Авиатор: назад в СССР 10
Шрифт:
— «Передняя часть» и «Тыл», — объяснил мне Франсишку.
От него же я узнал, что прозвища даны не просто так. Каждый из этих офицеров проявил себя в бою и был наречён прозвищем. Носили они их с гордостью.
На контроле готовности мы тоже не были обделены вниманием. Совенко очень тщательно опрашивал каждого из нас, особое внимание уделив Гусько и Марику. Даже контроль уяснения района полётов не так его интересовал, как теоретическая подготовка моих товарищей.
— Ладно, — махнул он рукой и дал указание Штыкову отправляться на отдых.
Когда я собрал свои принадлежности, подаренные мне ангольцами и кубинцами взамен утерянных, Совенко окликнул меня.
— Родин, а ты куда? — спросил он.
— Вы сказали на отдых, — ответил я. — Или что-то ещё от меня нужно?
— Конечно. Пошли в комнату высотного снаряжения. Подберём тебе шлем, противоперегрузочный костюм и пойдём к самолёту.
— Вы меня на вылет приглашаете? — улыбнулся я.
— Ну не на свидание же. Пошли.
Глава 5
Снаряжение я одел достаточно быстро. Чего не скажешь о Совенко. Он и со Штыковым пошутить успел, и кубинскому старшему лётной группы в Лубанго что-то сказал.
— Решил, Борисыч, всё таки, на проверенном полететь? — спросил у Совенко Штыков, пока тот шнуровал ботинки.
— Проверить надо этого молодца, — кивнул в мою сторону полковник. — Как вообще себя оцениваешь? — спросил у меня Совенко, в голосе которого прозвучало некое высокомерие.
— Если вы про мою технику пилотирования, то на твёрдую четвёрку, — сказал я.
— Чего это так слабо? — усмехнулся кубинец на ломанном русском. — Думал, что сюда профессионалов присылают.
— А вам обо мне не рассказывали? — спросил я. — Ваш подопечный Хорхе Бенитес меня знает. В Осмон к нам приезжал на подготовку.
Видимо, старший группы не обратил внимание на хвалебные отзывы своих подчинённых, когда меня описывал Бенитес.
— Я не интересовался, асере, — ответил кубинец, назвав меня в конце «другом».
Совенко расспросил про мой налёт, классность и в каких крупных мероприятиях я участвовал во время командировки в Афганистане. Когда перечисление вышло за количество трёх операций, Тимур Борисович перебил меня.
— Ладно, перестань уже заливать мне здесь. Запрошу по тебе информацию или сам свяжусь с «Центром». Странно, что такого молодого прислали, — произнёс Совенко, затягивая штанину противоперегрузочного костюма.
— Борисыч, а почему тебя тогда и Барсов не смущает? — спросил Штыков, протянув полковнику шлем.
— Валентин Николаевич, Барсов и Гусько сразу обозначили себя, как не самые надёжные советские специалисты. Но они прошли курс подготовки перед поездкой сюда. Их отобрали, и они знали, куда едут, — произнёс Совенко и показал мне идти за ним.
Как будто я ехал в неведении! Информации про Анголу у меня, конечно, немного было. Но и ничего слишком уж неожиданного я здесь не увидел. Разве, что в джунглях чуть не погиб, но это из другой оперы.
Солнце уже вышло и стало нагревать воздух. Бетон начинал становиться раскалённым, а всякая ползучая живность прятаться в укромные места между плитами.
Перед тем как занять место в самолёте, я попросил у своего «инструктора» карту, чтобы изучить маршрут.
— Она тебе не нужна. Летать будешь в районе аэродрома, а я здесь всё знаю, — похлопал меня по плечу Совенко, который уже был обильно потный.
Ну и ладно. Потеряемся, сам будет виноват!
— Лубанго-контроль, 101й, запуск, — запросил разрешение Совенко у нашего руководителя полётами, который находился рядом с диспетчерами аэропорта.
— Разрешаю, 101й.
Двигатель «ласково» загудел. Стрелки приборов начали вращаться и показывать необходимые параметры. Совенко что-то бубнил в этот момент, но я был занят другим делом.
— Ты меня вообще слышишь? — громко спросил Тимур Борисович по внутренней связи.
— Слышу, — ответил я, проверяя работу автоматического радиокомпаса.
Продолжение разговора не последовало. И чего отвлекает?! Нужно бы ещё карту района лучше изучить. А то сегодня на аэродроме только один привод и с одним стартом работает. И ведь есть средства локации и навигации, да только выходной у ангольцев. Вот и не работают, а наших специалистов, видимо, не привлекли.
— Выруливаю, 101й, — доложил Совенко и самостоятельно начал рулить.
В кабине-то жарковато, вот и хочет побыстрее в воздух подняться. Я сам уже прилип к креслу, обильно вспотев.
Самолёт был готов занять исполнительный, но руководитель разрешение не давал. Я посмотрел по сторонам и в сектор взлёта и посадки. Никого! Чего ж тогда ждём. Чувствую, как капелька пота скатилась на кончик носа, неприятно пощекотав его.
— Лубанго, 101й, готов на полосу, — настойчиво повторил Тимур Борисович.
— 101й, вам запрет на вылет. Местные не разрешают, — грустно ответил нам руководитель.
— Причина?
— Африканский час.
Мда, известное явление. В это время суток очень жарко и никого на открытом воздухе нет. Значит, и в работе перерыв. Только не совсем понимаю, причём здесь командно-диспетчерский пункт, где дежурная смена сидит в тапочках и под кондиционером.
— 101й, разберись там, а мы пока вырулим на полосу, — сказал Тимур Борисович, и руководитель полётами принял к сведению эту информацию.
Выруливал на полосу уже я сам, выравниваясь по осевой линии. Вокруг ни души. Окрестности аэродрома — это небольшая равнина. Чуть дальше она переходит в холмы и в горный хребет.
— На радиовысотомере опасную высоту установил. Готов к взлёту, — доложил я.
— Управление передал, — сказал Совенко.
Как будто и не я сейчас выруливал, а он. Вообще, как-то уж слишком высокомерен этот полковник. Не знаю его регалий, но не думаю, что у него большой боевой опыт.