Атомный конструктор №1
Шрифт:
До этого Сталин встречался из атомщиков только с Курчатовым. 25 января 1946 года он с 19.25 до 20.15 беседовал в своем кремлевском кабинете с Курчатовым и Берией без посторонних…
Сегодня в сочинениях тех, кого не то что рядом со Сталиным, но и около его кабинета близко никогда не было, хватает самых разных вариантов рассказа о той беседе Сталина с атомщиками. Однако вне сомнений одно: Сталин после доклада Харитона спросил у него – а нельзя ли из наличного плутония сделать две бомбы, но меньшей мощности?
Харитон тогда ответил отрицательно, возможно, имея в виду конкретно РДС-1. Физическая схема этого заряда действительно была рассчитана только на ту, как говорят оружейники, «закладку» плутония, на которую она была рассчитана, и не менее…
Харитон заметил также, что против законов природы, мол, не пойдешь, и Курчатов его поддержал. Впрочем, возможно, что
Многократно перевирая этот эпизод, «прогрессивные» журналисты и сочинители усматривают в замечании Сталина «ограниченность тирана», считающего, что ему-де и законы природы не указ. Однако Сталин был выдающимся диалектиком и имел в виду всего лишь неоспоримый факт: люди познают законы природы в неком приближении, и по мере развития научного знания то, что сегодня воспринимается как закон, завтра может оказаться частным случаем более общего закона.
Ход развития ядерных вооружений доказал принципиальную гносеологическую правоту именно Сталина – в наши дни из плутония первой Бомбы можно сделать их несколько, и отнюдь не меньшей мощности, чем она была у РДС-1.
Вряд Харитон и Курчатов даже в мыслях не допускали в 1947 году возможности подобного. Отрицательный их ответ Сталину объяснялся, скорее всего, не только вполне естественной осторожностью, но и научной добросовестностью. Сказать «да» означало получить новый вопрос: «А почему же этого не сделать прямо сейчас?»
А «здесь и сейчас» была лишь уже почти готовая РДС-1, в которой закладку плутония уменьшить действительно было невозможно, тем более, что она соответствовала той, которая была в американской бомбе «Толстяк».
Нет, в таком деле лучше было преждевременные авансы не выдавать. Но придержать их при себе – не значило отказываться от развития успеха в будущем. И вопрос Сталина ядерщики – участники совещания – запомнили. Так что проблема снижения закладок активных материалов при повышении мощности во многом стала ведущей в серии последующих испытаний 1953—54 годов.
Историческая справка
Еще в период работы над зарядом РДС-1, физическая схема которого в целях экономии времени повторяла схему американской атомной бомбы, стали видны недостатки как физсхемы, так и конструкции на ее основе. Прежде всего это относилось к центральному узлу с делящимися материалами, фокусирующей системе и принципу нейтронного инициирования ядерной реакции.
Поэтому задолго до испытания РДС-1 по предложению И.В. Курчатова, Б.Л. Ванникова и Ю.Б. Харитона вышло Постановление Совета Министров СССР от 10 июня 1948 г. «О дополнении плана работ КБ-11», которое подписал И.В. Сталин. Этим Постановлением в планы работ КБ-11 на 1948 год были дополнительно включены задания по новым атомным зарядам РДС-3, РДС-4, РДС-5. Кроме того, велись работы по РДС-2 (конструкция которого отличалась от РДС-3 только составом ядерных материалов).
Заряды РДС-2, РДС-3 были успешно испытаны в сентябре-октябре 1951 года. РДС-2, также как и РДС-1, был взорван на башне высотой 30 метров. РДС-3 был сброшен с самолета Ту-4 на цель с высоты 10 км и взорван на высоте примерно 400 м над уровнем земли. Так впервые была испытана именно атомная бомба, т. е. ядерный боеприпас.
В октябре 1954 г. бомба РДС-3 была впервые испытана с внешним импульсным нейтронным источником, что позволило повысить мощность заряда в 1,5 раза. В сентябре 1954 г. заряд РДС-2 использовался с активным подрывом во время войсковых учений на Тоцком полигоне.
Планы дальнейшего совершенствования зарядов были связаны с созданием ядерной бомбы меньшего калибра и массы для реактивных бомбардировщиков ИЛ-28. По своим габаритам, массе и элементам подвески такая бомба должна была соответствовать фугасной авиабомбе ФАБ-3000. Разработанный для новой бомбы заряд РДС-4 был успешно испытан 23.08.53 г. на Семипалатинском полигоне. Бомба сбрасывалась с самолета Ил-28.
В этом заряде была впервые применена горизонтальная схема окончательной сборки, идея которой и практическая реализация связаны с именем Д.А. Фишмана. Новая схема существенно упрощала технологию сборки в войсках, что для тактического оружия было очень важно.
