Атлантида

Воронцова Лариса

На этот раз их разговор, плавно переходящий из одного русла в другое, коснулся роли женщины в управлении страной. Хронос, подталкиваемый желанием узнать мнение Синапериба насчет собственных тайных мыслей, сказал:

– А странно, что в Атлантиде нет и не было ни одного архонта-женщины. Ведь среди женщин Атлантиды есть немало заслуживающих всяческих похвал как в искусстве, так и в науках. Неужели бы какая-то из них, стань она архонтом, не справилась с управлением одним из островов?

– Нет, они несправедливы и глупы, - резко сказал Синапериб.

Хронос

знал о том, что Синапериб в юности пережил страстное увлечение, посеявшее в его сердце лишь разочарование и печаль, он, на всю жизнь оставшийся одиноким, не жаловал больше женщин, при случае был готов высмеять каждого, кто преклонял свои колени пред ними. Хроносу это было ведомо, но он не оставлял надежды найти убедительные доводы и развеять заблуждение архонта. Правителю, питавшему к нему самые теплые дружеские чувства, хотелось увидеть однажды в глазах Синапериба свет любви, зажженный прекрасной женщиной.

– О Синапериб, ты не прав, - возразил Хронос.
– Ты, единожды разочаровавшись в одной из них, готов отвергать все самое прекрасное и в тех, кто ни в чем не повинны пред тобою.

– Все они глупы, - упорно твердил архонт.

– Нет, ты не прав, - царь весело рассмеялся, запрокинув свою светловолосую голову.
– Ты не прав, говорю я тебе, делая такое обобщение. Я знавал много женщин, которых можно счесть за образчики ума и яркого таланта.

– Ты, как и многие другие, ослепленные их внешним блеском, был обманут. Их свет слепит глаза, а внутри - пустота. И так всегда. Исключений нет.

Увлеченные спором они не заметили появления Лессиры на широкой мраморной лестнице. Она, гуляя в тени дворцового сада, услыхала на террасе голоса. Лессира медленно ступая по белым каменным ступеням лестницы, поднимавшейся от сада к самой террасе, слышала весь разговор между Хороносом и архонтом.

– Так-то вы говорите о нас, о женщинах, - сказала Лессира, приближаясь к отцу и его гостю.

Синапериб встал и поклонился Лессире.

– Да, прекрасная Лессира, мы говорим о женщинах.

– Чем же тебе не угодили женщины, о архонт Синапериб? Почему же ты так насмешлив и зол?

– Синапериб считает женщин глупыми, - с улыбкой сказал Хронос.

– Так он всех считает глупыми?

Наступила полная тишина, только птицы щебетали в листьях винограда. Синапериб молча смотрел на Лессиру, будто видел ее впервые. Он и не заметил, как она выросла, он все еще считал ее ребенком. И вот теперь она твердо смотрит ему в глаза и ждет ответа. Синапериб ответил, как всегда, без тени лукавства и лжи:

– За всю жизнь мне не пришлось увидеть исключение из сего правила.

С той поры Синапериб стал для Лессиры неугодным человеком. Пусть ей, дочери правителя, он не причинил, да и не мог причинить никакого вреда, но его пренебрежительный тон, с которым он рассуждал о женщинах вообще, был оскорбителен лично для Лессиры. Ведь она, Лессира - единственная дочь правителя Атлантиды, - женщина. В ее присутствии каждый должен быть почтителен и предупредителен. И плохо то, что отец позволяет своим подданным быть ближе, чем

следовало бы. Его дело управлять и повелевать, а не беседовать за кубком виноградного вина с теми, кто должен склонять спину в почтительном поклоне.

Впрочем, спокойная и размеренная жизнь процветающей Атлантиды ни единого раза не дала Лессире повода усомниться в величии государственной власти. И потому сегодня она с удивлением восприняла слова отца о том, что в прогулке по Аталле ей следовало взять с собой охрану. Зачем охрану? Кого опасаться ей, дочери правителя страны? По своему обыкновению Лессира не стала перечить отцу, но поступить она была намерена по-своему.

Вернувшись в свои покои, она приказала Назире, своей верной служанке, собираться в дорогу. Назира за многие годы привыкла к своенравному характеру Лессиры, научилась говорить с ней уважительно, но без подобострастия, привитого уже почти всем дворцовым слугам.

– Куда госпожа намерена отправиться сегодня?

– Недалеко. Прогуляемся с тобой по отдаленным поясам Аталлы.

– Вдвоем?

– Почему тебя это удивляет? Разве раньше мы с тобой не выходили из дворца вдвоем?

Лессира недовольно изогнула тонкие брови, а в изумрудных глазах появилось удивление.

– Осмелюсь напомнить госпоже, что времена настали смутные.

– Я не боюсь каких-то пахарей, недовольных своей жизнью. Что мне до них? Ты что ли их боишься?
– грозно спросила Лессира.

– С моей госпожой мне нечего бояться.

– То-то же. Собирайся!

– Какое платье приготовить госпоже?

Лессира задумалась. Ей вдруг в голову пришла мысль одеться в обычное льняное платье, какие носят простые горожанки, чтобы никто ее не мог узнать. Так ей, оказавшись в самой гуще обыденной жизни Аталлы, легче будет наблюдать за тем, что происходит на улицах и площадях столицы Атлантиды. Мысль эта понравилась Лессире. Она быстро сменила свой изысканный наряд на светлое льняное платье, которое принесла расторопная Назира, легкая короткая туника небрежными волнами ниспадала ей на плечи. В новом платье Лессира и вправду стала похожа на обычную жительницу Аталлы - дочь земледельца или ткача. Впрочем, ее высокое происхождение все-таки было бы заметно для пристального глаза, его выдавала гордая осанка, величественный взгляд, с каким Лессира по обыкновению смотрела на приближенных.

– Что ты так глядишь на меня, Назира?
– нахмурив брови, спросила Лессира.

– Простите, госпожа, - молвила Назира, - но и в этом платье вы не похожи на простую горожанку.

– Почему? Что тебя смущает?

– Пожалуй, стоит убрать из волос ваш гребень с каменьями.

– Хм, ты предлагаешь мне освободить волосы?

Лессира коснулась рукой волос, она редко давала им свободу, даже во дворце она не ходила простоволосая. И вот теперь Назира ей советует именно так выйти на люди. Но она ведь не желает сегодня быть узнанной кем бы то ни было, она хочет почувствовать себя обычным человеком, свободным от всех условностей ее высокого происхождения. Значит, так тому и быть.