Атлас Преисподней
Шрифт:
Но пока что в больничном отсеке вспыхивали только искры, высекаемые кремнем для разжигания трубки. Клют покуривал лишь изредка, в минуты отдыха или размышлений. Табак был его собственный, в основном смесь медицинского и медового сортов, которая иногда помогала унять пульсирующую головную боль, что временами настигала инквизитора. Затянувшись трубкой и уютно устроившись в мягком кресле, Клют положил ноги в ботинках на край койки, на которой лежал Чевак. Высший инквизитор не приходил в себя с тех пор, как они вернулись на «Малескайт». Клют прикрыл глаза и остался наедине с головной болью, но покой продлился недолго. Проснулся
– Где она? – были его первые слова.
– Добро пожаловать обратно, – пробормотал Клют, поморгал, сбросив дремоту, и пожевал мундштук.
– Я серьезно, – холодно настаивал Чевак.
– Вы всегда были беспокойным пациентом, – заметил Клют, после чего бросил высшему инквизитору арлекинский плащ. Чевак сунул руку во внутренний карман, напрягся, а потом расслабился. «Атлас Преисподней» был в целости и сохранности.
– Я присмотрел за ним, – сказал Клют. – Эта проклятая книга спасла вам жизнь.
– И не в первый раз, – добавил Чевак.
Высший инквизитор покрутился по сторонам, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Я скрепил сломанные ребра и сделал укол морфия прямо в костный мозг. Вы их неделю не почувствуете.
Каким-то образом Чеваку удалось выговорить непривычное слово.
– Спасибо.
– Что мне надо было сделать, так это сломать еще пару костей, чтоб вы лежали спокойно, – заметил Клют. – На Арах-Сине мы чуть не погибли.
– Если бы это существо хотело убить, нас спасло бы лишь чудо, – возразил Чевак, вспоминая схватку с рубрикатором.
– Нас и спасло чудо, – напомнил Клют. – И вас подстрелили. Похоже, что он действительно пытался с вами покончить.
– Тысяча Сынов – прекрасные стрелки. Ему просто не повезло. Ксархос хочет заполучить меня живьем, как трофей, который он доставит своему нечестивому хозяину.
– Ариману, – кивнул Клют. Чевак поднял брови и выскользнул из-под покрывала.
– Если уж мы об Арах-Сине… – начал высший инквизитор, потирая грудь и осторожно дотрагиваясь до ребер. Он накинул плащ арлекина на голое тело, поверх широких больничных брюк на подтяжках. – Как вы добрались до корабля?
– Ваша подружка-следопыт, – ответил Клют. Уна Бельфеба и оставшиеся странники провели Клюта и его потрепанную свиту через множество туннелей и перекрестков Паутины обратно к Затерянному Своду. Запутанный кошмар из неразличимых поворотов и переплетенных измерений оказался прямой дорогой для странников. Торкуил нес лишившегося сознания инквизитора на плече, а двое спутников Бельфебы тащили драгоценный ящик-саркофаг, покупку Чевака.
– Она отправилась обратно на Иянден, но просила кое-что вам передать, – сказал Клют.
– Что-то вроде «сдайся Арлекинаде для своего же блага»? – предположил Чевак.
– Да, вроде того.
– А саркофаг?
– На археопалубе.
Чевак тут же, не обувшись, побежал к двери больничного отсека. Клют только покачал головой, когда высший инквизитор исчез.
– Я, кстати, в порядке, – сказал он сам себе и глубоко затянулся трубкой. – Немного порезов да синяков. Хвала Императору, ничего серьезного, но все равно спасибо, что спросили.
– Собери своих людей, – крикнул Чевак из коридора. Голос становился все тише с каждым шагом. – И еще мне нужна новая одежда.
Еще пару раз пыхнув трубкой, Клют
– Клют мостику. Капитан Торрес, будьте так добры подойти ко мне на археопалубу через пять минут. Пожалуйста, пусть Эпифани приведет из часовни Гессиана. Полагаю, брат Торкуил уже там. Конец связи.
К тому времени, как Клют добрался до археопалубы, Чевак уже открыл древний ящик-саркофаг и рылся в его содержимом. Инквизитору не понравилось, что его люди тоже собрались возле хранилища и держали вакуумно запечатанные тексты и небольшие артефакты, которые передавал им Чевак. Торкуил раскладывал их на передвижном столе, чтобы легче было развозить по хранилищам, и сверял с перечнем вещей, находившихся в саркофаге, в то время как «Отец» парил рядом и каталогизировал находки. Торрес оценивала стоимость текстов и реликвий у другой стороны стола, а Эпифани и Гессиан стояли на коленях у ящика, прямо перед Чеваком, и, как скучающие школьники в библиотеке, листали проклятые и бесценные тома, прежде чем передать их Реликтору. Эпифани опять переоделась, и Клют задумался, куда им предстоит отправиться, ведь на сей раз прорицательница выбрала ребристый резиновый комбинезон цвета меди и патины. В нем девушка выглядела, как какой-то чернорабочий с мира-кузни, но Клют не сомневался, что где-то это наверняка был последний писк моды. Наряд довершали блестящие сапоги до бедер и пончо из многослойного пласа.
– Так это принадлежало кардиналу Вичарису? – спросил Клют.
– Да, часть его немалой библиотеки, – ответил Чевак, продолжая копаться во внутренностях саркофага.
– Еретические тома и кодексы Хаоса, погребенные в недрах демонического мира, – настороженно произнес Клют. – Может, не стоит осматривать их вот так, без… мер предосторожности?
Чевак едва обратил внимание на эти слова.
– И голым? – раздраженно добавил Клют и швырнул Чеваку собранную для него одежду. Тот поймал вещи, выпрямился и стал одеваться на виду у всех. Клют покачал головой.
– Защити нас Бог-Император.
Гвардейские подштанники и носки Клют взял из тюремного отсека, где жили савларцы. Фактически, он украл их у клептоманов, оценив немалую иронию ситуации. Флотские китель и брюки с подтяжками принадлежали энсину капитана Торрес, а кретацийские охотничьи сапоги и белую рубашку от костюма, покрытую пышными оборками из тонкого кружева, пожертвовал сам Клют. Сапоги ему так и не довелось поносить, а рубашку он просто ненавидел.
– Ты очень добр ко мне, – заметил Чевак и натянул кружевную ткань на атлетически рельефную грудь, которую покрывали накопленные за долгую жизнь отметины и шрамы.
– Мне сказали, что в улье Баптисте это очень модно, – заверил его Клют.
– Эпифани? – спросил Чевак, застегивая рубашку. Варповидица кивнула.
– Улей Баптисте? Модно? Да, было. До Ереси.
Чевак проворчал:
– Где те страницы, которые Бельфеба вырвала из текстов?
Клют вытащил бумаги из-под мантии. Потрепанные и рваные, они тем не менее были аккуратно перетянуты и связаны грязной бечевкой. Он кинул связки высшему инквизитору, который тут же начал лихорадочно перебирать страницы. В этот момент как никогда ясно было видно, что по его жилам струится мемовирус, поразивший мозг. Глаза сверкали, пожирая страницы, впитывая каждую еретическую подробность.