Мощность заряда РДС-4 соответствовала мощности РДС-2 при сокращении его миделя на одну треть. В дальнейшем модифицированный заряд РДС-4 также использовался в качестве боевого оснащения баллистических ракет средней дальности Р-5М класса «земля-земля» и фронтовой
В 1957 году в габаритах РДС-4 был создан и успешно испытан атомный заряд имплозивного типа с применением в качестве ядерного горючего только урана-235 без использования плутония. Заряд находился на вооружении в составе боевых частей тактической пороховой ракеты «Филин» дальностью 8-18 км с подвижным стартом; тактической ракеты Р-11М на жидком топливе дальностью около 150 км с подвижным стартом; морской ракеты Р-11ФМ для подводных лодок и крейсеров.
ЯДЕРНЫХ оружейников однозначно ждали новые и еще более сложные задачи. Какие же конкретно?
А вот этого так сразу и не скажешь. Теперь, когда, говоря словами Фишмана, «теорема существования» была доказана, ситуацию надо было в полной мере осмыслить на высшем государственном уровне… Ведь в августе 1949 года был испытан фактически опытный, и даже экспериментальный, заряд – в том смысле, что он не поступал на вооружение.
Первая малая серия «изделий» РДС-1 в 5 единиц была через какое-то время заложена на хранение не в войсковых частях, а в специальных хранилищах прямо на Саровском «Объекте». Это был чрезвычайный запас на случай чрезвычайных обстоятельств – прямой угрозы ядерной агрессии США.
Создание «Саровского» запаса имело прежде всего политическое значение: необходимо было как можно убедительнее показать, что атомное оружие не является монополией США. Причем, важно было создать у США и Запада впечатление, что Советский Союз обладает атомной бомбой не с 1949 года, а раньше.
Еще 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР Молотов публично заявил, что для СССР секрета атомной бомбы «давно уже не существует». Поэтому в Сообщении ТАСС, сделанном после 29 августа 1949 года, отрицался сам факт первого испытания! Тогда было заявлено, что в СССР-де ведутся в мирных целях взрывные работы большой мощности, и шумиха, поднятая на Западе, безосновательна, поскольку Молотов еще в 1947 году…, и т. д. Эта стратегическая дезинформация на высшем уровне объяснялась желанием представить дело так, как будто атомное оружие у России имеется уже несколько лет.
Здравый смысл в такой политической мистификации присутствовал… Расчет был на то, что Америка запутается между собственной точной информацией о нашем ядерном испытании, подтвержденной заборами проб воздуха в разных точках планеты, и нашей газетной дезинформацией, а в результате получит психологическую острастку. Мол, если русские не лгут насчет того, что секрет атомного оружия им известен с 1947 года, то у них уже накоплен определенный его запас. Выходит, лучше с Россией не связываться.
На самом деле, как мы знаем, все было не так. И в течение нескольких лет фактор времени – до первого испытания – работал не на нас. Потому-то первая разработка РДС-1 и опиралась на широкое использование перепроверяемых в собственных опытах и расчетах разведывательных данных. Собственные оригинальные идеи были временно отставлены в сторону. Теперь же приходил их черед, и что-то было реализовано в авиационных бомбах РДС-2 и РДС-3, а вскоре в работе уже была первая советская термоядерная бомба РДС-6с.
В первой половине пятидесятых годов основные направления развития ядерного боевого оснащения вооруженных сил у нас и в США фактически совпадали. Единственно возможным средством доставки были тяжелые дальние бомбардировщики. Поэтому общая напряженная военно-политическая обстановка определялась «географией», и она была не в нашу пользу – США долгое время успешно использовали практическую недосягаемость собственной территории для наших средств доставки тех лет. Советская же территория, напротив, была уязвима с многочисленных зарубежных военных баз США. Американские базы вокруг Советского Союза одно время насчитывалось многими десятками. Стратегический бомбардировщик США, поднявшийся с территории Англии или Турции, легко достигал Москвы, в то время как наши самолеты с трудом могли добраться до США даже на двойном радиусе действия, то есть – в одну сторону.
Поэтому успех первого испытания стал лишь отправной точкой для начала большой оружейной работы. Начиналась пора поиска оптимальных научных, инженерных и организационных решений.
НАСТУПИЛА эта пора, впрочем, не сразу… Ветераны Атомной проблемы вспоминают, что в первый период после испытаний никто толком не знал – как там будет дальше? Уже известный нам В.И. Жучихин в своих воспоминаниях написал: «Поползли нелепые слухи, что задача выполнена, дальнейших работ проводиться не будет, и весь коллектив КБ-11 расформируют а сотрудников перераспределят по разным ведомствам»…