Атлас Преисподней
Шрифт:
Единственной подлинной валютой в Оке Ужаса была сила, и именно она влекла его бесчисленных обитателей в этот увядший мир. Пространство Ужаса вечно пребывало в гонке сверхъестественного вооружения, и преимущество в оружии решало все. Здесь постоянно раскапывали проклятые древние артефакты и варп-технологии, разработанные чужаками, и продавали в сутолоке археорынка для темных и неведомых целей. Бесконечное разнообразие демонических миров можно сравнить лишь с бесконечностью их проклятия. Арах-Син не был похож на Иблисиф, но также таил в себе опасности, хотя и менее менее явные. Искажающая
Чевак осмотрелся, явно что-то выискивая. Клют и его люди ждали, стоя у костра, разведенного в металлической бочке, рядом с которым до этого грелась кучка эльдаров-уродцев. Существа ушли и смешались с базарной толпой, Торкуил принялся рассматривать товары на ближайшем прилавке, а Эпифани сняла перчатки и стала греть руки у огня. Обычно слепая пророчица держала одну руку на отвратительной подставке – лбу своего сервочерепа, но теперь, грея одну ладонь, она поднесла вторую руку к декольте второй рукой в декольте и вытащила оттуда табакерку. Глубоко затянувшись зелеными кристаллами, она вздохнула, затрепетав ноздрями, и потерла переносицу. Клют наблюдал, одновременно чувствуя заинтересованность и тошноту. В синих бионических глазах «Отца» отражалось пламя, и Эпифани смотрела вместе с ним, вглядываясь в лижущие металл языки огня и тени, пляшущие среди оранжевых отблесков.
– Ты что-нибудь видишь, Эпифани? – тихо спросил Клют, не желая, чтоб его слышала толпа. Она повернулась и несколько драматичным голосом ответила:
– Я вижу… свет во тьме.
Гессиан издал жуткий инфернальный смешок, и Клют отвернулся.
– Это что, все, что ты можешь сказать, дитя? – поинтересовался Чевак, но тут же, не дождавшись ответа, объявил. – Идем туда.
– Даже если Корбан Ксархос был здесь, он наверняка давно покинул это место, – шепнул Клют на ухо высшему инквизитору, устремившись следом. – Мы ничего не добьемся.
– Если он здесь был, значит, что-то покупал. Если мы узнаем, что он покупал, то сможем догадаться, каковы его дальнейшие намерения. Тогда мы выйдем на ублюдочного колдуна, а он приведет нас к самому Ариману.
– Шаткий план.
– Того и гляди развалится. Но когда речь идет о Тысяче Сынов, надо довольствоваться тем, что есть.
Клют покачал головой.
– Что? – спросил Чевак.
– Вы. Ариман. Вы оба используете галактику, как доску для регицида. Он охотится на вас, вы на него, а эльдарское хранилище запретных знаний и Империум просто замешаны в игру.
– Игра помогает сфокусироваться, – отмахнулся Чевак. Клют сдался.
– Что мы ищем?
– Не что, а кого. Уну Бельфебу. Она работает здесь, собирает утраченное. Я раньше вел с ней дела.
Клют не хотел спрашивать, однако чувствовал, что Чевак имеет в виду нечто большее, чем просто торговлю.
– Ксенос? – спросил Клют, чувствуя поднимающийся гнев.
– Она – странница. Следопыт. Покупает камни духа и древние эльдарские реликвии на демонических рынках, чтобы увезти их на угасающий искусственный мир Иянден.
Клют
– Мы на месте, – сказал высший инквизитор, когда они вошли на засыпанную песком площадь. У прилавка, заваленного реликвиями и артефактами, вокруг которого толпились тараторящие вырожденцы, Клют увидел заметную фигуру. Она была высокого роста и излучала властность, хотя лицо было скрыто под глубоким капюшоном, а тело окутывал камуфляжный плащ-мантия эльдаров. Пытаясь договориться, женщина показала торговцу-мутанту три пальца. Они заключили сделку, и вырожденец протянул ей три ярких камня духа, которые покупательница положила в мягкий мешочек на поясе.
– Бельфеба! – окликнул Чевак, но рыночный гомон заглушил его голос. Эльдарка исчезла среди палаток и лавок, и чтобы не отстать, Чеваку пришлось ускорить шаг, петляя меж бесформенных арах-синийцев и вороватых пиратов Фра'ал. Клют и его наемники следовали за высшим инквизитором, а тот все шагал по проходам, пока не потерял свою цель из виду в путанице торговых шатров. Он остановился, чтобы перевести дух, и весь отряд ожидающе замер позади.
– Ты разве не живешь в лабиринте? – задумчиво вопросила Эпифани, поправляя сапог. Ее глаза все еще были затуманены «призраком». Чевак так и не ответил, снова увидев плащ-мантию и капюшон, мелькнувшие на соседнем перекрестке.
– Бельфеба! – крикнул он снова и добавил на ходу. – Как она может не слышать меня с такими ушами?
Инквизитор рысцой устремился по проходу, не желая вновь с ней разминуться, завернул за угол и оказался у входа в большой и грязный шатер. Откинув холст в сторону, Чевак ворвался в темное помещение, чувствуя растущее раздражение. Спутники устремилис следом, всех окутал мрак. Высший инквизитор остановился и чуть тише позвал:
– Бельфеба?
Мрак вдруг ожил, и его рассекла паутина из пересекающихся лучей, озаривших внутреннее пространство шатра. Лучи сияли светом разных цветов и оттенков, проникая внутрь сквозь прорехи и дыры в грязном холсте. Радужные точки целеуказателей с хищной грацией скользили по доспехам, одеяниям и телам членов отряда.
– Не двигаться, – резко прошипел Чевак.
Несколько лазерных лучей сдвинулись, стали более яркими и сконцентрировались на самых уязвимых точках тела инквизитора – сердце и висках.
– Хороший совет, – донесся голос из темноты позади них. Все это время Уна Бельфеба стояла у входа и смотрела, как люди неуклюже пробираются мимо нее. Несколько лучей мигнули один за другим, когда она прошла между спутниками инквизитора. – Я приказала своим странникам разнести вас на куски из снайперских винтовок, если вы шевельнетесь.
Проходя мимо Чевака, она шепнула:
– Красивый плащик.
– Бельфеба, что происходит? – возмутился инквизитор, когда эльдарка стянула с головы капюшон. – У меня есть к тебе дело.
Лицо странницы было не слишком красивым для ее расы, и ее лишь немного украшали драгоценные камни, вставленные в зубы, и рунические рисунки, которые закручивались на щеках и окружали глаза. Глаза, пылающие ненавистью, всей глубины которой никогда не познать людям с их притупленными эмоциями.