Авианосцы адмирала Колчака
Шрифт:
Среди ночи Врангеля разбудил характерный щелчок. За окном декабрьская темнота, спальня освещена лишь неверным лепестком огня на догорающей свечке. Миссис Стивенс вытащила из кобуры револьвер барона и приставила ему к переносице, взведя курок.
— Значит, о безумии и чувствах — ложь?
— Как и о гибели мужа в четырнадцатом. На самом деле он погиб под Дюнкерком; в бою с танками барона Врангеля. Вы его убили, барон.
— Искренне жаль. А вы так прекрасны в полумраке и в одной рубашке…
«Не везет мне с женщинами на захваченных территориях», — решил Врангель, вспоминая певичку Кисен и Северную Корею. Прерывая
Глава восьмая
— Стало быть, они это, ваше высокоблагородие. Извольте глянуть в перископ.
Капитан «Акулы» Гарсоев прижался лицом к черному наглазнику. К северо-востоку от лодки проступили множественные дымы. Вероятно, тот самый американский конвой, что проследовал неделю назад через Ирландское море, движется в створ между западным британским побережьем и скалами острова Скеррис, отмеченными белоснежным маяком.
Осталась мелочь — всплыть, остановить пушечным выстрелом американскую эскадру из двенадцати вымпелов и потребовать выдачи короля. Сюда бы Императорское Величество да к перископу, пусть бы выдали монарший совет — как Георга достать и американцев не пощекотать. Допустим, король и премьер здесь, разведка не ошиблась. А на каком борту? По логике — на головном линейном крейсере «Айова». Либо на втором номере в колонне, менее крупном, но достойные королевских условия можно и там сочинить.
Семь бед — один ответ. И на субмарине формой того ответа начинается выход на цель, сопровождаемый открытием торпедных аппаратов в носовой части корпуса. — Средний вперед! Приготовиться к торпедной атаке! Однако через несколько минут пришлось дать отбой. Корабли не сунулись в фарватер шириной около полумили между Скеррисом и берегом, обходя рифы по широкой дуге гораздо мористее. Чертыхнувшись, капитан приказал дать полный подводный ход, не щадя заряд аккумуляторов, и погнал лодку влево на перехват эскадры.
До войны ливерпульские моряки знали два пути в Атлантику — вокруг северной оконечности Ирландии мимо острова Мен и через пролив Святого Георга. Но к северу от Белфаста сплошные минные поля, оттого и в Дублин, и к устью реки Мерси, где англичане удерживают последний значительный морской порт Ливерпуль, ныне одна дорога — южная. В самом узком месте между Ирландией и Британией около пятидесяти миль. Каперанг Ильинский установил там зону патрулирования для двух лодок на пороге Кельтского моря, а «Акулу» выдвинул к мелководью близ устья Мерси, где зимой плавает ледяная крошка и в случае опасности больше чем на полтораста футов не нырнешь.
Гарсоев велел всплыть, прикрывшись Скеррисом от американцев и возможно более забрав на запад. Однако стоило выскочить в открытое море за остров, как дымы возникли на правом траверзе. Утешает одно — чем западнее, тем глубже. Ближе к цели капитан велел снизить обороты, дабы не греметь винтами на все Ирландское море.
Предосторожность правильная, но зачастую избыточная. Субмарина шумит погремушкой на дизельном ходу. Два мотора изрядно трясут корпус, да и сам корабль «глохнет». Ушли в прошлое паровые машины, тихо шелестевшие поршнями. И у охотников за подлодками схожее положение. При команде «Стоп, машина!» акустик способен не только услышать вражьи винты, но и пеленг на них засечь. На ходу — вряд ли. Потому эсминцы, гоняя лодку, часто машины стопорят. В эскадре идут полным
С высоты птичьего полета цепочка американских кораблей, не ведая того, стремилась к необозначенной, но совершенно определенной точке, где курс подводного крейсера пересекался с их маршрутом. Лодка тоже видна черной тенью на темной воде.
Впрочем, вряд ли чайки и прочие морские пернатые заинтересовались бы приближающейся трагедией. Зато пилот русского гидроплана правильно рассмотрел положение, нарезая широкие виражи над американским строем и не опускаясь ниже трех тысяч футов.
— Вот и «Айова». — В те секунды, когда перископ высовывался из метущихся зимних волн, капитан рассмотрел трубы и орудийные башни большого корабля, неотвратимо наползающего справа. Он поманил старпома: — Петр Сергеич, эсминцы суетятся. Вы ж минный специалист. А ежели торпеды настроить на предельную глубину хода да стрельнуть, опустившись футов на девяносто, может, проскочат под килем эсминца?
— Пробовали, ваше высокоблагородие. Через кабельтов всплывает, а то и раньше. Так что эсминца не миновать.
— Досадно. Выходит, работаем по старинке.
«Акула» нырнула перед миноносцем, прикрывавшим левый борт крейсера, выскочила на перископную глубину, чуть не выставив рубку над волнами, и дала залп сразу шестью торпедами с каких-то полутора-двух кабельтовых.
— Срочное погружение! — рявкнул Гарсоев, опасаясь, что облегченная на нос субмарина всплывет и на всем ходу вмажется в «Айову». — Право руля!
Барабанная дробь противоминных пушек «Айовы» ударила в корпус «Акулы». Зная про действенность атак из-под воды, американцы отчаянно пытались попасть в торпеды и в пустившую их лодку. Их подвела слишком малая дистанция, сыгравшая на руку русским.
С такого расстояния промазать невозможно. В реальном бою подлодки столь близко не пропускают. Но американцев сгубила излишняя уверенность. Не только русские и итальянцы, воюющие с Англией и нейтральные к США, даже германцы не смеют топить боевые корабли со звездно-полосатым флагом.
Противоминная сетка поймала лишь часть торпед. Два их взрыва слились с грохотом детонации погреба под кормовой башней. «Акулу» швырнуло, будто она попала под глубинные бомбы, но «Айове» пришлось куда хуже.
Колоссальный взрыв приподнял кормовую башню, а когда она грохнулась вниз, палубы там уже не было. Пятую часть корпуса вместе с кормой снесло напрочь.
Лопнули котлы, отчего гибнущий корабль скрылся в облаке пара. Форштевень взлетел вверх, показав наросты на передней части днища, потом рухнул в волны, взметнув фонтаны брызг. Пробитый во множестве мест корпус крейсера в мгновение ока принял тысячи тонн забортной воды. Через пару минут лишь мусор кружился в воронке на месте его гибели.
«Акула» также проваливалась в глубину, опережая «Айову». Гарсоев скомандовал малый ход и плавное погружение, рискуя удариться кораблем о дно. Через пару минут лодка аккуратно легла на грунт.
— Полная тишина! Слушать в отсеках!
В тусклых огнях аварийного освещения — основное погасло от взрыва линейного крейсера — капитан всмотрелся в напряженные лица подводников. Капает вода, где-то даже журчит. Выходит, поврежден прочный корпус, и долго на дне не придется залеживаться. А главное — даже через изрядную толщу воды слышны винты. Много винтов.