Атланты. Книга первая
Шрифт:
Девочка прислушалась, но ничего не поняла. Чувство тревоги не оставляло её, но дочь князя старалась не обращать на это внимания. Какая-то возня. Кажется, для неё готовят ребёнка. Ведь девочка так любила детей, а отец скучно объяснял ей, что детская кровь не годится, что она незрелая и ничего не даёт в плане регенерации и продления жизни, что это просто бесполезная трата ресурсов, в конце концов.
Когда-нибудь девочка и сама станет княгиней, добавлял он. А она думала про себя, что вот тогда-то никто уже не помешает ей вволю
Ребёнок, однако, попался шумный. Дети вообще боятся упырей и плачут, когда их заводят в дом. Кто-то крикнул. Но толстая, плотно закрытая дверь не позволила понять, что именно.
Интересно, почему не полезно то, что вкусно ? Дети умирают, из них не получаются зомби, говорил отец. Зато они так забавно дрыгают ножками, когда из них уходит жизнь. Мама, правда, понимала её. Иногда по её приказу фохт притаскивал детей для княжеской дочери. Но отец заметил это и устроил скандал.
Возня не стихала. Сгорая от любопытства, девочка соскользнула с кровати и на цыпочках пошла к двери.
Но дойти ей удалось лишь до середины комнаты. Дверь вылетела из петель от мощного удара, и в помещение ворвался огромный пайок с длинными волосами, перевязанными лентой, и с короткой бородкой.
От смешанного запаха чеснока, спирта и смертоносного сока осины у девочки перехватило дыхание. Одним прыжком она вскочила на кровать и завопила:
– Славя-а-а-а-ни-и-ин !!!
По коридору затопали шаги. Девочка жутко перепугалась, хотя и знала, что сейчас ворвутся "Непобедимые" и убьют наглеца. Но ведь любой испугается, если, проснувшись, обнаружит в своей спальне огромного славянина.
Но топали не воины. В комнату влетел второй пайок. Девочка завизжала. Славянин взмахнул рукой, и её голова, подпрыгнув, свалилась с плеч и закатилась под кровать. Уже мёртвая, она успела услышать вопль матери, почувствовавшей боль своего ребёнка.
– За мной !- скомандовал Ратибор.
С натянутыми луками они выскочили в коридор, и славянин тотчас же поразил осиновой стрелой няньку, прибежавшую на крик. "Непобедимых" они уже убили - воины, все вместе, спали в комнате у входа в дом и никак не ожидали нападения. Одного из четверых заколол лично Дан.
– Стреляй !- рявкнул Ратибор.
Дан спустил тетиву, и кухарка, пронзённая стрелой, уронила разделочный топорик, а затем упала сама.
По коридору к ним уже бежала княжеская чета, надевая на ходу халаты. За ними мчались две служанки. У воинов Дан взял бронзовый меч и пустил его в ход. Все четверо оставшихся упырей налетели на славянина, который тотчас же разбросал их по полу. Дан распорол мечом живот одной из служанок, та упала. Ратибор снёс голову второй железным тесаком; падая, она успела царапнуть его когтями. Князь, вскочив на ноги, вознамерился проткнуть Дана мечом, и славянин едва успел отразить его выпад.
Диверсанты отступили в детскую. Выдержка изменила княгине, когда она увидела обезглавленный трупик дочери. Упырша упала на колени и прижала к себе застывающее тельце. Это стоило ей жизни: Ратибор всадил ей в шею осиновый кол.
Рана служанки, поражённой Даном, уже зажила, только стояла она, перекосившись.
– Бронза,- презрительно прошептал славянин.
Дан выстрелил в князя из лука, но тот поймал стрелу рукой и, поморщившись, бросил её на пол.
– Это всё ?- спросил он.- Вы, двое, убили мою семью.
– А ты убил мою !- выкрикнул Дан.
– Тогда сразимся ?- предложил князь.- Один-на-один ?
Он был спокоен, словно гибель семьи была для него обыденным явлением. Дана, напротив, переполняли эмоции. Он ринулся на князя, но тотчас же оказался схвачен крепкой рукой славянина и оттащен назад.
– Никто ни с кем не сражается,- объявил Ратибор.- А сделаем мы вот что.
Толстая ставня треснула и распалась от удара кулака. Детскую залило нежными солнечными лучами. Служанка умерла сразу, а князь, стоявший у дверного проёма, с воплями выпал в коридор. В этот раз Ратибор не успел перехватить Дана, и тот выскочил следом.
Весь в дымящихся ожогах, князь уползал в свою комнату. Дан выкрикнул ругательство. Князь обернулся к нему и заслонился ладонью. Дан вырвал из-за пояса все оставшиеся у него стрелы и обеими руками ткнул их в упыря. Тот оскалился, содрогнулся и затих.
– Ишь, чего захотел,- сказал Ратибор, задумчиво глядя в его затягивающиеся плёнкой глаза.
– Один-на-один ! Это с пацаном-то, который впервые в жизни меч в руки взял !
– Победа, Ратибор,- прошептал Дан, сам себе не веря.
– Победа, Дан,- согласился славянин.- Но пока только в первом сражении.
– Что вы натворили !- послышался вопль фохта.
А по всей Атлантиде упыри открыли глаза, утратив ментальную связь с сородичами.
***
Ратибор стоял на высоком пороге княжеского дома, бросая на толпящихся вокруг людей быстрые взгляды из-под бровей. Поселяне отворачивались, отводили глаза. На нижней ступени лестницы сидел фохт, отирая с лица кровь, появившуюся там после того, как он бросился на славянина с кулаками. За углом дома Дан обнимал Монику, бессмысленно глядящую перед собой, с посеревшей кожей и выпадающими волосами. Он был ослеплён слезами, Магдалена гладила его по голове, а Крег шептал ему в ухо:
– Они её в ту же ночь... А про тебя я сказал, что ты собирался утопиться. Никто и не спохватился.
– Что же теперь будет ?- стонала толпа.
Ратибор молчал.
Все понимали, что надеяться на пощаду от упырей не стоит. Выбьют всю колонию, замучат до смерти, в назидание прочим пайкам. И откуда взялся этот проклятый славянин ?
– Ещё можно всё исправить !- закричал начальник стражи из людей.- Мы объяснимся с вампирами ! И отдадим им голову этого славянина !