Аватара
Шрифт:
Только я давно научилась не страшиться смерти. Увидев собственными глазами реальность… не знаю, может ли потеря своего эго устрашить меня. Временная ассоциация митохондрий, эвкариотических клеток, кишечной флоры и тому подобного… уходящая корнями в породивший нас загнивающий мир система симбиоза, служащая лишь генетическому возобновлению организма. Если бы мне предложили личное бессмертие, я бы отказалась. Слишком ничтожен человек среди атомов, ионов и галактик.
На самом деле я должна быть рада беспримерной возможности исследовать, испытывать и учиться. Жаль только, что я не смогу сообщить о своих открытиях коллегам. Впрочем, с моей точки зрения, потеря этого тривиального удовольствия ничтожна по сравнению с тем, что ожидает меня в ближайшее десятилетие.
Тогда почему мне хочется, чтобы кто-нибудь обнял меня ? Почему так долго тянется ночь и работа?»
Работа поглощала, невзирая на все потуги нулевой гравитации и закона Мерфи. Необходимо было приспособить голотевтическую систему «Чинука» для Фиделио. Начали с механических работ: нужен был шлем, подходящий для его головы, и контакты для остальных частей тела.
Это была легкая задача. Потом пошли труды посерьезнее: следовало изготовить электронные контуры, способные резонировать с нервной системой, созданной несколькими миллиардами лет независимой эволюции. Потребовались бы серьезнейшие исследования, однако все было уже проделано на Бете. Большая часть требований была известна, но тем не менее Сью Гранвиль и сама Джоэль часами писали программы, а потом, подключившись к машине, отлаживали их, пока Вейзенберг поставлял новый массив информации, полученный его приборами. Чем-то помогал Лейно, остальные были на подхвате, когда требовали обстоятельства В основном они занимались астрономией и космической физикой. Впрочем, всем нужно было есть, одеваться в чистое и спать на чистом, и Кейтлин не покладала рук ради общего выживания. А еще она часто пела им за едой, во время упражнений. Им было не до других развлечений.
Истинный вызов возник, когда уже было сделано «железо»: следовало создать основную программу, которая соединит Фиделио с компьютером. Даже среди людей каждый голотевт представлял уникальный случай. Фиделио же не был человеком. Более того, бетанские компьютеры значительно отличались от земных. (Тем не менее, насколько было возможно такое сравнение, оказалось, что в сравнении голотевты обеих рас не обладали ни более глубоким, ни более широким видением мира.) Бетанские машины, конечно, представляли многочисленные преимущества, но, подключившись, Джоэль функционировала более или менее как дома. Неужели мозгу разумных созданий присущи равные ограничения? Или же так проявляется Предельное?
Когда речь зашла о совместной работе членов обеих рас, дело можно было бы счесть абсолютно безнадежным, если бы все уже не было совершено на Бете. Джоэль и Фиделио просто пытались воспроизвести то, что уже существовало на «Эмиссаре», они помнили устройство достаточно хорошо, — только ничего простого там не было. Необходимость заставила создать новый компьютерный язык, совершенно независимую семантику, сложную программу для перевода на язык, с которым могла справиться машина «Чинука», плюс программа обратного перевода, плюс разомкнутая система специальных инструкций.
Джоэль и Фиделио помнили общие принципы, в общих чертах знали, как воспроизвести детали грубой силой логики, расчетом, экспериментом.
Аналогия, скорее метафора: стоявшая перед ними проблема напоминала тот случай, когда, скажем, перуанцу поручили переводить разговор китайца с арабом; первый из них шепелявит, второй глух и нем, а сам толмач не слишком хорошо владеет обоими языками.
Без подключения к машине проблема была бы неразрешимой. Сюзанна искала в предлагаемых программах неточности и ошибки, когда была свободна от участия в других исследованиях. Потом Джоэль и Фиделио пытались запустить их. Работа трудно давалась Джоэль; реальность казалась ей искаженной, замутненной, бредовой… даже во сне ее мучили кошмары, в которых она чаще всего видела разлагающийся труп Эрика.
Но Джоэль просыпалась, напоминала себе, что Фиделио не жалуется, хотя ему должно быть еще тяжелее, чем ей, и бралась за работу. Вхождение в чистый Ноумен всегда приносило подобие исцеления.
Так «Чинук» провел пару недель на орбите вокруг планеты, которой люди не дали имени.
— Все как будто готово, интеллектуальная самка, — проговорил Фиделио, внимательно проверив все оборудование. Он пользовался речью гортанной и присвистывающей, как говорил его народ на суше. Говорить по-испански ему было трудно. — А теперь попробуем и, если ощутим, что попали в одну приливную волну, поплывем прямо, чтобы вкусить целостность объема окружающей нас воды.
Джоэль улыбнулась идиоме. Улыбка померкла, когда она поглядела на Фиделио. Рожденный для моря, он был прекрасен и в свободном парении. Длинная ярко-бурая шерсть, обтекаемое тело, подобное кораблю, от острого носа-штевня, украшенного глазами цвета ляпис-лазури, до могучего правила — хвоста. Каждая из шести конечностей знала свое дело. Движения его были текучи, а легкий запах йода напоминал о пляжах Земли, бризах, потоках солнечного света и крыльях чаек. Как скверно, что он закупорен в узкой коробке меж двух компьютеров, где перед ним датчики и переключатели вместо живых подводных растений, где зрение его ограничено крашеным металлом, а не текучими зелеными глубинами и зеркалом неба над головой.
Оторвав свой взгляд и придерживаясь рукой, Джоэль нажала кнопку интеркома.
— Сью, — позвала она. — Это Джоэль. Зайди. — Линкерше требовалось несколько минут, чтобы освободиться от своего дела.
— Уходить в глубины, лежащие под глубинами, все равно что вернуться на берег после долгих лет, проведенных на суше, — выдохнул Фиделио.
— Понимаю, — отвечала Джоэль. Она испытывала подобное желание. Голотезис, разделенный с бетанином, обладал измерениями, которые не мог предложить другой партнер. Понимание всех различий между ними вливало в него равный пыл. Сегодня они как раз размышляли о том, не состоят ли Иные из нескольких различных рас, причем группы личностей постоянно подключены к машине.
— Мне было сухо… — Голос Фиделио смолк, он и в самом деле не был способен на жалость к себе.
Пронзила боль за него. Ее свободная рука отыскала его ближайшую конечность — верхнюю правую. Когти на этой лапе могли бы разодрать тело Джоэль на части, но она ощущала просто теплоту и мягкую шерсть.
— О, Фиделио, — прошептала она.
«Твои концентраты будут годны менее года. А потом ты умрешь среди гладкокожих, бесхвостых, четырехлапых троллей, которые не способны проплавать даже один день без помощи в море. Ни одна жена не обнимет тебя, чтобы ты мог поцеловать ее в последний раз, перед тем как утонешь, а мы даже не знаем, как правильно оплакивать тебя».
Неземные глаза посмотрели на нее.
— Я прошу тебя, Джоэль, — спокойно проговорил Фиделио. Она ожидала, что он отведет взгляд, потому что бетанцы глядят прямо лишь на тех, на кого гневаются, или любят, или предлагают свою преданность. Но он глядел на нее. Кровь застучала в ее голове. — Предупреждаю: это не рябь, а волна.
— Да, если я сумею выполнить твою просьбу.
— Теперь, когда я могу пользоваться оборудованием, пока я жив, позволь мне исполнять обязанности голотевта, когда нам потребуется единственный специалист.