Атлантика
Шрифт:
Денис решил присмотреться и выяснить всё у островитян. Так случилось, что этот клочок суши обезлюдел, а потом его вновь заселили. Среди горожан преобладали русские и европейцы. Встречались греки, египтяне, марокканцы и даже грузины. Все они почему-то выбрали русский в качестве государственного языка. Что, в принципе, радовало.
Мир, в который попал Денис, агенты между собой называли Пустырем. Вообще, у сотрудников «Барона Самди» были придуманы прозвища для всех Земель, где они открыли свои офисы. А работали агенты в двадцати четырех срезах реальности. О своём головном офисе, технологиях и возможностях наниматели Дениса не распространялись. Егор лишь заметил мимоходом, что миграция в многоуровневой вселенной развита хорошо, и есть миры, в которые достаточно сложно попасть. Вообще, «Барон Самди» старался перебрасывать людей в ближайшие альтернативы – такой подход сильно упрощал адаптацию. В дальних срезах, добавил разговорчивый агент, вы бы не прижились, там всё принципиально иное. В эти альтернативы суются лишь подготовленные путешественники, пожившие на разных планах. Отличия кроются в хронологической удаленности точек ветвления. Чем больше столетий минуло с тех пор, как образовалась событийная развилка, тем более странным и несуразным кажется путешественнику чужой мир. Разумеется, в качестве пункта отсчета используется материнский срез мигранта. Мы предложили тебе самый простой вариант, добавил Егор.
Денис собирался отдохнуть несколько дней от переезда и всего остального, а после заняться детальным изучением Пустыря. Остров, на котором они с женой и детьми поселились, назывался Последней Гаванью. О происхождении этого названия стоит поговорить с местными старожилами, добавил агент. Например, с мэром. Или директором порта. Денис кивнул и поставил себе зарубку на будущее. Он никуда не спешил – впервые за долгие годы. Островок был гостеприимным, его обитатели нравились не только Денису, но и Кате. А такое случается редко. Отзывчивость и желание помочь – редкие для современных белорусов качества. У грузин такое в порядке вещей, думал Денис, усаживаясь вечером в кресло-мешок на веранде, а у нас – нет. Видимо, причина в замкнутости общины – все жители острова зависят друг от друга.
Еду им доставили в первый же день. Забили до упора двухстворчатый холодильник всякой всячиной. Кухонные ящики наполнились крупами, бобами, солью, сахаром и специями. Появились фрукты – в большом количестве. Денису казалось, что он провалился в кроличью нору, и перед его глазами разворачивается сюрреалистический сон, которому нет конца. И никакого пробуждения. Катя сказала, что так не бывает, но этот сон и ей пришёлся по вкусу. Первые несколько дней они продолжали ходить в залитый дождями Гродно. Олесю забрали из сада, а Максим доучивался последние деньки в школе. Потом Денис решил не мучить сына и дать ему возможность отдохнуть от ежедневной рутины.
Портал исправно функционировал, и чувство тревоги растворилось в беззаботном безделье. До обеда Катя с Денисом наводили порядок в доме, переставляли вещи, проверяли исправность кондиционера и других обнаруженных устройств. Все приборы работали безотказно, а их внешний вид практически не отличался от земных аналогов. Точнее, от материнских, исправил себя Денис. Он научился отслеживать уровень потребления электричества и добыл в местной библиотеке литературу по настройке и ремонту солнечных панелей. Вылазки в город были краткосрочными и ограничивались посещением ближайших лавок. К океану супруги так и не выбрались, но планировали сделать это в ближайшие дни.
Дети пришли в неописуемый восторг от дома. Простор, ощущение свободы, никаких учителей, воспитателей и одноклассников. Никаких машин, поэтому можно носиться по городу, не опасаясь родительского гнева. Уже на второй день Максим познакомился с соседскими мальчишками и присоединился к их шумной компании.
Город усыплял бдительность.
Здесь было безопасно, никто никуда не спешил. Люди открыто улыбались и жили в свое удовольствие. Пура Вида, как сказали бы костариканцы. Географическое расположение острова Денис представлял себе с большим трудом. Вроде бы, тридцать восьмая параллель, где-то на просторах Атлантики. Если всё время плыть на восток, можно попасть в Лиссабон. Ну, или в то место, которое Лиссабону соответствует. А вот что находилось в западном направлении, никто толком не знал.
Всё это не волновало Дениса до одного рокового дня.
Ровно через неделю его пребывания в Гавани, портал «Барона Самди» закрылся.
