Авантюристка
Шрифт:
– Да. – Ирен бросила на меня проницательный взгляд. – Он был беден, но лелеял большие надежды.
– Правда? – Врач подался вперед, удивившись тому, как моя подруга отозвалась о покойнике.
– Цепочка выполнена гораздо более искусно, чем сами часы, – отметила она. – Либо он заложил дорогой хронометр в ломбард, либо мечтал приобрести в будущем.
– А может, он просто украл цепочку?
– Возможно, но почему без часов? Если уж ему так приглянулась эта цепочка, он бы оставил себе и часы к ней. Не хочу показаться бестактной, доктор,
– Без этого было не обойтись. Прошу прощения, что вам приходится на это смотреть.
– Не извиняйтесь! Будьте любезны, поднимите ее чуть выше.
– Ирен! – возмутилась я.
Прикрыв рот ладонью, миссис Стокер с негодованием покинула комнату.
Ирен продолжала:
– У него под майкой просвечивает странный отпечаток на груди. Какая-то черная клякса.
– Может, это пиявка, – предположил Брэм.
Я чуть не ахнула от ужаса, но не тронулась с места. Не могла же я оставить подругу наедине с тремя мужчинами, хоть один из них и был мертвецом.
– Доктор? – обратилась Ирен к брату Брэма.
Услышав ее повелительный тон, врач вздернул свои кустистые рыжие брови, но все-таки наклонился к покойнику и поднял его мокрую майку до самого подбородка. И тотчас отпрянул, словно испугавшись увиденного:
– Ну и ну! Да ведь это…
Я вся съежилась, ожидая, что он сейчас снимет с бледной груди мертвеца большую склизкую пиявку.
– …татуировка!
– Именно так, – согласился Брэм Стокер.
Ирен поднялась и посмотрела на меня:
– Нелл, ты, кажется, всегда носишь с собой записную книжку и карандаш. Одолжи их мне, будь любезна.
– А… зачем?
– Надо зарисовать сию странную метку. Это не займет много времени. Мистер Стокер, боюсь, вода стекает с вас прямо на предмет моего рисунка. Отойдите, пожалуйста. Вот увидите, полиция даже в дверь постучать не успеет, а я уже закончу.
– Это и есть тот самый рисунок? – осведомился Годфри, сидя в нашей солнечной гостиной на вилле в Нёйи-сюр-Сен.
Он взял лист пожелтевшей бумаги, вложенный в мой дневник, который только что столь выразительно читала Ирен, и внимательно посмотрел на изображение.
– Вы оба, похоже, такие же странные, как и братья Стокеры, – отметила я.
– Конечно, дорогая моя! – ухмыльнулся Годфри с видом старшего брата, выкопавшего на огороде какую-нибудь гадость. – Пропавшие пальцы, загадочные татуировки и два самоубийства, одно из которых произошло шесть лет назад, за семьсот миль отсюда, – от подобного даже архангел поморщится!
– Пальца у сегодняшнего мертвеца точно не было, – подтвердила Ирен. – Насчет татуировки сказать ничего не могу. Звучит заманчиво, но пока это лишь предположение. Мы, однако же, в силах его проверить, если ты, Годфри, поможешь нам пробраться в парижский морг для более детального осмотра.
– Нам? – вяло запротестовала я.
– Да брось, Нелл. Если и есть сходство между двумя покойниками, кроме постигшей их одинаковой участи, оно уж точно не ускользнет от твоего зоркого глаза.
– Какое это имеет значение? – не уступала я. – Брэм Стокер получил медаль за попытку спасти человека, а вот Ирен Адлер осталась без награды, хотя и присутствовала при той ужасной сцене на Чейни-Уок. С тех пор миссис Стокер возненавидела свой дом, и я ее понимаю.
Ирен улыбнулась:
– Моя награда в том, что нам удалось пощекотать нервы этой чересчур невозмутимой особы. А теперь, Нелл, судьба возложила к моим ногам еще один кусочек головоломки.
– Буква «О», – произнес Годфри, разглядывая набросок. – Да к тому же слишком витиеватая. Надо же додуматься наколоть себе такую дрянь! Ума не приложу, как она связана с жизнью моряка.
– Более того, – заговорщицки улыбнулась Ирен, – как она связана со смертью двух человек?
Глава пятая
Сгинувшие в Сене
– Можно подумать, ты собралась не в морг, а на театральное представление, – отметила я на следующее утро.
Ирен довольно улыбнулась, натягивая лайковые перчатки цвета шампанского, и упорхнула в прихожую, взмахнув кружевными оборками платья. Сегодня наряд моей подруги представлял собой лилово-кремовую симфонию, начинавшуюся светлыми лайковыми сапожками и завершавшуюся кружевным зонтиком от солнца, который покоился на плече.
– Куда важнее сохранять хорошее настроение в мрачном месте, нежели на цыганском карнавале, – заявила примадонна.
– А открывать зонт в помещении – плохая примета, – поддела я.
– Да разве же это зонт? Это зонтик! Зонты всегда большие и черные, как жуки; ничего общего с изящным и безобидным зонтиком. К тому же от него все равно никакого толку.
И все же она послушно закрыла зонтик и оперлась, как на трость, на его ручку из слоновой кости. Казанова одобрительно присвистнул из гостиной.
– Самый лакомый кусочек под парижскими небесами, клянусь, – восхитился Годфри, галопом преодолев узкую лестницу.
Он наклонился к жене, соперничая за право прикоснуться к ее щеке с примулами, красовавшимися на шляпе:
– Ну что, в морг?
Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица. Годфри кивнул, надел блестящую касторовую шляпу и вышел вслед за нами на улицу, озаренную солнечными лучами уходящего лета.
По извилистой дорожке мы добрались до кареты, ждавшей нас во главе с кучером по имени Андре. Слышались пронзительные трели птиц и шелест листвы тополей, раскачиваемых ветром из стороны в сторону. По сравнению с лондонской обстановкой, все в этом славном краю казалось уж слишком, чересчур пасторальным – от соломенной крыши коттеджа за нашей спиной (я мельком взглянула на окно Казановы: старый попрошайка прижался к прутьям своей клетки, спасаясь от Люцифера, чей хвост отбрасывал на подоконник пушистую тень) до чудесного вида на поля и солнечный горизонт.