Аверс
Шрифт:
— Нет, — запротестовала девушка. — Ты не можешь.
— Ты не будешь мне указывать, — рыкнул на нее Лев, поднимая голову и обжигая огнем грозных очей, убедившись, что сопротивление подавлено, вернулся к своему занятию.
Сначала она еще была слишком напряжена, чтобы сосредоточиться на телесных впечатлениях. Не меняла позу, не сдвигала ноги, зажалась внутренне, переживая эмоциональную бурю. Она никогда не мечтала, что мужчина будет так ее ласкать, особенно уровня Льва. Она вообще не слишком задумывалась о ласках. Нежность ей нужна в последнюю очередь, от нее можно совсем отказаться, ради жизненно необходимого. Так ей казалось, так она твердила себе в сложные моменты.
В искусстве оральных ласк Лев ей совсем не уступал и тоже практически
Оргазм вышел легким и искристым, не таким оглушающим, выворачивающим душу наизнанку, как от традиционного, обычно довольно жёсткого секса. Словно она единым махом выпила бокал хорошего полусладкого шампанского и пузырьки ударили в голову, распространились по всему телу, лопаясь и пощипывая. Голова закружилась, но в стратосферу не выкинуло, звезды остались в вышине, только искры бенгальских огней, мерцающие прямо перед глазами. Терновский улегся рядом, широкий диван вполне им позволял удобно устроиться, обнял и придвинул ее к себе. Ника немного пришла в себя и расплакалась.
— Что случилось? — забеспокоился Терновский, гладя ее по волосам и покрывая поцелуями лицо, сомкнутые веки из-под которых струились чистые, беспомощные слезы. — Ш-ш-ш, медовая моя девочка. Сладкая. Иди ко мне. Вот так. Успокаивайся. Давай вытрем глазки.
Постепенно Нике удалось взять себя в руки, может, потому что она и так лежала в руках Льва. Слишком много нежности, она не выдержала. В прошлом ей приходилось выбирать между нормальными, добрыми отношениями и властным, деспотичным потребительством со стороны партнера. Лев единственный человек в ее жизни, которому удавалось объединять несовместимое. Ника боялась, что приобретет зависимость от него, как от сильного наркотика, не понимая, что боязнь запоздала, она уже распробовала и не сможет отказаться.
Неожиданное наказание заняло небольшую часть вечера. Лев явно настроен не отпускать Нику от себя дальше одной комнаты. Они остались в зале, мужчина раздобыл из подлокотника два свернутых в рулоны пледа. В углу дивана крылись еще несколько тайных полок. На свет появились: бутылка красного вина; штопор; два бокала; тяжелый, перевернуть случайно не выйдет, деревянный поднос; полотняный мешочек со смесью орехов, вяленых и сушеных ягод. Терновский открыл бутылку не по-гусарски — с рывка, воспользовался рычажком и извлек пробку аккуратно, без хлопка. Вопреки расхожему мнению, меняющемуся время от времени на прямо противоположное, большинство вин все же нужно немного охлаждать, пусть не до температуры, царящей в холодильнике. Но есть вина, прекрасно раскрывающиеся при комнатной температуре. Лев не стал с ходу разливать, позволил вину подышать, сломал настоящую сургучную печать на завязках мешочка и высыпал часть содержимого на поднос, прямо под изящные ножки бокалов, как драгоценности перед красавицей.
— Что будем смотреть? — лениво поинтересовался у любовницы.
— Сам выбери, — стушевалась Ника, она завороженно смотрела на приготовления и согласна на любое, пусть он поставит скучную документалку.
— Значит выберем мелодраму, — постановил Терновский и опомнившись переспросил. — Тебе нравятся мелодрамы?
— Да, — растерянно заморгала Ника, мужчина не прекращал попыток выяснить ее мнение по многим вопросам, чем сильно ее смущал.
— Моя мама обожает «Гордость и предубеждение» девяносто пятого года, я его в детстве с ней несколько раз посмотрел, — говоря, Лев начал тыкать кнопки пульта. — Ты видела?
