Атомный поезд. Том 1
Шрифт:
– Дядя Федор, а чего это московский на час раньше идет? – спросил замызганный парнишка в порваном оранжевом жилете у своего седоусого наставника. – И прицепной вагон не взял…
Дядя Федор промолчал, вместо него ответил Сашка Яковлев.
– Это не тот московский, это литерный, он вне расписания идет. Где ты видел такие короткие составы? Салага ты, Генка. Головой думать надо. Беги, лучше, чайник включай, там небось совсем все остыло…
Через несколько минут в маленькой обшарпанной комнате дорожного резерва разговор
Чайник закипел по новой, надкусанные бутерброды заветрились, но путевые рабочие не придают значения подобным мелочам, поэтому как ни в чем не бывало продолжили трапезу.
Федор Бичаев на правах старшего неспешно снял с электроплитки вскипевший чайник, налил бурлящей воды в три граненых стакана, сыпанул «Краснодарского байхового» – себе и напарнику Сашке Яковлеву побольше, ученику Генке поскупее, крякнув, сел на неустойчивую колченогую табуретку.
– А кого он возит, этот литерный? – спросил Генка, шмыгая носом.
Бичаев, который много повидал в жизни и в молодые годы имел прозвище Бич, в очередной раз промолчал. С легкой усмешкой выудил из кармана спецовки измятую пачку «Беломора», дважды сжал шершавыми пальцами мундштук папиросы, не торопясь закурил.
– Кого, кого, – отозвался Яковлев. Он считался человеком несерьезным, оттого и звали его на шестом десятке Сашкой, как мальчишку.
– Кого надо, того и возит. Лет двадцать назад литерных много было, потом пропали. Теперь вот опять объявились.
– Так кто в них ездит-то? – не унимался Гена Аликаев, недавний десятиклассник, привыкший к ясности и однозначности школьных уроков.
– Того нам знать не положено, – отхлебнул горячего чаю Яковлев.
– Это же спецпоезд. Может, из правительства кто… Или иностранцы. Шут его знает, одним словом. Люди разное болтают…
– А чего болтают-то? – не на шутку заинтересовался Генка. Он даже забыл про бутерброд.
– Один мужик клялся, что занавесочка отодвинулась, а там – Сам! Улыбнулся ему и даже рукой помахал.
Бич снова крякнул, на этот раз неодобрительно.
– Семена Маркелова весь город знал, брехун, каких мало, – сказал он, выпуская в сторону сизый ядовитый дым.
– А кто не брехун? – возразил Сашка. – Не приврешь, красиво не расскажешь! Только обычно как – раз приврал, два, ну три, – потом брехня и забылась. А Маркелов эту историю сто раз повторял. Зачем столько врать-то?
– Сто раз! – недовольно повторил Бичаев. – И доповторялся! Пришли к нему ночью ангелы в фуражках, весь дом вверх дном перевернули, а потом засунули в «воронок» и увезли. Восемь лет отмотал за свои повторы!
– Да ты что, Бич! – возмутился Сашка. – Он за кражи пошел! Тогда целую группу сцапали – сцепщики, маневровщики… Им диспетчер наводки давал, а они вагоны с ценным грузом потрошили!
– За кражи, – по-прежнему недовольно пробурчал Бичаев. – Много ты знаешь. Он там особенно и замешан не был. Я думаю, за болтовню ему срок вкатили! «Самого видел, мне Сам рукой помахал!» Вот и доболтался!
– Подождите, так кого он видел? – перебил старших Генка. – Какого Самого?
– Кого, кого… Товарища Сталина, вот кого! Он когда ехал, вдоль полотна с каждой стороны стояли – кто в форме, кто в штатском. Через каждые сто метров!
– Подожди, Бич, у тебя совсем крыша съехала? Сталин умер давно! – Сашка Яковлев обличающе наставил на Бича указательный палец. – А это когда было? Лет двадцать, наверное.
– Больше, – Бич загасил папиросу. – Ну не Сталина, так Хрущева или Брежнева. Какая разница? Главного, короче, видел, Хозяина. И тот ему рукой помахал. Вот за эту брехню свой восьмерик и получил.
– Слышь, дядя Федя, а почему у этого поезда вагоны такие? С заклепочками вдоль крыши? – снова влез в разговор Генка.
– Вагоны как вагоны, не придумывай. И вообще, сказал я вам, нечего про литерный поезд болтать. До добра это не доведет!
Яковлев построжал лицом и уткнулся ртом в стакан, а Генка засмеялся.
– Да бросьте, дядя Федя! Сейчас за это не сажают. Вон Петька Васильев из нашего класса двоих прохожих ножом порезал, и то ему условно дали!
И уже серьезно спросил:
– Он где-нибудь останавливается, этот литерный?
Но старшие оставили вопрос без ответа.
Преддипломная стажировка в войсках завершилась в июне, и Александр Кудасов набрал по ней высшие баллы. Практическая баллистика – «отлично», материальная часть – «отлично», расчет траектории – «отлично».
– Сейчас стобалльную систему хотят ввести, я бы тебе по сто за каждый предмет поставил! – сказал руководитель стажировки майор Попов. – Такого курсанта я еще не встречал! Хочешь ту самую кнопку потрогать?
Часть, в которой служили стажеры, обслуживала три межконтинентальные баллистические ракеты шахтного базирования, упрятанные глубоко под землю и прикрытые трехметровыми бетонными крышками, на которых росли стройные серебристые ели. Их не было видно ни с земли, ни с воздуха, ни даже из космоса, хотя все, кому надо, были осведомлены об их существовании. И те, кому не надо, – тоже. Для штабов вероятного противника месторасположение МБР-12, МБР-13 и МБР-14 тайны не составляло.
– На то и разведка: они про нас все знают, и мы про них, – буднично рассказывал майор Попов. Он занимал должность начальника боевой смены и разбирался в профессии ракетчика гораздо лучше, чем многие преподаватели училища.
– Главное, у кого техника четко сработает, кто точней выстрелит. Ну и, конечно, кто первым ударит.
– А если противник первым начнет? – этот вопрос интересовал всех без исключения стажеров, которые подсознательно надеялись получить успокаивающий ответ. Но майор Попов был реалистом.