Авиатор: назад в СССР 7
Шрифт:
— Ну летать будет? — спросил командир, словно этот МиГ колесо пробил, а не был поражён ракетой.
— Сегодня нет. А, вообще, да. Подшаманим, — ответил Викентьевич, повергнув меня в шок. Как им удастся починить этот самолёт, уму непостижимо.
Томин прошёл передо мной в одном направлении, а затем повернулся в обратном.
— Может, и правда среди нас предатель, как думаешь? — спросил командир. — Ну да. Ты мне об этом уже говорил. И какие мысли на этот счёт?
— Этим не мы с вами должны заниматься,
— О да! Эти ребя так разберутся, что наш полк сократят, если среди нас найдут эту тварь.
В этом прав командир. Не пожалеют никого. Люстрируют по полной программе. Томин посмотрел на меня внимательно, и я понял, о ком сейчас хочет поговорить командир.
— Валеры не было при обстреле на аэродроме. Более того, он и в инфекции в тот момент не находился. Я уже проверил, когда мне свои соображения Буянов довёл, — сказал командир, похлопав меня по плечу. — Про его фокусы в крайних вылетах тебе говорить не нужно.
— Возможно, этому есть логическое объяснение, — сказал я и напомнил командиру, где был Валера в момент нападения духов на дежурное звено. — Несостыковка. Да и в чём может быть выражено его предательство?
— В том, что он трус, — громко сказал командир, и на его голос обернулись все, кто работал около самолёта. — Продолжаем, товарищи! — дал он команду и пошёл к машине, махнув мне рукой, чтобы я следовал за ним.
Такого от Томина в адрес Гаврюка я не ожидал услышать. Не может, по моему мнению, Валера быть предателем или трусом. Однако, командир, похоже, определённые выводы уже сделал.
По пути нашего следования на УАЗе к штабу, я осмотрел Ан-22 из окна машины. Пара десятков человек крутилась вокруг самолёта, разгружая большие ящики. По стоянке ходило несколько гражданских вместе с Поляковым и ещё одним человеком в песочной форме и кепке. Показывали эти товарищи на капониры, которые раньше занимали Су-22 афганских ВВС. Сейчас эти самолёты переставили ближе к нашим стоянкам.
— Что привезли, товарищ командир? — спросил я.
— Не успел ещё разузнать. Вон и особист там, и ещё один… серьёзный парень. С Кабула сегодня прибыл, пока мы с тобой летали, — ответил Томин, когда стоянка «Антея» осталась позади.
Подъехав к штабу, командир выслушал доклад от Бажаняна, что все собрались в классе. Сам Араратович был слегка встревожен.
— Командир, а почему мы штурмовиков не позвали? — спросил он.
— Семейное дело. Лишние уши нам не нужны, — буркнул Томин.
В коридоре на него наткнулась рядовой Кисель, предоставив какие-то документы на подпись. Ася была несколько встревожена, а тушь слегка размазалась. Кажется, девушка отчего-то плакала.
— Что с лицом? — тихо спросил командир, подписывая документ за документом.
— Умываться ходила, — шмыгнула носом Ася. — Не успела подправить макияж.
— Тебе и без него хорошо. Чего плакала, дочка? — спросил Томин.
— Я умывалась, товарищ командир, — уверенно ответила Кисель.
— Ну, хорошо, — сказал командир, наклонился и снял с ноги свой наколенный планшет. — Плакать не надо. Никто не погиб. Все на месте.
С этими словами Ася повернулась и пошла к себе в кабинет. Томин и Бажанян провожали её суровым взглядом и, кажется, не собирались они оценивать красоту ягодиц рядового.
Пройдя мимо меня, Кисель взглянула мне в глаза. Даже сейчас было видно, что они намокли, и она вот-вот должна разреветься. Не дожидаясь моей реакции, девушка проскользнула в открытый кабинет и захлопнула дверь.
— Мог бы и сказать что-то девушке, Серж, — настоятельно указал мне Бажанян.
— Зачем? — спросил я.
Командир и Бажанян переглянулись. Они одновременно махнули на меня, произнеся что-то подобное «молодёжь» или «балбес». И тут же послышались громкие крики из класса.
— Началось, — выдохнул Томин и заспешил вместе с Араратовичем туда.
Догнав их у самой двери перед моими глазами, была не самая приглядная картина. Рядом с доской сцепились Гнётов и Валера, кричавшие друг на друга. Их пытались растащить Гусько и Барсов, но сил не хватало.
— Прекратили, петухи гамбургские! — проревел на весь класс Томин, и тут же возникла тишина. Все взгляды были направлены в его сторону.
Командир подошёл к двум дерущимся и посмотрел каждому в глаза. Сейчас Валерий Алексеевич был похож на быка во время корриды. Он хотел разорвать Гнётова и Гаврюка, которые виделись для него красной тряпкой.
— Какие у вас проблемы, Григорий Максимович? — сдерживаясь, спросил командир.
У заместителя командира нашей эскадрильи слегка распухла щека. Видимо, это приложился Гаврюк.
— Никаких, товарищ полковник, — сказал Гнётов.
— А что это у вас, товарищ майор, так щёку разнесло? — поинтересовался Томин, проверяя Гнётова на вшивость.
— Зуб болит. Вырвать нужно, — ответил он.
— Так вырвите. Иначе я сам им займусь, — громко сказал Валерий Алексеевич. — А у вас что с рукой? Что с пальцем, Гаврюк?
Валера держался за свой указательный палец, который, видимо, повредил, нанося удар Гнётову. Отвечать Валера не стал, обошёл командира и направился на своё место.
— Оглохли, товарищ капитан? — спросил Томин.
— Никак нет, — повернулся Валера, поняв, что зря «встаёт в позу». — Ударил, когда спрыгивал с самолёта.
— Прекрасно. Присаживайтесь, капитан, — сурово произнёс Томин и указал нам с Араратовичем на наши места.
Долго ходил по классу Томин, подбирая нужные слова в таких случаях. А пока командир собирался с мыслями, все переглядывались друг с другом.