— Не помню, наверное, нет, другой помню с Кирой Найтли, — упоминание мамы
— Этот тоже стоит внимания, он более английский что ли, правда длинноват, придется на несколько вечеров растянуть, — увлеченно рассказывал мужчина.
Терновский обладатель множества личных банковских счетов. Есть один созданный специально для оплаты различных плановых расходов, с него ежемесячно списываются деньги по коммунальным платежам, к нему же подключены многочисленные подписки. Не только его, но мамы и семьи крестного. Лев не выбирал и не сравнивал платные кинотеатры, наиболее популярные оплачиваются автоматически. Быстро отыскав нужный телесериал, бросил пульт рядом, разлил вино, подал Нике бокал и притянул ее поближе, обхватив одной рукой за плечи, не забыв поправить плед. От обстановки в комнате исходило ощущение уюта. Ника впервые за очень долгое время осознала, что в безопасности. Заиграла музыка начальных титров, приятный мужской голос произносил имена актеров, на экране холеные женские пальцы вышивали цветы муслиновыми нитками. Фильм удачно дополнял теплую атмосферу. Вино приятно обволакивало язык и спускалось в желудок. Из горстки лакомств Ника украдкой выуживала пекан и клюкву, кешью иногда. Кожа на ягодицах оставалась горячей и болезненной, но девушка не испытывала тревоги по этому поводу и, уж, конечно, не малейшего следа обиды. Произошедшее идеально вписывалось в ее картину мира, не подлежащую исправлению.
— Можно я цветы разведу? — улучшив момент, попросила Ника. — Здесь их совсем нет.
Она обжилась и теперь совсем не знала куда себя деть, оставалась одна целыми днями. Лев ее не запирал и не пренебрегал, они проводили вместе каждый вечер и выходные целиком. Но он продолжал много работать. Девушка привыкла вести очень уединенный образ жизни и на самом деле вообще никого не знала в городе, кроме любовника. Прислугу она до сих пор воспринимала в штыки и с ними лучше поддерживать деловые отношения, иначе беды не оберешься. В прошлом Ника остро понимала разницу между собой и своими нанимательницами и слышала, что другие служанки говорят за спиной своих хозяев. Зависти не избежать, поэтому обеим сторонам нужно держать дистанцию.
— Разводи, не жалко, — легко согласился Лев.
Девочка у него совсем неприкаянная. Одиночество не самый приятный спутник. Как разбавить он точно не знал. Устроить к себе в офис не вариант, ушлые рыбки из кадров и бухгалтерии мигом ее рассекретят и девчонке достанется. Ничего прямо сказано не будет, отравят ей существование улыбаясь, не дадут нормально работать, а главное влиться в коллектив. Зарабатывать ей не надо, тут Терновский брал все на себя, обеспечить ей нормальное общение не получится.
— Я не спрашивал, — заходя издалека сказал Терновский. — Какое у тебя образование, милая?
— Я школу закончила и все, — мрачно пробормотала девушка, невольно чувствуя, что сильно теряет в глазах мужчины.
— Хочешь в институт? — не сморгнув предложил Лев.
— Нет, — бурно отреагировала Ника, отрицательно мотая головой.
Ее родители давили на дочерей по учебе очень слабо. Гордились их успехами, хвастались перед родственниками и знакомыми, не забывали подбодрить в случае неудач, стараясь не демонстрировать лишнего разочарования. Все люди разные. Сестрам Ники не в чем упрекнуть родителей. Ника тоже не стала бы упрекать, но ее учеба в школе со средних классов превратилась в нескончаемый, изматывающий марафон и остановка равнозначна смерти. Был такая старая повесть Стивена Кинга — «Долгая прогулка», вот примерно, как там. Она сама загнала себя в невыносимые условия, в полном согласии со своей натурой. Она не могла постоянно выше, быстрее, сильнее. И никто не мог. Объяснить это маленькой девочке было некому. Школу она закончила с золотой медалью. По ЕГЭ максимальные баллы. Вернуться в ту же систему образования на более высшем уровне? Минимум пять лет нескончаемой пытки.