Атлантида под водой
Шрифт:
— Не за что, мистер Антиной!
Но Антиной умел благодарить и знал психологию даже самых маленьких людей. Он сказал еще проще, переходя на атлантский язык:
— Вот что, Том. Я тебе не мистер, а просто Антиной. И, кроме того, мы теперь — друзья навеки. Зови меня так же, как и я тебя — на «ты».
Том открыл рот. Он захлебнулся от неожиданности и восторга. Потом он блаженно улыбнулся и кивнул головой, все еще не находя слов.
— А мы вас видели на улице, то есть тебя, Антиной! Каменщик объяснил, что по всему городу развешены правительственные сообщения о тяжелой болезни главного небесного инженера, и к каждому такому сообщению приложен портрет. Антиной хорошо понял цель, которая преследовалась этим. Любой сыщик, встретив подозрительное лицо, мог сейчас же проверить по портрету свои подозрения. Но все-таки появление Тома в комнате беглецов указывало, что слежка несколько ослабела, иначе каменщик не взял бы его с собой.
Выслушав сообщения каменщика и Тома о новых событиях, о войне, избрании короля и назначении Бриггса и профессора, уловив из рассказов, что атмосфера сгущается, Антиной переглянулся с каменщиком и сказал: — Кажется, пора.
Каменщик взволнованно и радостно улыбнулся. За последнее время между комитетом и Антиноем возникли разногласия. Комитет настаивал на немедленном выступлении, Антиной хотел подождать расширения числа сторонников и усовершенствования его собственных изобретений. Но война создавала благоприятную почву для восстания, и терпение потребителей заметно истощилось.
Цели восстания были давно определены. Власть должна перейти в руки потребителей. На случай слишком упорного сопротивления правительства и граждан, как крайнее средство, в распоряжении Антиноя были изобретенные им лучи, которые могли бы дезорганизовать мощь врага, внося беспорядок и хаос в работу всех машин. Сам Антиной называл эти лучи душою машин — они до известной степени наделяли сознанием любую машину. Вечерами, когда затихал шум в доме отчуждения, Антиной долго рассказывал Стибу и Сидонии об этих лучах. Он говорил:
— Чистая логика никогда не помирится с тем, против чего не протестует рабское сознание человека. Только человек покорно несет ярмо, душа машин возмутится и восстанет. Для такого возмущения достаточно одного сознания — если бы мы наделили машины еще и совестью, они взорвали бы весь мир. Я прибегну к ним только в самом крайнем случае, в последний момент, когда никаких других средств не останется, потому что я знаю, что тогда я отдам Атлантиду во власть не известной мне до конца силы. Каждая машина попытается выполнить не ту работу, которую взваливают на нее люди, а другое, особенное назначение, часто неизвестное даже мне. Я не знаю, что будет, и я хочу, чтобы вы на всякий случай знали, как управлять этими лучами, вернее, как вызвать и усилить их, машины все равно выйдут из-под вашей власти.
И он сказал Стибу и Сидонии, какие рычаги надо нажать в гробнице человеколошади, чтобы возникли невидимые лучи. Он даже отдал ключ от гробницы, с которым он никогда не расставался, Стибу. Он повернулся к Сидонии и сказал ей:
— Помните о душе машин.
Каменщик и Том наперебой рассказывали, какое впечатление произвел на страну монархический переворот. Стиб, узнав, кто выбран королем, хохотал полчаса. В стране царило ликование. Никто не сомневался в истинном значении переворота. Об английском короле вообще никто не слыхал, и всем было интересно увидеть вестника неба под розгами. Антиной весело сказал:
— Да, день великой порки — единственная привилегия, которая есть у народа. Обидно только, что настоящее правительство вывернулось. Вероятно, и лорду Эбиси не мешает познакомиться с розгами — ведь он дважды был английским премьером. Но его, наверное, не предупредили о тяготах королевской власти, иначе он вряд ли согласился бы на это.
Стиб решительно заявил:
— Я не могу больше сидеть здесь. Вы только подумайте: завтра будут пороть лорда и пэра Соединенного Королевства! Затем в лице лорда будет выпорот и английский король, его августейший патрон и теперешний владыка голубых солнц. И вы хотите, чтобы я не видел всего этого? Я сбегу, честное слово, я сбегу!
К его удивлению, Антиной так же весело ответил ему:
— Мы пойдем вместе. Только вы дадите мне слово принять все предосторожности, которые я укажу, и во всем слушаться меня.
Наутро, тщательно загримировавшись, Антиной и Стиб вмешались в толпу потребителей из дома отчуждения и, крепко держась друг за друга, вышли на улицу. Густые толпы пешеходов сделали невозможным всякое иное движение. Казалось, вся столица идет на судебную площадь. Народ валил, изредка разражаясь криками:
— Да здравствует конституция! Да здравствует свобода! Да здравствует вице-король!
Огромные голубые солнца блистали на седьмом небе. Дома были разукрашены флагами и коврами. Народ перемешался, граждане шли рядом с потребителями. Предстоящее зрелище уравняло всех. Это был единственный день в десять лет, когда власть уступала на несколько часов свои права народу, и народ пользовался относительной свободой. Вряд ли полиция решилась бы арестовать кого-нибудь в этот день, да и наблюдение в толпе было почти невозможно.
Антиною и Стибу удалось пробраться на площадь и занять хорошие места на ступенях, откуда прекрасно был виден помост рядом с дворцом судебных установлений. Стиб не без волнения посмотрел на здание первой своей тюрьмы.
Сквозь толпу пробирались мальчишки, разносчики газет, и навязывали зрителям экстренные выпуски, оглушительно выкрикивая заголовки:
— Порка короля!
— Новый пророк!
— Еще одна победа!
— Война вступает в решительный фазис! Мы наступаем!
Стиб страшно интересовался войной. Он купил целую пачку газет, но не успел просмотреть их, как внимание его привлекли выкрики нового продавца:
— Воздушная бомбардировка нашей столицы! Неслыханное коварство нашего врага! Через десять минут будет обстреляна площадь судебных установлений! Сто три убитых и четыреста восемь раненых потребителей!
Первым движением Стиба было бежать без оглядки от грозящей ему в толпе смерти. Но он увидел, что никто не трогается с места, хотя газета быстро раскупалась. Потом он опомнился и сообразил, что происходит нечто чрезвычайно странное: бомбардировка еще только будет, а уже есть убитые и раненые.
— В чем дело? Какие взрывы? Откуда? Что за чепуха? — закричал Стиб.
— Молчите, — шепнул ему Антиной. — Не время объяснять сейчас. Не выдавайте себя.