Авалон-2314
Шрифт:
– Вообще нет, – рассмеялась Ольга.
– Ну и? Поймут они мою тонкую лирику?
– Проверим.
Настроение подруги и по совместительству директора Соловью совсем не понравилось, но что делать? Поэтому он перевел разговор на другую тему, которая волновала его давно.
– Слушай, насчет немцев этих у меня вопрос. Почему один из них негр, а другой – араб?
– Ты расист? Имеешь что-то против чернокожих или арабов? – нахмурилась Оля.
– Нет. Но я представлял немцев другими. Знаешь, белокурыми такими, голубоглазыми. Ну, темноволосыми,
– Мало ли, что ты представлял… Ладно, я тебе чуть позже расскажу – в магазине.
– В каком еще магазине?
– Где мы костюм выбирать будем. Твои наряды все на Земле остались. Нужно срочно купить что-то для концерта.
Дима заволновался и сразу забыл и о канализаторах, и о немцах. На сцену нужно выходить подготовленным и экипированным. Иначе какой ты певец? А костюм для певца – самая главная экипировка. Потому что по одежке и встречают, и провожают. Хоть настоящим соловьем заливайся, а выйдешь в позорных тряпках – зритель не поймет.
Московский восстановительный центр потрясал воображение. Даже входы здесь располагались на трех уровнях: первый для тех, кто выходит из метро, второй – для пешеходов и пассажиров мобилей с юга и востока и третий, метрах в пятидесяти над землей, – для мобилей северного и западного направлений, высотных струн. Наверху имелась вертолетная площадка – одна винтокрылая машина как раз заходила на посадку.
Пять сотен дверей и сорок еще в Вальгалле, верно; восемьсот воинов выйдут из каждой для схватки с Волком.Стих «Старшей Эдды» припомнился невольно. Параллелей для грандиозного сооружения центра в славянской мифологии я не находил. Центр можно было сравнить с Вальгаллой, дворцом Одина, пристанищем эйнхериев – тех, кто бился честно и умер в бою.
– Тридцать первый вход на втором уровне, – сообщила Моргана. – До назначенного времени осталось сорок минут, но я нашла свободный терминал.
– Спасибо. Кстати, хочу спросить: если кто-то попробует войти в здание центра без приглашения, что с ним произойдет?
Фея, казалось, довольно мурлыкнула.
– В центр невозможно попасть без приглашения или соответствующего кода доступа, которые имеют инженеры, техники, ремонтники.
– Но как остановят злоумышленника? Лучевым залпом со спутника?
– К чему такие сложности? Он не найдет дорогу.
– А если возьмет с собой навигатор? Гранатомет – для того чтобы пробивать стены?
– Никакой навигатор не поможет. А если злоумышленник будет слишком настойчив, то не найдет не только входа, но и выхода. Пути центра запутаны и темны для непосвященных.
Поднявшись на широкую бетонную террасу, я пошел вдоль зеркальной стены, отыскивая нужный вход. Тридцать четыре, тридцать три, тридцать два… Тридцать первая дверь при моем приближении отъехала в сторону. Такой же, как и в Ростове, длинный коридор, ведущий в глубь здания. Что же находится около стен, сразу возле входа? Энергетические установки? Хранилища данных? Вычислительные модули? Медицинское оборудование? Спрашивать я не стал. Может быть, слишком любопытные тоже не находят выхода? Или быстро выходят из доверия?
Лаборатория, в которую я попал, пройдя длинный полутемный коридор, выглядела точь-в-точь такой же, как и в Ростове.
– Прошу на кушетку, – пригласила Моргана. – Раньше начнем – раньше закончим.
– Спешить мне особо некуда.
– Хорошо. Я не сильно обидела тебя рассказом о стерилизации Кабула? – Голос Морганы звучал как-то странно.
– Нет. Как может обидеть рассказ об имевшем месте случае?
– А если я солгала?
– Зачем? – искренне изумился я.
– Может быть, тот случай произошел в другом мире. В другое время. А ты сразу поверил.
Действительно, поверил – потому что звучало правдоподобно. Но, может быть, проще влезть в мозги каждого человека до воскрешения, чем потом уничтожать миллионные города? Или дело все в той же непознаваемой средствами материального мира душе, позволяющей осуществлять выбор между плохим и хорошим, злым и добрым и оценивать эти понятия?
– В мое время происходили куда более страшные вещи. Людей убивали миллионами без надежды на воскрешение.
– Когда? На рубеже веков? Не припомню такого.
– Чуть раньше.
– А сам ты при этом присутствовал?
– Нет. Но видел братские могилы и читал исторические хроники.
– Никогда нельзя быть уверенным в чем-то, если не видел это своими глазами, – заявила Фея. – А если видел – тем более. Возможно, тебя сознательно хотели обмануть.
– В материальном мире нет вообще ничего абсолютного, так я полагаю.
– А как же скорость света? – весело спросила Моргана. – Энергия ядерных реакций? В конце концов, те эталоны, что хранятся в палатах мер и весов?
– Все это существует во времени. И может во времени меняться.
– Да ты стал релятивистом, Даниил!
– Почему стал? Я всегда им был.
– Не замечала такой доминанты в твоей личности. Раздевайся и ложись.
Странно – прежде раздеваться не требовалось. Может быть, в Ростове были установлены более совершенные сканеры? А первый, московский, центр работает с устаревшим оборудованием? Не слишком логичное объяснение, но хоть какое-то.
Скинув одежду, я прилег на кушетку. Процедура привычная, даже ставшая обыденной. Погружение в пучину воспоминаний успокоит расшатанные нервы и поможет обрести гармонию с миром.