Авалон: Хроники Бессмертных
Шрифт:
Если первоначально все было несколько помпезно и больше походило на музей (Маша могла бы сравнить здешние интерьеры с обстановкой Эрмитажа в Санкт-Петербурге, в котором ей однажды довелось побывать, когда их в школе возили туда на экскурсию), то теперь все стало как-то милее и ближе сердцу, более, если можно так выразиться, по-домашнему. Они, по-видимому, миновали центральную часть замка и перешли в его жилой сектор.
Наконец они оказались в конце очень длинного коридора, который упирался в новые массивные двери. Двое дварфов, одетые в жёлто-зелёные камзолы, услужливо
Войдя в зал, Маша и остальные невольно зажмурились – настолько сильно сверкали, ослепляя, его переливающиеся изумрудно-зеленые стены. Приглядевшись, она поняла, что это и вправду драгоценные камни – все стены в этом зале были выложены настоящими изумрудами!
– Это Румынский Зал, – сказала Сильфида. – Красиво, правда? Один из моих любимых чертогов. В особые дни тут проходят торжественные банкеты и званые ужины, а в обычные он используется как простая трапезная.
– А почему Румынский? – с интересом спросил Бирюк.
– Я знаю, в вашем мире есть такая страна – Румыния, – ответила Сильфида. – Но ничего общего с этим залом она не имеет. Просто на древнем языке народа дварфов «румын» означает «изумруд».
В центре чертога стоял длинный стол из полированного цельного массива сосны. Изысканные стулья, обитые синеватым шёлком с причудливыми узорами, стиснутые позолоченными подлокотниками, выглядели очень мило и уютно. Все сели и, взявшиеся невесть откуда всё те же многочисленные дварфы начали быстро накрывать на стол, подавая разнообразные яства на широких тарелках-подносах. Машка и не заметила, как у неё под носом оказалась тарелка с целым набором вилок и ножей. Славик, который сел напротив неё, тут же нахватал себе всякой еды, до которой только смог дотянуться, и начал с неимоверной скоростью запихивать всё это себе в рот.
Маша, какое-то время с удивлением за ним понаблюдав, начала с некоторой осторожностью осматривать содержимое подносов, пытаясь отыскать на них знакомые продукты. Она положила себе немного жареной картошки с луком, а также салат из огурцов, помидоров и зелени, но к мясным блюдам, в том числе лежащим рядом с нею котлетам, притронуться не решилась – мало ли, из чего они могли быть сделаны! Ей почему-то казалось маловероятным, чтобы дварфы разводили коров или свиней (по крайней мере, на окрестных полях она их не заметила), а если эти животные были добыты охотой, то ещё неизвестно, можно ли употреблять в пищу то, что когда-то бегало или прыгало в Кленовом лесу.
Сидящая рядом с ней Настя накладывала себе в тарелку какую-то зелёную жижу.
– Господи, это чего такое? – недоверчиво спросила у неё Малиновская.
– Успокойся, мне кажется, это просто сильно размельчённые листья салата с какими-то специями, – ответила ей Настя и посмотрела на её испуганное лицо. – Да ты не бойся, если бы нас хотели отравить, мы бы все давно умерли. По крайней мере, Славик точно скопытился бы – смотри, сколько он уже сожрал!
Машка взглянула на друга – тот уже накладывал себе вторую тарелку и все ещё явно был голоден. На другом конце стола Сильфида и Флавиус тоже что-то жевали, и это успокоило Машу – в самом деле, не голодать же до самого дома!
– Ну-ка, ну-ка посмотри на меня! – она почувствовала, как рука Насти разворачивает её голову. Настя внимательно осмотрела её лицо и сказала: – Боже, что у тебя с глазами?!
– А что с ними? – Машка в ужасе начала ощупывать лицо, как будто это могло ей помочь.
– Твои зрачки. Они… они не круглые!
– А какие?
– Они приняли форму крестика!
Остальные, слушавшие их разговор, тоже начали нервничать.
– Эй, посмотри на мои зрачки, – попросила Таня Бирюка. – С ними всё в порядке?
– Ничего себе – у тебя тоже зрачок крестиком стал! – ответил тот.
Все начали лихорадочно рассматривать друг у друга глаза.
– Да что вы так волнуетесь? – немного лениво произнёс Флавиус с другого конца стола. – Всё в порядке. Для бессмертных это обычное дело. Ваша трансформация ещё не до конца завершилась, но завтра к утру – я вам совершенно точно это говорю – у всех будут зрачки в форме креста.
– Зачем?! – Семён негодующе развёл руками.
– Таким образом все Бессмертные могут опознавать друг друга, – спокойно ответил ему тот.
– Прекрасно. А я-то думал, что мы все уже знакомы, – съязвил Семён.
– Вам, можно сказать, повезло, – Флавиус отложил свою вилку в сторону. – Хотя в этом, если быть честными, заслуга Сильфиды. Она разыскала восемь человек – вас – и вы все уже знаете друг друга, потому что вы друзья. Но бывали нередки случаи, когда Авалон приходилось собирать по всему свету, и проходило достаточно много времени, прежде чем они собирались все вместе – где-либо в вашем мире или прямо здесь, в Нифльхейме. Для того чтобы Силы Зла не смогли каким-то образом их (и нас) обмануть, Совет Маханаксара, с которым вы только что познакомились, воплотил в жизнь эту способность для – повторюсь – того, чтобы каждый из Авалона смог узнать своего собрата.
– А что, Силы Зла на такое не способны? – с интересом спросил Антон. – Разве они не могут каким-то образом скопировать сетчатку глаза или изобрести что-либо ещё?
– За последние пять тысяч лет (а именно столько прошло с того момента, как это было придумано), им этого сделать не удалось, – не без гордости сообщил Флавиус.
– Я вот о чем сейчас подумала, – вмешалась в разговор Таня. – Как же мы теперь на людях-то покажемся? Нам теперь что, всю оставшуюся жизнь в темных очках ходить? Ведь это рано или поздно заметят!
– О, нет-нет, – успокоил её Флавиус. – Вся замечательность этой способности в том, что обычные люди увидеть этого… не смогут. Для простых смертных ваши зрачки по-прежнему будут казаться круглыми, так что все в полном порядке.
Помолчав немного, словно пытаясь найти новые минусы в этой затее, Таня, наконец, сказала:
– Что же… тогда, я думаю, это не так уж и плохо.
Все продолжили прерванную трапезу, а Машка сидела и продолжала разглядывать отражение своего глаза в перевернутой чайной ложке: её чёрный, такой привычно округлый зрачок теперь навсегда принял форму креста.