Глава 8
По дороге к офису «Барона Самди» Денис решил исследовать порт. Издалека он видел корабельные мачты и странное сооружение, напоминающее крепостную стену. Возможно, наследие колониальной эпохи. Так что посмотреть было на что. Желание укрепилось благодаря специфической особенности острова. Дело в том, что Денис с Катей так и не смогли искупаться в океане. Гавань при всем дружелюбии местного населения больше напоминала замок из «Игры престолов», чем курортное поселение. Северо-западная часть острова представляла собой горный массив, вознесшийся над атлантической гладью. Обрыв, с которого даже смотреть вниз страшно. Высота – минимум двести-триста метров. Скала плавно переходила в монолитную стену, построенную, как показалось Денису, сравнительно недавно. Стена полукольцом охватывала низменную часть острова и повторно срасталась с горной грядой на северо-востоке. Приблизившись к сооружению вплотную, Денис с удивлением обнаружил, что стена обшита бронированными металлическими листами.
Рассказывать Кате о своем открытии Денис не спешил. Да, стена. Да, металлическая. Есть какие-то башни с устрашающего вида турелями, расставленные через километр. Эхо минувшей войны, что же еще? Солдат Денис не заметил, выстрелов не слышно. Значит, башни бездействуют. Бояться некого, вокруг – тысячи километров воды.
Пару дней назад Денис проснулся от далекого гула. Катя спала крепко, и он решил сам посмотреть, что происходит. Вышел на балкон. Гул раздавался с востока – оттуда, где раскинулись портовые территории. Поначалу Денис не поверил собственным глазам. Бухта, отгороженная от океана той самой металлической стеной и двумя квадратными в плане башнями, ожила. Створки исполинских ворот, частично скрытых под водой, медленно, с утробным скрежетом и лязгом разъезжались в стороны. Зрелище завораживало. Денис наблюдал за происходящим пятнадцать минут – он специально засек время. Образовался просвет, достаточный для прохождения в бухту приличных размеров судна. И корабль появился. Медленно вдвигаясь во внутреннюю акваторию, из предрассветной мглы выплыло многопалубное чудище, обросшее пушками, радарами, разнообразными надстройками и ракетными установками. Махина напомнила Денису эсминец из энциклопедии, которую он однажды листал в детстве. Корабль еще не успел встать на якорь, а створки ворот уже заскользили в обратных направлениях.
Отсутствие пляжей действовало на Дениса и Катю удручающе. Дети постоянно спрашивали, когда они пойдут на море. Приходилось отшучиваться и переводить разговор на другие темы. Во дворе соседнего дома обнаружился бассейн. Хозяева куда-то уехали, и на семейном совете было принято решение плавать там. К этому бассейну зачастили и другие соседи, так что Денис не видел в своих действиях ничего зазорного. Бассейн – не океан. Но тоже сгодится.
Денис собирался сходить в Гродно, встретиться там с хозяйкой квартиры и отдать ключи. Все вещи они забрали, так что особо в Беларуси делать было нечего. Катя иногда планировала наносить визиты вежливости родителям, но это – по выходным. И не каждую неделю. О Гавани теще Денис рассказывать не собирался. Это же полное сумасшествие, кто поверит в такие вещи? У них с женой была заготовлена версия о зимовке в Таиланде и частых командировках Дениса за границу. Звучало правдоподобно, хотя мать Кати и не верила в счастливую звезду зятя.
Взяв рюкзак с теплой одеждой, Денис двинулся в сторону Верхнего Города. Он планировал вернуться через несколько часов – к этому времени солнце Пустыря уже достигнет зенита. Насколько Денис успел понять, продолжительность суток здесь идентична земной. Разница составляет всего несколько секунд. Другое дело – часовые пояса, которые никто не отменял. Стрелки Гавани отстают от белорусских примерно на три часа. К этому нужно привыкнуть.
Холмистый ландшафт накладывал отпечаток на городскую архитектуру. Улицы петляли, пересекались под немыслимыми углами, внезапно упирались в тупики, изламывались каменными лестницами. Остров был достаточно большим – тут нашлось место для полноводных рек, каскадных водопадов, цепочки озёр и хорошо обустроенного водохранилища. Питьевая вода, как сказали Денису, добывалась в артезианских скважинах. Многие дома были оснащены дождевыми водосборниками и системами фильтрации. В низинах раскинулись поля, на которых местные жители выращивали фрукты и овощи. Остров также обеспечивал себя чаем и специями, а кое-кто из местных умельцев практиковал виноделие. В целом, складывалось ощущение самодостаточности. Гавань могла обойтись без контактов с внешним миром – это не повлияло бы на внутреннюю экономику.
Были и дикие участки.
Денис уже знал, что в ширину Гавань достигает пятнадцати километров, в длину – что-то в районе пятидесяти пяти. Тысяча квадратных километров территории, освоенной хорошо если на десять процентов. Наивысшая точка, Пик Бурь, возвышалась над уровнем моря на добрых полтора километра. Тут были и глубокие ущелья, и нетронутые субтропические леса, и заснеженные горные хребты. Денис подумал, что в его мире Гавань вполне могла оказаться португальской Мадейрой, вот только ландшафт здесь был принципиально иным. Не говоря уж о зловещей металлической стене, башнях и портовых воротах.