Атлантида
Шрифт:
И вдруг работник, правивший лошадью, повернулся к седоку.
— Господин пастор?.. — сказал он со страхом. — Люди какие-то на мосту караулят!
Тот подался вбок и увидал, что впереди, действительно, стоят черные фигуры двух человек; своротить в сторону было некуда и пастор велел ехать дальше.
Незнакомцы были в цилиндрах: их, как вам, конечно, хорошо известно, с давних времен носят в Риге только на похоронах да трубочисты.
Смирная лошадь пастора вдруг забеспокоилась, захрапела и ни за что не хотела идти на мост; один из неизвестных, весь бритый, схватил ее за узду; другой, бородатый, подошел к самой бричке и взялся рукой за ободок облучка. Пастор силился припомнить,
— Что вам нужно?.. Отпустите лошадь!.. — воскликнул он.
— Нужен нам ты… — произнес бородатый. — Сейчас ты вернешься на кладбище, вынешь из гроба старухи обе книги и привезешь их сюда!
— Зачем?!.. — с ужасом спросил пастор. — Я не могу этого сделать!
— Тогда завтра умрешь!.. Книги или смерть — выбирай любое!.. И помни: ничто не спасет тебя от нас.
Раздумывать долго не приходилось и взволнованный пастор приказал поворачивать лошадь.
— Вы, конечно, представляете себе, с какими чувствами вышел он из своей повозки у ворот кладбища?
Сторож уже спал, в его избушке было темно; будить его пастор не решился — не хотел мешать в такое страшное дело лишнего человека — и велел своему работнику идти за собой. Тот весь трясся, но все-таки последовал за хозяином.
Пастор осторожно потрогал калитку — к удивлению его, она оказалась отпертой. Чуть похрустывая песком, крадучись, подошел он к двери сторожки, взял стоявшие около нее две лопаты и поспешил дальше.
Спотыкаясь о могильные холмы, напарываясь на ветки деревьев, добрались они до чуть желтевшей, как показалось им, свежей насыпи и оба вдруг остановились: перед ними на поверхности земли стоял закрытый гроб старухи.
Кто ее вытащил из ямы, зачем — ответа не было — кругом не имелось ни души живой. Пастор и кучер сняли крышку; перед ними под белой кисеей лежала покойница.
За оградой кладбища в нескольких местах протяжно завыли собаки.
Пастор, дрожа всем телом, сунул руку под голову мертвой и ледяной холод пронизал его; он вытащил евангелие, потом стал доставать молитвенник, но запутался в саване и сдернул и поволок его со старухи.
Она стала подыматься. Вне себя, крепко притиснув к груди книги, он кинулся бежать; за ним пустился работник. Падая и налетая то на гранитные памятники, то на чугунные статуи, они вынеслись за ворота, вскочили в бричку и лошадь, храпя, понесла их во весь опор.
У моста их ожидали те же двое незнакомцев.
Пастор сунул им книги, те вежливо приподняли цилиндры и бричка помчалась дальше.
Дома пастор едва пришел в себя. Весь остаток ночи он не сомкнул глаз и даже не раздевался, а утром поспешил в город, в ратушу, где и сообщил, что приключилось с ним.
Немедленно на кладбище была отправлена комиссия для осмотра могилы, но никакого гроба на поверхности не оказалось — все находилось в полной исправности.
Сторож, когда его спросили — не закапывал ли он вторично могилу, изумился и сказал, что ничего подобного не делал и не видал, но что почему-то кругом кладбища ночью выли необыкновенно многочисленные собаки.
Что это были за люди в цилиндрах, почему им понадобились именно те экземпляры книг, кто вытащил из земли гроб и затем вновь закопал его — так и осталось неузнанным.
Происшествие это вызвало в Риге много толков и ратушный совет постановил занести его в летописи города. Если интересуетесь, то хоть завтра можете прочесть о нем в архиве, в соответственном месте хроники.
Туман сгущался, сеялся мельчайшей пылью, свет фонарей сделался еще неяснее. Мирная улица утопала в потьмах.
Я шагал рядом со своей замолчавшей спутницей и словно воочию видел рассказанную ею историю.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Власть имен
Есть многое на свете, друг Горацио…
Выпуская в свет свою предыдущую работу «Странное. О влиянии имен на судьбу человека», я не предполагал, что она обратит на себя такое внимание, какое выпало на ее долю. Отзывы печати и множество писем, полученных мною от разных людей, свидетельствуют, что в своем мнении о непонятной власти имен я не одинок, и, что еще более ценно, письма эти подтвердили верность моих наблюдений над приведенными в брошюре именами. Некоторые мои корреспонденты идут далее меня; так, один из них пишет: «Мне хочется добавить, что имя часто влияет на здоровье, физическое сложение, характер человека, и я нередко думал, что хорошо бы собрать статистические данные об именах преступников и воспользоваться этим материалом так: не давать новорожденным имен, наиболее часто встречающихся среди преступников». Это, конечно, сказано слишком сильно, но доля истины в приведенных словах есть.
Разум человека подобен слепцу, который ощупывает встреченные им предметы и лишь тогда постигает неведомое, когда все детали его им обследованы.
К числу туманных загадок, на которые натыкается разум, относится странное влияние имени на нравственный облик и на судьбу человека. Что такое влияние существует — сомневаться не приходится. Почему существует? На этот вопрос ответа, вероятно, никогда не будет.
Прежде всего я хочу, чтобы меня правильно поняли: цель этой брошюры отнюдь не опровержение каких-либо законов наследственности, и я не желаю видеть единственную причину всех недостатков и бед человека в его имени. Я лишь хочу обратить внимание на некоторые факты, которые трудно объяснить излюбленным у нас словечком «случайность» и подтверждающие, что каждое имя как бы пробуждает в человеке наиболее свойственные этому имени черты. Вам, конечно, доводилось слышать о том, что есть семьи, в которых носителей какого-либо имени постоянно постигает ранняя смерть или несчастья. Если припомнить судьбы не только окружающих нас живых, но и лиц, ставших достоянием истории, роль имени в жизни человека обрисуется нагляднее. Главнейший материал для анализа, конечно, лежит в истории и житиях Святых.
Всматриваясь в прошлое, поражаешься однородности характеров и свойств носителей одного и того же имени. Красная нить связывает их друг с другом на протяжении многих веков; неведомое, именуемое судьбой, как бы заготовило для каждого имени печать и налагает ее на людей на всем пути исторической жизни народов. Приведу два примера. Апостол Павел был в обращении грубым, резким и властным человеком и таковы, за редкими исключениями, все его потомки по имени.
Георгий, переименованный так из языческого Игоря, до наших дней стойко несет в себе черты убитого древлянами мужа Ольги: жадность, скупость, бездарность и незадачливость.
Буду говорить исключительно о России и при этом коснусь лишь круга писателей, композиторов, актеров и выдающихся военных. Выписав их имена, получим следующую таблицу.
1. Николай:
Новиков, Карамзин, Хмельницкий, Гнедич, Гоголь, Некрасов, Лесков, Костомаров, Чернышевский, Добролюбов, Златовратский, Успенский, Каразин, Михайловский, Лейкин, Поздняков, Страхов, Полевой, Языков, Надеждин, Станкевич, Греч, Помяловский, Курочкин, Римский-Корсаков, Рубинштейн, Милославский, Ге, Ярошенко.