Атлантика без Атлантиды
Шрифт:
Враг угрожал Тиру часто. Но не столь методично и неотвратимо, как постоянно наступающее море. Поэтому части мола, наиболее подверженные штормам и разрушительной работе волн, укреплялись особенно тщательно; ширина мола была доведена до 10 метров, а вдоль всего периметра обоих молов финикияне соорудили специальные волноломы. Однако после того, как вся финикийская цивилизация, а с нею и Тир, пришли в упадок, море перешло в открытое, никем не сдерживаемое наступление и поглотило и молы, и гавань, и набережные, и портовые сооружения — и лишь спустя много столетий они были открыты археологами-подводниками.
Подводные работы в районе Тира Анри Пуадебар вел в 1934–1936 годах. После второй мировой войны ему удалось организовать новую экспедицию. На сей раз исследовались портовые сооружения другого финикийского города, соперника Тира, — Сидона. Часть порта ушла под воду, но отдельные сооружения еще выступали над водой, и это, конечно, облегчало задачу исследователям (на сей раз работы производила не Франция, а правительство недавно образованной республики Ливан, пригласившее Пуадебара руководить раскопками). Портовые сооружения Сидона относились примерно к тому же времени, что и постройки Тира, — I веку н. э. Однако конструкция их отличалась от конструкции тирского порта, что немало удивило археологов. Сидонцы искусно воспользовались природными условиями и сделали свой порт неприступной крепостью, в которую вело два прохода. Первый — узкие «ворота», образованные с одной стороны островом, а с другой — молом; второй — «ворота» между тем же островом и берегом, которые пересекала песчаная отмель, закрывавшая проход любому кораблю. Через эту отмель был прорыт специальный канал — только по нему судно могло попасть в гавань Сидона.
«Цезарея» — так, в честь римского императора, был назвав город на побережье Палестины, ставший столицей царства, Иудейского и резиденцией римского наместника. Цезарея была не только столичным городом, но и портом. Но если городские здания кое-где сохранились и по сей день, то портовые сооружения поглотило Средиземное море. В гавани Цезареи могло размещаться до сотни судов, ее порт соперничал даже с самим Пиреем, морскими воротами Эллады. Неудивительно, что археологи, проведя раскопки Цезареи на суше, обратили внимание и на части Цезареи, ушедшие на дно. В 1957 году здесь провела исследования американская экспедиция, оснащенная не только аквалангами, водолазным снаряжением и компрессорами, — в ее распоряжении находилась яхта «Си Дайвер» («Морской Ныряльщик»), оборудованная для подводных археологических работ.
Американцы составили подробную карту затонувшего порта, обнаружили на дне моря каменные стены и колонны. Венцом их изысканий была находка колоссальной статуи — очевидно, когда-то она возвышалась у входа в гавань. И все-таки это открытие кажется незначительным по сравнению с тем, что четыре года спустя сделали итальянские археологи-подводники, работавшие вместе с учеными Израиля. Им удалось обнаружить руины древней библиотеки и, самое главное, постамент памятника, на котором можно было прочитать остаток надписи: «…tius Pilatus». Нетрудно догадаться, что это имя римского наместника в Иудее Понтия Пилата — ведь резиденция его находилась именно в городе Цезарея!
Библию когда-то считали непререкаемым авторитетом во всех областях знания. Затем просветители поторопились объявить ее «собранием сказок». Современные ученые относятся к показаниям Библии так же, как и к свидетельствам других «священных книг» древних народов: это замечательные исторические документы, нужно только уметь отделять мифическое от исторического, нужно делать поправки на ту особую «призму», сквозь которую преломлялись события, описываемые в них. Раскопки в Двуречье, Малой Азии, Палестине, Ливане, Сирии, Египте в сочетании со свидетельствами Библии позволили воскресить не одну страницу истории Древнего Востока. Теперь слово за археологами-подводниками: их исследования покажут, что же в священном писании является выдумкой, что — правдой, а что — правдой, дошедшей до нас в преломлении «призмы» мифологии и фантазии.
