Августовские пушки
Шрифт:
Несмотря на то, что, когда Германия захватила эти владения у Дании, Вильгельму было всего восемь лет, она не забыла и не простила этого ни ему, ни его стране. Когда ее сын был произведен в почетные полковники одного прусского полка — в это время он был с визитом в Берлине, — она написала ему: «Итак, Джорджи, мой мальчик, ты стал настоящим, живым, грязным немецким солдатом, в остроконечной каске и синей шинели! Да, не думала я, что доживу до такого! Но ничего... тебе просто не повезло, это не твоя ошибка».
Под приглушенный рокот барабанов и стоны волынок дюжина матросов вынесла гроб, завернутый в королевский штандарт. Ярко сверкнули на солнце сабли кавалеристов, замерших по команде «смирно». По пронзительному сигналу четырех свистков матросы поставили гроб на артиллерийский лафет, задрапированный в пурпурное, красное и белое.
Подразделения из всех знаменитых полков — «Коулдстримс», «Гордон Хайлендерс», дворцовой кавалерии и боевой кавалерии, конной гвардии и улан, королевских мушкетеров, гусар и драгун, немецких, русских, австрийских и других иностранных кавалерийских частей, почетным полковником которых был Эдуард, а также адмиралы германского флота — все это, по неодобрительным высказываниям некоторых наблюдателей, представляло чересчур огромный военный спектакль на похоронах человека, которого называли «Миротворцем».
Его лошадь, ведомая двумя грумами, с пустым седлом и перевернутыми сапогами в стременах, придавала всей картине оттенок простой человеческой скорби.
Далее шла торжественная процессия в старинных костюмах: оруженосцы в расшитых гербами средневековых плащах, королевские телохранители с булавами в белом, стремянные, шотландские лучники, судьи в париках и черных мантиях, возглавляемые лордом — главным судьей в алом, епископы в пурпурных мантиях, йомены — гвардейцы в черных бархатных шляпах и гофрированных воротниках елизаветинских времен, эскорт трубачей, а за ними следовал строй королей; потом в застекленной карете ехали овдовевшая королева и ее сестра, вдовствующая русская императрица, а также другие королевы, дамы и восточные монархи — в двенадцати разнообразных экипажах. Длинная процессия двигалась через Уайтхолл, Мэлл, Пиккадилли и Парк в направлении Пэддингтонского вокзала, откуда поездом тело усопшего должны были отправить в Виндзор для похорон. Оркестр королевской конной гвардии исполнял «Марш смерти» из «Саула». Все чувствовали какую-то завершенность в медленной поступи процессии и торжественной музыке. Лорд Эшер записал в своем дневнике после похорон: «Никогда еще не чувствовалось такой опустошенности. Казалось, все маяки, обозначавшие фарватер нашей жизни, были сметены».
ПЛАНЫ:
«ПУСТЬ КРАЙНИЙ СПРАВА КОСНЕТСЯ ПЛЕЧОМ ПРОЛИВА»
Граф Альфред фон Шлиффен, начальник германского генерального штаба с 1891 по 1906 год, был, как и все немецкие офицеры, воспитан на правиле Клаузевица: «Сердце Франции находится между Брюсселем и Парижем». Это была обескураживающая аксиома, потому что путь, указываемый ею, был перекрыт нейтралитетом Бельгии, который сама Германия вместе с другими четырьмя великими державами гарантировала навечно. Шлиффен, полагая, что война предрешена и что Германия должна вступить в нее при условиях, обеспечивающих успех, решил помешать бельгийскому нейтралитету встать на пути Германии.
Из двух типов прусских офицеров — с бычьей шеей и осиной талией — он принадлежал ко второму. С моноклем на аскетическом лице, холодный и сдержанный, он с таким фанатизмом отдавался своей профессии, что, когда его адъютант в конце продолжавшейся всю ночь поездки штаба по Восточной Пруссии обратил его внимание на красоту реки Прегель, сверкавшей в лучах восходящего солнца, генерал, бросив короткий и тяжелый взгляд, ответил: «Незначительное препятствие». Это, решил он, можно было отнести и к нейтралитету Бельгии. Нейтральная и независимая Бельгия была плодом творения Англии, или, вернее, самого способного министра иностранных дел Англии
Лорд Палмерстон обошел своими маневрами всех. Он знал, что подчиненная провинция всегда будет вечным искушением для того или иного соседа и что только независимое государство, полное решимости сохранить свою целостность, может служить в качестве зоны безопасности. После девяти лет нервов, ловкости, неотступного движения к своей цели, прибегая к «давлению» силой английского флота, он обыграл всех претендентов и добился заключения международного договора, давшего Бельгии статус «независимого и нейтрального навечно государства». Договор был подписан в 1839 году Англией, Францией, Россией, Пруссией и Австро-Венгрией.
Начиная с 1892 года, когда Франция и Россия вступили в военный союз, было ясно, что четыре участника Бельгийского договора будут автоматически втянуты — двое против двух — в войну, которую Шлиффен должен был спланировать. Европа была кучей мечей, сложенных так же осторожно, как и карточный домик — нельзя было вытащить один из них, не задев другие. По условиям австро-германского союза, Германия обязана поддержать Австро-Венгрию во время любого конфликта с Россией. В соответствии с договором между Россией и Францией оба его участника обязывались выступить против Германии, если кто-нибудь из них окажется втянутым в «оборонительную войну» с ней. Эти обстоятельства делали неизбежным тот факт, что в ходе любой войны, которую пришлось бы вести Германии, она будет вынуждена сражаться на два фронта — против Франции и России.
Какую роль будет играть Англия, оставалось неясным, она могла остаться нейтральной, могла при определенном условии выступить против Германии. То, что Бельгия могла стать таким условием, не было секретом. Во время франко-прусской войны 1870 года, когда Германия еще нетвердо стояла на ногах, Бисмарк был рад, получив намек от Англии, вновь заверить о незыблемости нейтралитета Бельгии. Гладстон добился подписания обеими воюющими сторонами соглашения с Англией, в соответствии с которым в случае нарушения нейтралитета Бельгии Англия будет сотрудничать с другой стороной с целью защиты Бельгии, хотя и не будет принимать участия в общих военных операциях. Несмотря на то что формула Гладстона была не совсем практичной, у немцев не было оснований считать ее мотивы менее действенными в 1914, чем в 1870 году. Тем не менее Шлиффен решил в случае войны напасть на Францию через Бельгию.
Он основывался на «военной необходимости». В войне на два фронта Германия должна бросить все против «одного врага, самого сильного, самого мощного, самого опасного, — таким может быть только Франция». Законченный Шлиффеном план на 1906 год — год, когда он ушел в отставку, — предусматривал, что за шесть недель семь восьмых всех вооруженных сил Германии сокрушат Францию, в то время как одна восьмая их будет держать Восточный фронт против русских до тех пор, пока основные силы армии не будут переброшены для борьбы со вторым врагом. Он выбрал Францию первой потому, что Россия могла сорвать быструю победу, отойдя в свои необозримые пространства, втянув Германию в бесконечную кампанию, как когда-то Наполеона. Франция же была под рукой, кроме того, она могла провести быструю мобилизацию. Германские и французские армии могли завершить мобилизацию в течение двух недель, то есть до начала генерального наступления на пятнадцатый день. России же в соответствии с германскими расчетами ввиду огромных расстояний, многочисленности населения и слабого железнодорожного транспорта потребуется шесть недель для организации генерального наступления, а к этому времени Франция уже будет разбита.