Авиатор: назад в СССР 7
Шрифт:
— Вы прекрасно проводите время. Отличные у вас способности в работе напильником, — улыбнулся я и пошёл дальше.
— Разве, мы с вами закончили разговор? — сказала мне в спину Ася.
— Мне нужно поспешить, товарищ Кисель. Если вы о вчерашнем, то на вас зла не держу, — сказал я, чем вызвал шок в глазах брюнетки, будто я её только что называл жирной и указал ей на немытую голову.
— Вы слишком высокого о себе мнения, молодой человек. Вчера были, словно котёнок, которого щекочут под шейкой. Только вот
В скорострельности меня обвинила?! Ух, как меня это задело сейчас. Знает, как ударить по мужскому самолюбию!
— Вам бы, Анастасия, впредь с горячительными напитками осторожнее надо быть. Слишком громко вы потом злых демонов отгоняете, — сказал я и пошёл дальше.
— Причём здесь демоны? — удивилась Ася, сказав чуть громче, чтобы я услышал.
— Такой храп страшен даже им, красавица. Вот я и испугался, — улыбнулся я и нырнул в кабинет.
В последний момент заметил, как Кисель открыла рот от удивления. Слова насчёт храпа, похоже, её зацепили.
В классе было шумно. Видимо, сказывалось наличие в нём вертолётчиков. Этим парням с титановыми нервами явно не хватало адреналина в столь спокойной обстановке.
Штурмовики вели себя чуть тише, но тоже травили байки и весёлые шуточки. А вот мои однополчане вели себя обособленно. Молчали и слушали, как веселятся наши коллеги. Барсов только пытался расшевелить Менделя, толкнув на какую-то авантюру с девушками.
— Я женат. Отвали, — говорил Марику Паша, который что-то записывал себе в лётную книжку.
— Так, когда это кого-то останавливало? Да и как будто я не знаю, что у тебя в семье, — махнул рукой Барсов и тут же его наградил гневным взглядом Мендель.
— Раз знаешь, тогда молчи. Иначе будешь иметь очень некрасивый нос, — пригрозил Паша.
Последнее время я замечаю, что Мендель очень напряжён. Как тут не вспомнить и странное письмо, которое он читал, держа конверт трясущимися руками. Повышенную нервозность и недовольство в последние дни. Определённо у него не всё в порядке. Возможно, есть проблемы дома.
Не прошло и пяти минут, как я занял своё место, в класс вошла многочисленная толпа больших дядей. В их числе были Ахромеев в сопровождении командующего и Хрекова. Плелся в хвосте также и замполит, рьяно не позволявший нам проститься с погибшими. И, конечно, тот самый будущий президент Афганистана Наджибулла, рядом с которым шёл афганец, неся с собой небольшую коробку и портфель с документами.
— Товарищи лётчики! Уважаемый представитель афганской власти хотел бы к вам обратиться, — сказал Ахромеев и предоставил слово Наджибулле.
Говорил этот афганский политический деятель слова благодарности, признательности и высказывал такие комплименты, что уши завяли у нас. Нам бы работать пора, цели распределить, а он тут об интернациональном долге.
— Смею вас заверить, что расследование нападений было проведено. Имело место обычное предательство со стороны нескольких офицеров, — сказал через переводчика Наджибулла. — Все предатели будут наказаны, — громко произнёс он и поманил жестом одного из помощников, чтобы тот передал ему содержимое.
Глава 17
Любопытство со стороны всех собравшихся в классе лётчиков было запредельным. Когда Наджибулла потянулся рукой в коробку, все немного подались вперёд, чтобы попытаться рассмотреть её содержимое.
Это были небольшие коробочки различных цветов. Вариант тут был один — сейчас афганцы будут раздавать награды.
— Кому-то должен сейчас достаться приятный бонус, — шепнул я Валере. — Тебе по совокупности что-нибудь да перепадёт.
— Возможно, но смутные сомнения меня одолевают, — ответил он мне, отклонившись назад.
В класс вошли ещё несколько человек и стало совсем тесно. Пришлось всей высокой делегации присесть за первый ряд, который всегда оставляли для начальников и командиров.
Наджибулла показал список Ахромееву и приготовился вручать награды. Первым был вызван командующий 40й армией генерал-лейтенант Ткач, получивший из рук Наджибуллы орден Красного Знамени ДРА. Затем вызвали Хрекова.
— За выдающееся боевое руководство авиационными группами и соединением, наградить орденом Красного Знамени генерал-майора Хрекова, — объявил Ахромеев в тот момент, когда Наджибулла вешал на грудь Андрея Константиновича награду.
Когда орден был закреплён, представитель афганских властей пожал руку Хрекову и они повернулись к нам лицом. Рядом с первыми столами работал невзрачный фотограф с камерой, на которой была надпись «Пентакс» на английском языке.
— Странно, что у корреспондента социалистической страны не «Лейка», — шепнул я Валере.
— Ты ещё скажи, что этот задохлик — разведчик ЦРУ, — усмехнулся Гаврюк.
Ничего исключать нельзя, но вряд ли бы шпион прокололся при внедрении на такой мелочи, как марка фотокамеры.
С моего второго ряда можно было разглядеть награду на груди у генерала. Это был орден с пятиугольной колодкой, обтянутой лентой красного цвета с одной узкой продольной белой полоской слева. Сам орден представлял из себя овал в виде венка из колосьев пшеницы и с однотонным Красным Знаменем посередине.
Хреков, громогласно объявив на весь большой класс, что он служит Советскому Союзу и отошёл в сторону, где его ещё раз сфотографировали. Запечатлению себя для истории, он попытался воспротивиться, но предостерёг его от подобной реакции грозный взгляд командующего армией.