Города Понта Эвксинского
«Понт» в переводе с древнегреческого означает «море». В глубочайшей древности плавали эллины к берегам Черного моря — отзвуком этих плаваний является миф об аргонавтах и золотом руне. Тогда Черное море именовалось греками «Аксейнос» («Негостеприимное»). Но вот на берегах его появляются колонии, плавание по его водам становится делом, доступным любому смертному, а не легендарным героям мифов. И море теперь называется «Эвксейнос» — «Гостеприимное». Первая древнегреческая колония на берегу Понта Эвксинского появляется в VII веке до н. э. Здесь, на юго-западном побережье, возникает город Аполлония. Проходит время, и Аполлония становится самостоятельным городом-государством, чеканит собственные монеты и даже имеет свои колонии. В честь бога-покровителя жители города воздвигают величественный храм с тридцатиметровой статуей Аполлона. Город, основанный почти 3000 лет назад, жив и сейчас — это нынешний болгарский Созопол, где все напоминает о древней и средневековой истории.
Археологи давно облюбовали окрестности Созопола и провели здесь много интересных раскопок. А когда в тридцатых годах нашего столетия драга проложила в морском дне широкую траншею, оказалось, что и тут находятся остатки древней Аполлонии. Об этом говорило неимоверное количество керамики, относящейся к разным эпохам и разным стилям. Она никак не могла быть грузом затонувшего судна. Очевидно, часть Аполлонии поглотили воды Черного моря. Керамика, найденная на дне, позволила сделать и более важный вывод. Примитивные сосуды, сделанные вручную, без помощи гончарного круга, явно имели не греческое, а местное происхождение. А это значит, что Аполлония была заложена не на пустом месте — еще до появления на берегах Понта Эвксинского колонистов из Греции здесь существовало какое-то поселение. Следы затонувших поселений и античных городов найдены болгарскими аквалангистами не только в окрестностях Аполлонии — Созопола, но и в других местах черноморского побережья Болгарии.
Аполлония была первой греческой колонией в Причерноморье. Но далеко не единственной. В конце VII века до н. э. древние греки, выходцы из Милета, заложили на обрывистых берегах Буго-Днепровского лимана город, названный Ольвия — «Счастливая» (такое же имя-заклинание носит, как вы помните, и город на Лазурном берегу Франции, наполовину затопленный водой; в честь бога Аполлона назывался порт в Ливии и нынешний Созопол; городов-«тезок» во времена античности было великое множество, ибо имя должно было не только называть, но и ограждать от бедствий). Ольвию осаждал Зопирион, полководец Александра Македонского, но безуспешно. Ольвия отражала набеги кочевников-скифов, откупаясь от них данью. В середине I века до н. э. одному из варварских племен удалось захватить город, прежде неприступный, и он был дотла разрушен. Однако в скором времени греки и римляне вновь возродили Ольвию из пепла. В эпоху великого переселения народов здесь отбивал натиск кочевников римский гарнизон. Полчища гуннов нанесли городу смертельный удар. И лишь спустя полторы тысячи лет его открыли археологи.
Раскопки Ольвии начались в прошлом веке и продолжаются по сей день. Более сорока лет ведет исследования древнего города советский археолог Александр Николаевич Карасев, открывший в его земле первый античный водопровод, сохранившийся в первозданном виде, и теменос — главный центр греческих городов, где росла священная роща и находились главные храмы. Сенсационные находки в Ольвии этим не исчерпываются, будущее сулит еще много открытий. Но уже сейчас ясно, что поиск следует вести не только на материке, но и под водой. Значительная часть древнего города — более половины всей его площади! — ушла на дно. Раскопки на суше должны идти рука об руку с подводными археологическими раскопками.
Исследования затонувших городов и строений были начаты в Черном море давно. Еще в 1909 году русский инженер Л. П. Колли опубликовал статью, посвященную раскопкам в районе Феодосийского порта. Остатки каких-то древних сооружений были обнаружены при постройке этого порта в 1894 году. По словам очевидца, археолога А. Л. Бертье-Делягарда, тогда «при землечерпальных работах в самом порту было добыто огромное количество концов свай, сидевших глубоко в илу, всего около 4 тыс. штук. Ряды этих свай шли по направлениям, образующим угол. По-видимому, это была не пристань, а какое-то защитное сооружение, вроде мола. К какому времени оно относится — нельзя решить. Возможно, что к генуэзским или турецким периодам, но возможно, что и к древнегреческому, так как сваи превосходно сохраняются в тех условиях, как были найдены, зарытыми глубоко в иле, до 4 сажен от поверхности моря и более 2 сажен от дна. Все эти сваи стояли на своих местах».