Авиатор: назад в СССР 4
Шрифт:
Комэска достал из сейфа пару плиток шоколада «Кола». Одну плитку дал мне. Интересно, что на голубой пачке с непонятным обрамлением, была написана фраза: «Детям шоколад „Кола“ давать нельзя».
— Ты Родин, уж извини, мал ещё. А мы с Фёдоровичем подумаем пока о таксе на коляску. Беги в казарму, подумаете о подарке своим коллективом.
Закрыв за собой дверь, я ещё некоторое время разглядывал плитку этого известного шоколада. Его особенность в том, что у него была очень насыщенная ингредиентами рецептура. Благодаря добавкам, «Колу» использовали как антистрессовый и укрепляющий продукт, с тонизирующими свойствами. На этикетке, вдобавок к запрету употребления детьми, как раз написано, что по нормам применения, обычно 1–2 дольки в сутки. Сомневаюсь, что дети не кушали этот продукт.
Отходя от кабинета, я услышал за дверью обрывки тоста за новорождённого и тихий звон стопок.
В казарме подготовка к празднованию радостного события в жизни нашего товарища шла полным ходом. Теперь наш рыжий друг Тёмыч стал отцом, и он, как мне кажется, ещё пока не особо осознаёт себя в этой роли.
Столы вынесены на центральный проход. Из авосек и коробок вытаскиваются кастрюли, тарелки и другие сосуды. В воздухе витает праздничная смесь салатов, варёного и жареного. Из нашей «Электроники-311с» играет «Шокинг Блю», наполняя расположение еще большей атмосферой праздника.
Без помощи четы Рыжовых и всей станицы Кучугуевской такое приготовить нереально. Представляю, что сейчас происходит там.
— Тесть сегодня на отпуск написал сразу. Борщев отпустил, — сказал Артём, выкладывая из банок соленья.
— Понял, что просто так с Кучугуевки ему не уехать? — посмеялся я вместе с ним.
— Алевтина Егоровна как знала, что нужно на целый взвод готовить, — сказал Макс, раскрывая ещё пару коробок. — Знаменитый компот твоих родителей. Или это от Никодимыча подгон?
— От него в другой коробке, — сказал Тёмыч.
— Артём, ну ты уже держал богатыря своего? — спросил я.
— Да пока не дали. Смена там сегодня в роддоме строгая. Пришлось в окно смотреть. Хорошо Новиков бинокль скомуниздил у помощника со старта и мне дал. Я своего сына и разглядел.
— Ну и как? На кого похож? — интересовался Костян.
— Вроде на ребёнка. Только… там не понятно, мужики. И рыжий, и смуглый, и глаза на месте. Цвет не видел в бинокль. Но мне вот, прям, на душе хорошо, мужики.
В нашем взводе это первый случай, когда у кого-то родился ребёнок. Вспоминая посиделки по таким поводам в своей прошлой жизни, наполнены они были кучей разговоров о будущих проблемах молодых отцов.
Мол, когда становишься отцом, помни, что ты — родитель. В первые полгода о спокойном сне можно забыть, потому что малыш будет просыпаться по ночам и плакать, ему нужно будет менять пелёнки.
О личной жизнь тоже придётся забыть, как и о супружеских долгах. Мать, ведь, тоже устаёт. Возможно даже больше, чем отец.
Все потихоньку расселись, и слово взял наш заместитель командира взвода Макс.
— Короче, Темыч, давай за тебя… а, кстати, чего не налито у нас? — спросил он.
— Вот, а самое-то главное забыли достать, — сказал я и отправился к ящику, в котором были несколько двухлитровых стеклянных банок с прозрачной жидкостью.
По одной выставив на столы, я попросил штык-нож у одного из наряда по роте. К слову на тумбочке не было никого. Все за столом в ожидании первого тоста за рождение сына Артёма.
— А как назвали? — спросил Костя. — Ты же так и не сказал.
— Света захотела Серёгой. А я и не против. Родин у нас в очередной раз сегодня проявил чудеса в полёте…
— Никаких чудес. Делал всё, как учили. Вы все бы справились, — ответил я, занося над крышкой нож, чтобы продырявить крышку.
Во входную дверь постучались нашим условным кодом. Его обычно знали только свои. Опасности никакой не было.
Пока шли обсуждения и предположения качества напитка, который я собирался открыть, один из дневальных пошёл к двери. И почему я чувствую какой-то подвох в этом приходе. Осмотрев стол, я не обнаружил отсутствия наших ребят.
— Стой! — крикнул я, убирая под стол банку, которую только что хотел открыть, но было уже поздно.
Засов предательски щёлкнул.
— Чего делаем, третья эскадрилья? — зашёл в казарму Гнётов.
Глава 3
Когда капитан увидел, на какое мероприятие он попал, глаза этого зализанного воспылали в предвкушении снятия сливок от наказания нашей эскадрильи. Это ж всегда так — хорошо тогда, когда другим плохо.
Наш магнитофон как раз заиграл бессмертную композицию группы «Кридэнс» про сына удачи.
«Но когда сборщик налогов заходит в дверь, боже, дом становится похож на распродажу хлама», — звучал второй куплет этой песни.
— Хорошо… нет не так… круто живёте товарищи курсанты, — подошёл он к нашей «Электронике» и нажал на «Стоп». — Столы, музыка, кушанья, а то, что по распорядку дня сейчас должна быть вечерняя прогулка, вы и не в курсе, да? — подошёл к столам Гнётов. — А чего мы не встаём, когда офицер перед вами. Вас к четвёртому курсу не научили этому ещё?
Все медленно поднялись с табуреток, всем видом показывая отвращение этому человеку. Однако, он будто питался от нас этой злобой и ещё больше улыбался.
— Вот видите. Всё очень даже просто. Так что празднуете? — продолжил он свой поход вокруг сдвинутых столов.
— У меня сын родился, товарищ капитан. Можете присоединиться к нам…, — начал говорить Артём.
— Спасибо. На ночь наедаться вредно. С рождением поздравляю, — без особой искренности бросил Гнётов крайнюю фразу. — Ты вот сам чего здесь делаешь? — спросил он у него.
— Это наша казарма, вот мы здесь и…
— Я про другое, балбес. Чего не пошёл отмечать с роднёй, а решил с парнями своими?