сидя рядом с братом в его машине, Дагни жалела о том, что согласилась. Скользя взглядом по улицам Нью-Йорка, она думала о гонке между металлом и временем, о состязании между рельсами Рио-Норте и пролетающими днями. Ей казалось, что царящий в автомобиле покой до предела напрягает ее нервы, предвещая безвозвратную потерю целого вечера в то время, когда она ни имела права потратить впустую даже час.

— При всех нынешних атаках на Риардена, — продолжил Таггерт, — ему могут потребоваться друзья.