Авантюра
Шрифт:
Парнишка спокойно прошел мимо беснующегося и раздраженно орущего на подчиненных кахэра Эмара, и мимо мужиков в черной одежде сил нацбезопасности, непонятно откуда тут взявшихся, и мимо нервно переговаривающихся посетителей ресторана, и возможно парнишка вообще бы преспокойно ушел себе, но тут раздался крик уже выбесившей старухи:
— Вот она.
Серьезно?! На мне было два блокиратора запахов, мужские духи, силиконовая маска на голове, закрывающая даже шею! Я охренела! Реально!
— Это она! — продолжала вопить старуха,
С трудом подавила желание просто пристрелить гадину, а дальше уже даже возможности такой не было — от захвата со стороны кахэра Эмара я ушла исключительно на инстинктах. Ориентируясь на них же, ринулась на оживленную дорогу, уходя от столкновения с наземным и летающим транспортом, и пытаясь найти свободный флайт-перевозчик. Любой. И как можно скорее! Потому что ползучий гад не отставал ни на шаг, гораздо легче чем я передвигаясь по дороге… и гораздо быстрее. Быстрее настолько, что я с трудом ушла от двух выпадов, едва не коснувшись шокера.
И вдруг совершенно неожиданно меня схватили за шкирку, легко подняли, и небрежно швырнули на мягкое сидение флайта.
Тяжело дыша потрясенно посмотрела на кахэра Ранира, вольготно усевшегося на сидение напротив, затем медленно перевела взгляд на кахэра Эмара, застывшего на крыше ближайшего флайта. И вот этот гад, медленно выпрямившись, глухо спросил:
— Девочка занята?
— Как видишь, — язвительно ответил кахэр Ранир.
Дверь флайта с тихим шипением закрылась и мы молча полетели в направлении президентского дворца. Я, нервно перебирающая в памяти события сегодняшнего дня, и откровенно потешающийся надо мной кахэр.
К сожалению, молчание не продлилось долго.
— Как прогулка? — насмешливо поинтересовался кахорец.
— Была вполне ничего, до появления эмаа-ан, — стянув маску, и распуская волосы, ответила я.
Я приложила усилия для того, чтобы выглядеть невозмутимо, но откровенно говоря — невозмутимости не было! Во что меня втравил Исинхай?!
— Эмаа-ан, — не скрывая издевательской улыбки, протянул кахэр Ранир, демонстративно разглядывая меня так, что я пожалела о снятой маске. — А вы знаете, как переводится это слово?
Вопросительно посмотрела на него, затем подумала что зря — проще было посмотреть в окно, чем наблюдать за откровенно издевающимся кахорцем. Мужик же, закинув ногу на ногу, растягивая звуки, произнес:
— Эмаа-ан — та, что чувствует потребность. Потребность в любви, к примеру. Потребность в том, чтобы быть желанной…
Он вновь оглядел меня так, что я почти физически почувствовала насколько грязная после пробежки по болотистому парку, и насколько у меня всклокочены волосы, и в целом насколько я не привлекательна, и похоже по поводу последнего пункта мне даже сочувствовали, скорее фальшиво, нежели по-настоящему.
И грань допустимого он этим сочувствием пересек.
— Вы намекаете на то, что у меня есть нереализованная потребность быть желанной? — холодно спросила я.
Кахэр Ранир усмехнулся, и опустив голос до тех, вибрирующих и пробирающих даже, несмотря, на наушники ноток, произнес:
— Я не намекаю, Сейли. Мне просто любопытно, известно ли вам, капитан Эринс, что такое быть желанной?
Я могла бы промолчать, могла бы проигнорировать, могла бы проглотить фактически издевку, как поступала в девяноста девяти процентов случаев. Но эти их «расовые особенности» и весь этот день… Выбесили!
— Ммм, — протянула, пристально глядя в черные глаза мужика напротив.
И сорвалась с цепи. Чувственный прогиб, блеск в глазах, слегка приоткрытые губы и вопрос на низком грудном выдохе:
— Все еще полагаете, что мне не доводилось быть желанной?
Кахэр Ранир промолчал, пристально глядя на меня и, кажется, даже не сумев сделать вдох. Между тем флайт приземлился, я подхватила с сиденья рюкзак и маску, подошла к сидящему мужику, склонилась к его лицу, заглянула в потемневшие глаза и прошептала:
— Две золотые медали по спортивному обольщению. Доброго дня, кахэр Ранир.
Кровь ударила в голову так, что кроме шума тока собственной крови он практически больше ничего не слышал. Перед глазами в повторяющемся слайде застыло видение того, как обычная девчонка молниеносно превращается в богиню, посрамив весь его гарем разом и по отдельности.
Он был искренне рад, что полет закончился, и она вышла, потому что самоконтроль полетел к змеиным предкам, и он едва ли сумел бы продержаться еще минуту.
Он был взбешен тем, что она ушла.
Он чувствовал, как противоречия рвут сознание на части, и все еще не мог пошевелиться, едва дыша от боли, которую способно доставлять лишь неистовое неутоленное желание. Адское, маниакальное желание обладать женщиной!
Потом пришла ярость и закономерный вопрос:
— Спортивное обольщение? Что за хрень!
Во дворец я вошла беспрепятственно — охрана вытягивалась по струнке, едва лишь я появлялась, и это… нервировало. Ни вопросов, ни паролей — они ощущали меня по запаху, причем по запаху, который, по идее чувствовать не могли априори.
Поднявшись в покои президента, я опять сходила в душ, искупалась, вышла, уже не утруждая себя натиранием никакими блокирующими запах кремами, все равно без толку. Заскочила в аппаратную, просмотрела чего тут было пока меня не было, после зашла на кухню, перехватила пару бутербродов и вот вместе с ними завалилась в медпункт, игнорируя попытку доктора мне противостоять.
А в медпункте, заблокировав дверь в фармацевтический отдел, я с комфортом устроилась в кресле, поставив себе очередную капельницу, и жуя прихваченный бутерброд.