Аукцион невинности. Его трофей
Шрифт:
Явно позирует ведь, гад. Но чёрт, как же он это делает!
Когда передо мной возникает здоровенная тарелка с сочнейшим отменно-прожаренным куском мяса, с запечёнными картошкой, тонюсенькими ломтиками баклажана, помидорками черри, зеленью — блестящие от оливкового масла и с богатейшим сплетением прогретых специями ароматов… я готова простить этому мужчине всё. Совсем всё.
— Приборы! — объявляет Адам.
Неуловимо быстрым жестом кладёт рядом с тарелкой вилку и нож, усаживается напротив и упирает
— Пробуй, — велит он, приподнимая бровь.
Не могу сдержать улыбку.
Отрезаю ломтик мяса — как он умудрился ещё сделать его настолько мягким и сочным, — поддеваю на вилку помидорку и ломтик блестящего баклажана.
Отправляю в рот. Жмурюсь от удовольствия.
Адам напротив меня сидит, подперев кулаками подбородок, довольно щурится, ну точно кот на солнышке.
Большой такой, хищный и смертельно опасный, а в данный момент вполне себе ручного вида котище.
— Я покорена, — признаюсь я смело. — Это шедевр.
Адам расплывается в улыбке и принимается за еду.
Сама не знаю, как это у нас получается, но мы, за едой, начинаем разговор.
Наша беседа ощущается несколько нарочитой, даже чужеродной, но мы всё равно, через паузы, с заминками и переглядками… разговариваем.
Адам спрашивает про фотографии. Долго ли ползала на животе по земле, пока не сфотографировала снежинку. Не замёрзла ли, когда фотографировала тот горный рассвет.
Я расспрашиваю о том, долго ли он пытался разбираться в настройках фотоаппарата. Где научился готовить. Любит ли он тирамису, как я.
Оказывается, ему нравится готовить, причём всегда чётко по рецепту. Только времени на это никогда не хватает. Но специально для меня он может завтра испечь небольшой кусочек этого многослойного десерта, здесь даже есть все ингредиенты, включая горький шоколад.
Когда я уже пятый раз прикрываю рот рукой, пряча зевок, Адам объявляет, что останется ночевать со мной.
Замечает мой напряжённый взгляд, усмехается и заявляет, что моей добродетели ничего пока не угрожает, во всяком случае, если сама не начну приставать.
Засыпаем в обнимку, и… в самом деле, просто спим в объятиях друг друга.
Просыпаюсь одна. В доме тихо. Я вдруг понимаю, что дико расстроена.
Понятно, что вряд ли он мог бы остаться, но… так хотелось побыть вместе с ним ещё.
Иду в душ, моюсь, чищу зубы. Волосы мыть лень, но я их вчера мыла, и они чистые и пышные, поэтому просто завязываю их на макушке узлом.
Всё-таки мне уже лучше. Вчерашний день что-то починил во мне, дал надежду на благополучный исход всего этого крутого пике, в которое с размаху влетела моя жизнь.
Придирчиво рассматриваю набор косметики в шкафчике. С удовольствием намазываюсь нежнейшим молочком для тела с невесомой текстурой и тонким ароматом. Из этого
Набрасываю полупрозрачный халат прямо на голое тело, небрежно завязываю пояс, ныряю ступнями в пушистые белые тапочки.
Выхожу на кухню. И только тут, на кухне, понимаю, что что-то не так.
На кухне пахнет кофе и выпечкой. Коржи недорезаны до конца, процесс приготовления тирамису прерван в финальной его точке.
Я застываю на пороге, глядя на мужчину, сидящего за столом и медленно пьющего чёрный кофе из маленькой чашки.
— Здравствуй, Виктория, — говорит он.
47. Сливки
На мужчину за кухонным столом с чашкой кофе в руках я смотрю лишь мельком.
Потому что мой взгляд намагничивается и притягивается к небольшому чёрному пистолету перед ним.
Большой такой красивый стол на большой и красивой кухне, принадлежащей большому и красивому Адаму, и вот это маленькое оружие кажется игрушечным, но я-то точно знаю, что это такое. И он не пластиковый. Если взять его в руки, то он покажется очень тяжёлым, а холод на ладони ясно даст понять — это металл.
— Адам вышел в магазин, — говорит Сергей, тот самый водитель Адама, — до магазина ехать далеко, продукты он любит выбирать долго и тщательно. Поэтому до того, как вернётся, ты успеешь одеться, а потом пойдёшь со мной.
— С какой стати? — прищуриваюсь я.
Под его взглядом, скользнувшим по моей фигуре, я ёжусь, плотнее запахиваюсь в полупрозрачный халат, скрещивая руки на груди, прикрываясь.
— Тебе нужно одеться и поехать со мной, — отвечает он.
— Я никуда не пойду, — говорю я, пятясь.
— Да ладно, брось, — усмехается он. — Тебя же на аукционе купили. Он удерживает тебя насильно. А я тебя отвезу туда, где тебе помогут.
Улыбается, а глаза холодные, как сталь пистолета на столе перед ним.
В моей голове что-то щёлкает. На него же было нападение, я точно помню, Адам говорил, что он и Римма еле выкарабкались.
— Погоди, — тихо говорю я. — Ты брат-близнец Сергея?
Он смеётся, мотает головой.
— Нет, я. Сергей. И ты тратишь время. Поехали. Считай, что я тебя спасаю от злобного похитителя.
— Ты полицейский под прикрытием? — прищуриваюсь я. — Втёрся к Адаму в доверие и…
Вздрагиваю от громкого звука — Сергей с размаху стукнул ладонью по столу. Резко встал и мгновенно приблизился ко мне. Я даже не успела глазом моргнуть.
Он сдавил мою шею рукой, зажал меня между стеной и своим телом. Чувствую запах дорогого парфюма, к которому примешивается кисловатый запах пота, и запах мятной жвачки изо рта.
Меня тошнит, пытаюсь вырваться, но он настолько умело давит на мою шею пальцами, что я застываю, не двигаясь — хватка тут же ослабляется.