«Атлантида» вышла в океан
Шрифт:
— Спасибо, господин подпол... простите, коллега. Да, я вижу, вы тоже ученый. Настоящий ученый. Спасибо...
И он покинул комнату, тяжело шаркая своими башмаками с подметками, подвязанными голубой и розовой ленточками.
Потом, когда Шмелев приезжал в Германскую Демократическую Республику получать диплом почетного академика, он встречался с Краузе — ученым секретарем...
Шмелев часто бывал за границей: на конгрессах, научных конференциях, в экспедициях.
Он так и остался холостым. Шутил, что никто не пойдет за него замуж, поскольку по своему распорядку дня он может уделять семейной жизни от десяти до двенадцати минут в день.
Но это все неважно: у него были любимые ученики — студенты, аспиранты, а теперь даже кандидаты и доктора наук. У него был любимый институт, журнал, Общества и Академия, словари и книги, выступления и лекции, экспедиции и конференции...
Было у него много любимых дел. Была его Родина с ее прекрасной, кипучей жизнью, где не бывает одиноких, отверженных и забытых и ради счастья которой он и теперь, как всегда, отдавал все свои силы...
Музыка из ресторана стала слышней. Вот затих какой-то быстрый ритм, на мгновенье наступила тишина, а потом зазвучал новый мотив, и скрипки понесли в ночное небо знакомую мелодию. Здесь играли ее необычно, по-своему, и потому воспринималась она как-то особенно остро. А, может быть, так было потому, что столь неожиданно звучала она на берегу Леманского озера, за многие сотни километров от того города, тех садов и реки, про которые была сложена...
Подмосковные вечера! Эта песня вызвала у Шмелева воспоминания не о летнем вечере на берегах тихой реки, а совсем о других краях и о другой поре года. О краях суровых и прекрасных, бескрайних, как сама его Родина. Шмелев вспомнил сибирскую тайгу, зимнюю, морозную, рассветную.
Словно высеченные изо льда стояли деревья. Мохнатые, тяжелые ветви нависали неподвижные, облитые девственным снегом. В далекую даль уходила просека, и будто нарочно в самом центре ее сливающейся с горизонтом границы быстро поднималось огромное красное солнце.
И уже зазолотилась верхняя кромка леса, засверкал миллионами жемчугов снежный убор на деревьях. Вся просека с утоптанной, убегавшей к красному солнцу дорогой засверкала, заискрилась, вспыхнула ледяным огнем.
А вечерами лес словно хотел доказать, что существует на света не один синий цвет, а тысячи. Просека голубела, синева сгущалась в тени, лиловела в лесной гуще, чернела. Лес казался отлитым из тяжелого синего стекла, меняющего с каждым поворотом, с каждым новым планом свой цвет и объем.
Сначала, пока еще выглядывало из-за древесных макушек пунцовое закатное солнце, синева окрашивалась розовым налетом, потом солнце исчезало и наступало царство темных красок.
Снег скрипел под ногами. Густой пар валил изо рта, оседал инеем на бровях. Ресницы становились толстыми и тяжелыми и все норовили прикрыть болевшие от снежного блеска глаза.
Шмелев встал и пошел медленно по набережной в сторону парка О'Вив.
ГЛАВА 2. ПИСЬМО ДОМОЙ
Андрейка, привет!
Пользуясь случаем, отвечаю на твое письмо. Теперь написать смогу только из Египта или из Александрии, или из Каира, там наверняка будет какая-нибудь оказия. Ну, прежде всего о тебе. Я считаю, что ты правильно сделал, выбрав газету. И со мной сравнивать нечего: во-первых, ты еще птенец — только кончил университет, а я уже четыре года трублю; во-вторых, ты учился на факультете журналистики, а я кончал географический.
«Молодежь и наука» — солидный журнал, самое место для такого степенного человека, как я. А тебе с твоим никому (и тебе больше всех) не дающим покоя характером лучше, чем в газете, работы не придумаешь. Скажи спасибо, что предложили выбирать. У меня такой роскоши не было — ты помнишь, как я вопил, когда меня вместо экспедиций и научных институтов направили в журнал. Теперь-то я доволен.
И еще — учи язык! Во что бы то ни стало учи язык! То, что дает институт, это ерунда, даже твой журналистский факультет. Если б я не занимался все эти годы и на курсах, ничего бы я не знал. А язык в наше время просто необходим в любой профессии. Ведь и в эту поездку я попал главным образом потому, что знаю язык.
Вообще я теперь станок-универсал. Я все умею и твердо убежден, что без меня наша делегация пропала бы. Правда, убежден в этом только я. Суди сам: кто редактирует отчеты? Опытный редактор Озеров. Кто печатает их на машинке? Старый редакционный работник Озеров. Кто ведет дневник поездки (не говоря уже о репортажах, ради которых меня послали)? Блестящий журналист Озеров. Наконец, кто таскает наиболее тяжелые чемоданы? Многообещающий боксер-разрядник Озеров. А кто переводит при случае? Все тот же талантливый лингвист Озеров!
Но я доволен. Ты только подумай, какое привалило счастье — такая экспедиция! И где только ни доведется побывать: и в Швейцарии, и во Франции, и в Египте, и в Австралии! Пройти десяток морей, океан. Увидеть пирамиды, пересечь экватор! Познакомиться со многими интересными людьми...
Про находку я тебе упоминал. Так вот. Антропологический подкомитет создал комплексную научную экспедицию, чтобы проверить все на месте. Сначала мы отправимся в Египет, на свидание с презинджантропом, который прибудет к нам туда. А потом — в Австралию, на место происшествия. Народу едет много. Я тебе о них расскажу. В свои репортажи, к сожалению, я такие заметки включать не могу.
Самый занятный — это француз Левер. Ему лет семьдесят. Одевается как манекенщик, вина пьет больше, чем все остальные, вместе взятые. Он — академик. Во время войны был а Сопротивлении, сидел в концлагере. Блестящий оратор. Такие речи выдавал на заседаниях, что заслушаешься.
Генри Холмер — американец. Этот серьезный. Лет ему за шестьдесят, но не скажешь. Болтать не любит, за час слова не вытянешь. Нас, по-моему, он не обожает. Дело свое знает. Между прочим, я ни разу не видел, чтобы он улыбался.
Третий член группы — наш Михаил Михайлович. Эх, Андрейка, дай бог тебе встретить в жизни такого человека! Просто удивительный! Я раньше ведь его редко видел, хоть он у нас член редколлегии. Говорят, двадцать пять часов в сутки работает. А сколько он знает! Одних языков пять штук. Доктор биологических наук, три года назад защитил кандидатскую по географии. Книгу научно-фантастическую для детей написал. Прямо как Обручев. Словарь терминов закончил. Он ведь почетный член по крайней мере десятка всяких зарубежных обществ и академий.