Атомная крепость (илл. Ю Пучинский)
Шрифт:
Книга первая
Часть первая
Глава первая
Вечерний телефонный звонок Уильяма Прайса прервал размышления начальника разведывательного управления.
– Приезжайте немедленно. Лучше – самолетом. Я на Гудзоне.
Слышно было, как где-то, далеко-далеко, упала на рычажок телефонная трубка.
Аллен Харвуд недовольно повернулся в кресле и закурил. Черт побери! Этот человек смеет командовать им – самим шефом разведки?! Но уже через минуту,
– Тэдди, самолет!
– Он ждет вас, сэр.
Самолет всегда ждал его – таков был порядок, заведенный здесь еще задолго до появления Аллена Харвуда.
– Машину! – приказал он.
– У подъезда, сэр. Прикажете сопровождать?
– Нет, можете идти.
Секретарь вышел.
Харвуд медленно прошелся по комнате. Он мучительно думал сейчас над тем, что от него потребовалось этому выскочке, счастливчику Прайсу, которого ныне в США не без основания величают королем урана. Он начал со скотобоен в Чикаго, со свиной тушенки, затем путем каких-то невероятных по смелости и ловкости спекуляций приобрел колоссальное состояние и стал одним из фактических хозяев страны. С этим следовало считаться тем более, чем менее сам Уильям Прайс считался с чинами и положением тех, кого он в любое время мог вызвать к себе.
Харвуд подошел к зеркалу, чтобы поправить прическу: из зеркала на него смотрел весьма уже пожилой человек с седыми подстриженными усами и оловянно-безучастными глазами на круглом лице. Серый костюм, галстук-бабочка на белой сорочке придавали ему вид провинциального профессора или успевшего выслужиться банковского клерка. Харвуд усмехнулся: первейшим условием каждого разведчика должна быть заурядная, не выделяющая его из толпы внешность. Правда, на самого-то шефа разведки это правило могло и не распространяться: от него до толпы слишком большое расстояние.
«Да, но что же все-таки нужно от меня Прайсу? – ломал голову Харвуд. – И почему он предложил воспользоваться самолетом? Ведь до Прайсхилла, где расположено поместье „короля урана“, не так уж далеко». Теперь Харвуду показалось даже, да нет, он мог в этом поклясться, что в голосе Уильяма Прайса чувствовалась какая-то тревога. В чем же дело? Эту загадку обязательно следовало разгадать прежде, чем лететь в Прайсхилл. Он поднял трубку внутреннего телефона:
– Полковник Спаркмэн? Сейчас же отправляйтесь к себе. Поняли? И подготовьте Двадцатого… да, да. Возможно, сегодня ночью я буду у вас. Поспешите.
– Кажется, я понимаю, в чем дело, – прошептал Харвуд, направляясь к двери.
Машина оставила позади себя беснующиеся рекламные огни Бродвея, центральные авеню, выбралась за город и, набирая скорость, помчалась к аэродрому.
Харвуд теперь не сомневался, что все дело в Двадцатом. «Но что же все-таки нужно Прайсу? – думал он в самолете. – Украсть для него ценный патент, похитить или убить человека? Захочет ли он дать, соответствующие объяснения?»
Осторожно держась за поручни, Харвуд сошел на землю. Прожектора, за исключением одного небольшого, погасли. В глубоком ночном небе мерцали желтые и зеленые звезды. Рядом с аэродромом шумел вековой лес. Пахло сыростью и цветами.
Огромный черный автомобиль остановился в двух шагах. Из автомобиля выскочил высокий, с длинными, как у гориллы, руками человек.
– Это ты, Скаддер? – спросил Харвуд.
– Да, сэр. Прошу в машину, сэр. – И длиннорукий верзила поспешно открыл дверцу автомобиля. – Мистер Прайс ждет вас, сэр, – добавил он, когда машина уже развернулась и устремилась в темноту, по направлению к Прайсхиллу.
Харвуд сидел на заднем сиденье. За окнами стояла густая весенняя темь, перед глазами маячил затылок Скаддера, этого, пожалуй, наиболее близкого к Прайсу человека, его телохранителя и секретаря. О, Харвуд отлично знал, что за субъект этот Скаддер: гангстер и содержатель публичных домов, он возглавлял затем «команду смерти» в одном из преступных концернов Нью-Йорка, то есть отправлял на тот свет тех, кого ему приказывали. Но на одном из убийств Скаддер попался и очутился в камере смертников в Синг-Синге. Ему оставалось уже немного дней до казни на электрическом стуле, когда в Синг-Синг явился Уильям Прайс-старший. Он искал себе как раз такого человека – и Скаддер не только очутился на свободе, но и стал его доверенным лицом.
Нашлись, конечно, недоброжелатели – и чудесное превращение Скаддера из висельника в приближенного самого мистера Уильяма Прайса не прошло бесследно: судья Смит внес протест в Верховный суд. Но старика Прайса это нисколько не смутило. В интервью корреспонденту газеты «Нью-Йорк таймс» он заявил:
– Скаддер совершал преступления по приказу Франка Костелло. Если вы хотите, чтобы казнили моего Скаддера, тогда арестуйте и судите Франка Костелло. Но этого делать, кажется, никто не собирается: на именинах Костелло недавно присутствовал сам президент, министры, члены Верховного суда, в том числе почтенный Смит.
Это была правда, об этом случае знала вся Америка – и газеты умолкли.
Кресло, в котором сидел Прайс, казалось слишком большим для его маленького, тщедушного тела. Внешность старика производила отталкивающее впечатление. У него была лишенная растительности, обтянутая желтой старческой кожей голова. Его худое, испещренное продольными морщинами лицо отнюдь не украшали тонкий крючковатый нос и глубоко запавшие в орбиты маленькие глаза.
Бросив на своего собеседника острый, почти неприязненный взгляд, Прайс заговорил:
– Я не буду извиняться за беспокойство, Аллен, – интересы страны выше всяких условностей. Не так ли?
Ничего еще не понимая, Харвуд кивнул и, по привычке, сжал в руке трубку, с которой никогда не расставался.
– Можете курить, – сказал ему Прайс и продолжал: – Вы видели сегодня шифровку из Москвы за номером ноль двенадцать восемьдесят три?
Харвуд наморщил лоб: он хотел вспомнить о какой шифровке идет речь, но так и не вспомнил – документов поступало в управление слишком много.
– Так вот, – продолжал Прайс. – Я давно ждал документа, подобно тому, который получил сегодня. Час настал… Теперь медлить нельзя ни одной минуты… Сейчас я вам все объясню.
Прайс уже не сидел в кресле. Он нетерпеливо двигался взад и вперед по ковру, застилавшему пол кабинета.
– Сейчас я вам все объясню, Аллен. Между нами, вы считаете меня несколько… экстравагантным, не правда ли? – старик хихикнул и выжидательно посмотрел на Харвуда. Но тот продолжал оставаться невозмутимым. Неожиданно голос Прайса стал резким и повелительным.