Аукцион на Джиннии
Шрифт:
– Э-ге-гей, гали-гали, – задорно пел Дюбель, загоняя м’фулликов в раскрывшиеся ворота. – Цоб-цобе, цоб-цобе.
Гамаль на время потерял дар речи. М’фуллики были шикарные и стоили дороже всего, что он мог себе представить. Эх, что же такого нужно совершить, чтобы добыть такую роскошь?!
Прокил, довольно ухмыляясь, смотрел на реакцию бедного родственника. Для этого они и существуют, похоже, бедные родственники, чтобы богатым наслаждаться такими моментами.
– Шта, нравится? – специально коверкая интонацию, поинтересовался Прокил.
Гамаль сглотнул
– А-а-а, да.
– Ладно, заходи, – смилостивился родственник. Тут реакция Гамаля подыграла тщеславию, не иначе. А то бы неизвестно чем закончился поход к богатому родственнику. Но… жить в Джиннии и не заразиться тщеславием было решительно невозможно. В известной степени это и составляло смысл их, то есть джиннов, существования. А что?
– Кофе щас подадут, – важно заметил Прокил, поднимаясь на второй этаж.
Гамаль благодарно кивнул. На второй этаж его ещё не звали. Все визиты заканчивались на первом. Это в лучшем случае, а то и на пороге.
В прохладе уютной террасы стояли два удобных кресла. Родственники расположились, и им принесли кофе. Прокил важно кивнул на чашку: мол, пробуй, – и взял свою.
– Так что, значит, опять свирепствует? – лениво поинтересовался он, сделав парочку глотков.
– Ну… да, – не стал скрывать Гамаль очевидного факта. – Я, собственно… не хочу навязчивым показаться, но у нас же уговор с тобой был.
– Какой такой уговор? – поднял бровь в удивлении Прокил.
– Ну как… – замялся гули, – помнишь последний товар, который я тебе принёс? Ты же только аванс выдал. Обещал расчёт дать, когда пристроишь. А ведь месяц прошёл. На мели я, вот и…
– Ты про какой товар щас? – сделал непонимающее лицо родственник.
– Да я про чаши. Я за них столько труда перетерпел.
– А-а-а, барахло-то это… Не пристроил ещё.
– Да как?..
– А вот так! – сердито бросил Прокил. – Думаешь, такую рухлядь кому-то легко пристроить? Сам бы и пробовал.
– Так я ж недорого совсем, – стушевался Гамаль. – Мне бы дублонов пятьдесят сейчас. Сильно б помог.
– Пятьдесят дублонов – это большие деньги, – важно процедил тот. – Куда тебе столько?
– Да за хату платить надо, – понурил голову несчастный гули. – Сам знаешь, дорого всё. Да и вообще…
– Чего – вообще? – недовольно переспросил Прокил. – Вечно ноешь да стонешь. Не нравится здесь – уезжай в Сирнию.
– Там же разруха. С Султаном война…
– Это пока, – с важным видом держателя секретной информации заметил собеседник. – Но слушок есть, что скоро поменяется всё. Вроде как Намган успокоился и блокаду скоро снимет. Поезжай – озолотишься.
– Не, – помотал головой гули, – не верю я. Злопамятный он. Пока не отожмёт, не успокоится.
– Дурак ты, – с притворным сожалением произнёс Прокил. – Я о тебе вот забочусь, советую, а у тебя как всегда: не верю, не буду…
Гамаль покачал головой, допил кофе и снова вернулся к теме:
– Так что насчёт расчёта? Я за эти вещи горбатился, надеялся, что с этих денег жить наконец-то начну.
– Да когда хоть ты горбатился-то? – отмахнулся от назойливого родственника Прокил. – Не сочиняй давай. Неинтересно даже. Наверняка у какого-нибудь пропойцы, такого же, как сам, за выпивку выменял. Горбатился он…
– Ну, если не перепродал ещё, может, вернёшь вещи обратно? Я сам попробую найти покупателя, – предложил Гамаль робко.
– А аванс вернёшь? – нахмурил брови богатый родственник. – В тройном размере, как у нас уговор был, а?
Гули скривил губы в подобии улыбки. Улыбка вышла жалкой. Шёл он к Прокилу с явной целью забрать свои деньги, но, как обычно, столкнувшись с железобетонной наглостью родственника, враз спал с лица и скукожился.
Родственник с понимающей ухмылкой наблюдал за метаморфозами лица несчастного просителя:
– Ну а о чём тогда разговор? Сиди и жди. Как толкну, так и расчёт будет. А ты лучше делом займись. Новый товар посмотри да поищи. Вот и заработаешь на хату. Ну всё, приятель. Некогда мне, – с этими словами Прокил поднялся и бесцеремонно стал выпроваживать надоедливого нищеброда.
А нищеброд, пригорюнившись, повесил голову и на негнущихся ногах поковылял куда глаза глядят. Жизнь в очередной раз повернулась своим неприглядным боком.
Альбадассар Каранийский, несмотря на крутость свою, пребывал в замешательстве. Случалось это редко, но случалось. Он чувствовал какую-то непонятную угрозу и не понимал: откуда? Дата Аукциона приближалась, а он так и не мог отделаться от этого странного предчувствия больших проблем. И в такой ситуации ему ничего не оставалось, кроме как позвать на помощь колдунью из Магриба.
А ведь он после последнего раза зарекался к ней обращаться. Цена была такая, что…
Хотя тут как посмотреть. В прошлый раз он приехал к ней как раз перед встречей с Джербой. Наверняка его счастливая звезда привела к ней, не иначе. Альбадассар вспомнил, с каким настроем он собирался на встречу с боглом, и помрачнел. Если бы не колдунья, быть бы ему сейчас на карандаше у Сидхе, как всем тем, кто связался с Джербой и заплатил ему.
Колдунья же ясно дала ему понять, что с Джербой нельзя связываться в этом деле ни при каких обстоятельствах. Откуда только знала? Волшебница она была мощная. Все влиятельные люди Джибдара к ней обращались. Да что там Джибдар – сам Султан-бей Намган, говорят, к ней захаживает…
Зеркало долго молчало. Альбадассар даже начал подозревать, что старая колдунья внесла его в чёрный список. Хотя за что? Он всего-то тогда посетовал, что цены растут. Не удержался, когда узнал, сколько должен за последнюю услугу. Но ведь и то, негромко так посетовал. Почти незаметно. Но она, видать, замечала всё.
Он почти уже потерял надежду, когда наконец зеркало прояснилось, и в нём Альбадассар увидел знакомый облик. Магрибская ведьма была очень стара. И хотя народ на Хрустальных Берегах жил долго, а старость была понятием очень относительным, всё равно ведьма казалась невероятно древней. Поговаривали, что она ещё помнит Одриана Могучего. Но наверняка это сказки.